Беги, Люба, беги!

Я глядела на капитана, прикидывая, что же наговорил ему про меня муж. Климин говорил со мной внятно и ласково, словно с умалишенной. Не совсем, конечно, но частично.

– Да, – кивнула я. – Большое спасибо… Я всё поняла…

Климин обрадовался моей понятливости, попрощался и ушёл. Я задумалась. Поэтому не заметила, когда в комнату вошёл Олег.

– Ну, что? – Услышав его насмешливый голос, я вздрогнула. Он сидел в кресле возле двери. – Спектакль окончен?

Мне снова захотелось плакать. Жизнь показалась полной бессмыслицей, мерзкой, глупой и, самое главное, никому не нужной. Но я хорошо знала, что слёзы Олега лишь рассмешат.

– Олег, – с трудом подбирая слова, я отчаянно пыталась сохранять спокойствие,– что-то у нас не так…

– Да ну? – хрюкнул муж.

– Перестань! Нам надо поговорить… Я больше так не могу. Правда, не могу! Иногда мне кажется, что я начинаю сходить с ума! И не могу понять, чего ты от меня ждёшь. Но… если ты всё ещё хочешь… – судорожно сглатывая, я стискивала замёрзшие пальцы, словно перелезая через огромную, усеянную острыми ледяными шипами, гору, – …если хочешь… Я согласна на развод…

Однако потолок не рухнул, пол не разверзся, и сердце мое продолжало стучать, может, немного сильнее, но в пределах допустимого. Муж тоже не рухнул замертво, зато вполне банально усмехнулся:

– Вот как ты заговорила!

– Ты просто не хочешь понять…

– Куда уж мне!

– Пожалуйста, давай поговорим серьёзно! Я люблю тебя. Но так жить больше нельзя.

– Конечно, – снова усмехнулся он, и в его голосе появилось раздражение. – Я ведь не могу делать таких царских подарков! Извини! Ради любопытства поинтересовался, сколько стоит такой фарфор. Знаешь, я тебя поздравляю: он стоит целую кучу денег!

– Что ты имеешь в виду? – ахнула я. – Ты сошёл с ума!

– Слава богу! – зло рассмеялся Олег. – Теперь-то мы знаем, кто здесь сумасшедший! – Он вскочил на ноги и, шагнув к двери, оглянулся: – Что ж, можешь в тишине мечтать о разводе. Мечтать, как утверждают, не вредно!

Я долго смотрела ему вслед, сотый раз перебирая в уме сказанное мужем. Вывод поразил своей простотой и очевидностью:

– Кажется, он только что отказал мне в разводе…

***

Ближе к обеду в кабинет зашла дежурная сестра.

– Любовь Петровна, зайдите в перерыве к Исмаиляну.

– К Исмаиляну?! – охнула, вскидывая ладошки, Жанна. – Точно, нажаловалась старуха… Уволят… Теперь как пить дать уволят!

За несколько дней работы я уже немного освоилась с лабиринтами «Медирона», поэтому до кабинета замглава добралась довольно быстро. Однако в животе тоненько посасывало, и где-то в подсознании я тайно мечтала заблудиться. Но мечтать, как сказал любимый супруг, не вредно. И вот я стояла возле неплотно прикрытой двери Акопа Ашотовича, судорожно перебирая в уме, что сказать в первую очередь.

Внезапно до слуха донёсся женский голос. Я напряглась, поняв, что в кабинете находится Шушана Беркоевна Циш.

– Одумайся, Акоп! – воскликнула она, и я моментально юркнула в сторону. – С этим не шутят! Сейчас ты думаешь не мозгами, а совсем иным местом! А она явно ошиблась. Они же не виделись много лет. И это лишь слова! Со временем из ягненка вырастает баран, и слова надо проверять делом.

Послышался скрип стула, потом звук открываемого письменного ящика. Видимо, Исмаилян копался в своем столе. Он вздохнул:

– Перестань, Шушана! Ты же хорошо её знаешь и знаешь, что она никогда нас не подводила. Вот, прочти ещё раз… Ну что тебе ещё нужно? Исполнительность, преданность, скромность…

– Снова одни слова! – яростно взвилась Шушана. – Говорю тебе, одумайся, пока не поздно! Скромность и преданность – не совсем то, что нам нужно…

– Деньги сделают то, что надо, Шушана, не забывай, – тихо произнес Акоп Ашотович. – Она хороший специалист, и у неё мало денег…

– Мало? – фыркнула она в ответ. – У её мужа нет денег?

Я стояла, прижавшись всем телом к стене, боясь шевелиться. Странный разговор почему-то пугал, хотя у меня не было оснований считать, что он относится именно ко мне. Но сердце колотилось, внося смятение и тревогу, и теперь я думала о том, как бы незаметно отсюда убраться.

– Кстати, насчет исполнительности – уже был сигнал с поста… А скромность? О чём может идти речь, если она ни в грош не ставит пациентов? Ни с того ни с сего назвать почтенную женщину блохастой сучкой…

– Не сучкой, а валенком, – возмущенно поправила я, внезапно оказываясь в кабинете. – К тому же это был кобель. Здравствуйте!

Увидев выражение их лиц, я опомнилась и похолодела.

«Уже уволили…» – и поняла, что терять теперь практически нечего.

– Извините, я, кажется, забыла постучать! Дверь была открыта. – И, продемонстрировав лучшую из своих улыбок, уточнила: – Я не вовремя?

Первым пришел в себя замглав.

– Э-э-э… – затянул Акоп Ашотович, словно собираясь исполнить что-то национальное. – Что вы, Любовь Петровна, проходите… Здравствуйте! Ну как вам у нас работается?

Я подивилась изощренному коварству замглава, но вовремя вспомнила о повадках бабы-яги: сначала помыть-покормить и только потом слопать.

– Прекрасно! Замечательный кабинет, отличное оборудование, чуткие пациенты… Мне благодарности ещё не писали?

– Нет, – растерялся Исмаилян.

Не растерялась Шушана Беркоевна:

– Зато жалобы на вас были, голубушка.....

– Да? – безмерно удивилась я. – В этом центре жалобы на врачей медсестрам пишут?

Шушана так хапнула ртом, что прикусила язык. Может, и не прикусила, но рта больше не раскрывала.

По лицу Акопа Ашотовича трудно было понять, как он отнёсся к моей выходке. Не обращая больше внимания на главную медсестру, мы с ним вполне серьёзно поговорили о работе. Меня сильнейшим образом подмывало обсудить привычку местных терапевтов направлять к специалисту здоровых пациентов, но я сдержалась. В конце концов, я здесь без году неделя, и, возможно, у них есть на то свои причины.

В конце нашей почти дружеской беседы Акоп Ашотович сделал мне замечание:

– С поста доложили, что вас не было при сдаче ключа. – Я промолчала. – Постарайтесь больше такого не допускать. Порядок есть порядок, и правила должны выполняться неукоснительно.

На этом мы распрощались. Закрывая за собой дверь, я краем уха услышала:

– К чёрту, Шушана! Уж лучше баран, чем овца!