Тайна старого наследства

Был выходной день, поэтому все были в сборе и дружно решили, что идея хорошая, почему бы и не искупаться.

– Мы уже установили зонтики на пляже, господа – проговорила Лесли Олдридж, и гости восхитились ее предусмотрительностью.

После завтрака, когда все стали расходиться по домам, чтобы переодеться для купания, Джанет Флетчер подошла к стоящей в сторонке Элизе, дожидавшейся своего мужа, который все еще беседовал в кругу мужчин.

– Как вы себя чувствуете, дорогая? – спросила она осторожно. – Наступила жара, вам она не будет помехой?

Элиза взглянула на свою собеседницу слегка удивленно и ответила:

– Нет, что вы. Я прекрасно себя чувствую, вот только купаться не решусь. Разве что, смочу ноги. А вы и Юджин собираетесь окунуться?

– О, да, и даже поплавать. Я не могу дождаться. Лето в Англии короткое, надо ловить момент, – весело ответила Джанет.

– Вы правы, дорогая моя. Я буду наблюдать за вами. Надеюсь, вы получите огромное удовольствие.

Наконец мужчины закончили свои разговоры, и все отправились по домам. Майкл Брукс заспешил к своему коттеджу, куда давно уже убежала Юджин, а Вильям и Джанет тоже направились к себе, видя как осторожно и нежно обнял свою драгоценную супругу Чарльз Эддингтон и повел в направлении к дому.

– О чем вы говорили, дорогая? – спросил жену Вильям Флетчер.

– Так, ни о чем. О погоде, о самочувствии. Она выглядит довольно мило сегодня, ты не находишь? Как будто и не было вчерашней истерики.

Не прошло и получаса, как все вышли на пляж, даже миссис Моррисон спешила к берегу в своем обычном черном одеянии, только вместо накидки ее голову прикрывал от солнца изящный кружевной зонтик. Для всех гостей были приготовлены большие полосатые зонты, под ними стояли лежаки и маленькие колченогие столики.

Все стали располагаться, мужчины достали газеты, журналы и сигары, а дамы, все, кроме Элизы, скинули свои легкие одежды и направились к воде. Послышался визг и радужные брызги разлетелись в стороны, когда тоненькая, как веточка Юджин бросилась в прохладную воду. За ней окунулась и Джанет, и они поплыли от берега, легко вскидывая руки и громко переговариваясь.

Эдна Моррисон стояла у самой кромки воды, боясь войти в нее. Она осторожничала, шла маленькими шажками, постоянно вскрикивая и отступая назад от легких, накатывающих на берег волн. На ней был полосатый купальный костюм: шаровары почти до колен и плотная майка. Фигура была немного грузная, но для своих сорока пяти лет она все же выглядела неплохо.

Мужчины устремили свой взор на резвящихся в воде молодых женщин, но Чарльз вдруг спохватился и предложил жене:

– Не хочешь ли подойти к воде, дорогая? Я с удовольствием провожу тебя.

Она дала свое согласие, мистер Эддингтон помог ей подняться и повел к сверкающей и отливающей всеми красками голубого водной глади. Вдруг откуда ни возьмись появилась лодочка. На веслах сидел Дэйв Олдридж, который не сводил глаз с плавающих в отдалении Юджин и Джанет.

– Юноша, – вдруг громко позвал его Чарльз, – не будете ли вы так любезны покатать нас с женой по заливу?

Дэйв тут же направился в их сторону, и они вдвоем помогли Элизе забраться в лодку. Выглядело это немного неуклюже, женщина смутилась, и в глазах ее снова блеснули слезы, наверное от недовольства собой. Чтобы немного ее поддержать, юноша набрался смелости и проговорил:

– Вы сегодня очаровательны, леди. Вам очень идет голубой. Надеюсь, прогулка по морю доставит вам удовольствие.

Элиза слегка склонила голову и ответила:

– Благодарю.

Затем они с мужем стали любоваться морской гладью, рассекаемой веслами и маленькими, снующими в воде рыбешками, не обращая ни малейшего внимания на юношу, который доставлял им это удовольствие.

Так проходил день за днем в этом тихом, уединенном от городской суеты местечке. Солнечный пляж, тень раскидистых сосен и редких пальм, музыкальные вечера миссис Моррисон, задушевные беседы или игра в карты – все это создавало обстановку прекрасного отдыха милых английских леди и их достопочтенных мужей.

Глава 2

Гром грянул с ясного неба так неожиданно, что все растерялись и пришли в полнейшее замешательство. Уже наступил август, все чаще стали идти дожди, но пока еще непродолжительные, не холодные и зачастую лишь по ночам. Гости пансионата, задерживаясь за ужином немного дольше обычного, как правило расходились по своим домикам, предпочитая вечернее уединение шумному общению, от которого стали немного уставать.

В один из таких вечеров в благородном семействе Майкла и Юджин Брукс разразился скандал. Началось все с того, что муж сообщил своей жене о намерении отправиться к мистеру Эддингтону, чтобы поиграть в карты.

– Не желаешь ли ты, чтобы Элиза навестила тебя, дорогая? – спросил заботливый муж, но Юджин быстро отказалась.

– Нет, нет, не нужно ее беспокоить в ее-то положении. Я знаю, что она предпочитает рано ложиться спать, а вы проиграете в карты часа три, не меньше. Это ее утомит. Я с удовольствием почитаю в одиночестве, милый.

Муж поцеловал Юджин и удалился. Но пробыл он у Эддингтонов не более получаса, так как игра в карты не состоялась. Элиза неважно себя чувствовала с самого утра, и Чарльз ухаживал за ней. Тем не менее, Майклу предложили бокал бургундского, мужчины успели перекинуться парой слов о политической обстановке в стране, о только что зашедшем на престол короле Георге V, как в дверь постучали. Это была Эдна Моррисон.

– Я слышала, что бедной Элизе нездоровится, – проговорила она. – Вот, успокоительный настой из мяты и ромашки. Отличное средство на ночь, я сама приготовила.

Чарльз Эддингтон, нимало удивившись, взял из рук Эдны маленький чайник, прикрытый льняным полотенцем, и начал благодарить, тогда как Брукс распрощался и поспешил к себе.

Майкл осторожно вошел в дом, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить жену, и проследовал в опочивальню. Картина, которую он там застал, приковала его к месту, он не мог вымолвить ни слова, лишь жадно хватая ртом воздух, а руки непроизвольно сжались в кулаки.

На брачном ложе, стоящем у настежь открытого окна, во всей своей красе лежала обнаженная Юджин, а над ней склонилось молодое, тоже совершенно нагое тело мужчины, которого он не сразу узнал в полумраке, царившем вокруг. На полу были разбросаны одежды, и пара, видимо, бурно резвилась на кровати, судя по смятым простыням и сбитым в сторону подушкам.

Легкий вскрик Юджин, заметившей наконец мужа, заставил юношу резко вскочить с постели, схватить с пола одежду и ловко выпрыгнуть в окно. Все это произошло в считанные секунды, Майкл и опомниться не успел, но зато он узнал этого дерзкого прелюбодея – это был ни кто иной, как Дэйв, сын Лесли и Джозефа Олдридж, хозяев пансионата.

Юджин села на кровати, согнув ноги в коленях и натянув на свое нагое, бесстыжее тело батистовую простыню. Она смотрела на мужа огромными испуганными глазами, а он развернулся и вышел из спальни, резко захлопнув за собой дверь.

Измены всегда приводят мужей в состояние ступора, но застать любовника жены в собственной постели – это настолько шокирующее зрелище, что в это даже не сразу верится. Может, это жестокий и коварный сон, сновидение, которое улетучится сразу же, стоит только открыть глаза? Но прошло не более пяти минут, как Майкл наконец понял, что это был не сон, что все случилось наяву, и его семейная жизнь, которой он так гордился и дорожил, ни что иное, как гнусный обман.

Мистер Брукс, тем не менее, вновь вошел в спальню с зажжённой свечой в руке. Юджин уже натянула на себя тоненькую ночную рубашку и сидела на краю кровати, свесив ноги. Она ничего не говорила, руками упиралась в матрас, а по щекам ее текли слезы.

– Я застал вас, мэм, в самый вопиющий момент, когда вы предавались столь недостойному занятию, используя для своих безнравственных утех наше брачное ложе. Я не требую от вас никаких объяснений, они мне заранее столь неприятны, что я не желаю их выслушивать.

Наступило тягостное молчание. Затем Майкл продолжил все в той же нравоучительной манере:

– Завтра утром я уезжаю отсюда и больше не вернусь. Но вас я не желаю видеть в своем доме. Оставайтесь здесь до тех пор, пока я не приму окончательное решение. Я пришлю за вами экипаж.

Затем он немного подумал и добавил:

– Возможно, вам подходит такое мое решение, и мой отъезд в город вам на руку. Но все же я надеюсь, что, оставшись здесь в одиночестве, вы будете достаточно благоразумны, чтобы не позорить меня и себя в глазах людей, которые слишком хорошо знакомы с нашей семьей.

Юджин наконец встала с кровати, подошла к мужу и тихо произнесла:

– Майкл, прости меня. Да, я виновата. Но я люблю его. Люблю с того самого момента, когда мы первый раз встретились. Не хочешь же ты сказать, что до меня у тебя никого не было? У тебя были женщины, и ты их любил. А у меня ты был первым, и я тоже думала, что это любовь. Думала до тех пор, пока не встретила Дэйва.

– Не утруждайтесь, – холодно ответил мистер Брукс. – Мне эти подробности не интересны. Я предоставлю вам полную свободу, но только после развода. А пока извольте сохранять приличия и не усугубляйте ситуацию, которая и так уже не в вашу пользу.

С этими словами Майкл Брукс вышел и спальни, затем переоделся в легкие льняные брюки, такую же рубашку и отправился на берег залива. Стояла звездная августовская ночь, от поздней прохлады было зябко, а от темной воды, по которой бежала и искрилась лунная дорожка, веяло запахом моря и водорослей.

Майкл шел вдоль берега в тяжелой задумчивости, в которой наверное и пребывают все обманутые и оскорбленные мужья в тот момент, когда они узнают, что обмануты. Но Майкл был более раздосадован, чем оскорблен. Он не был слишком набожным: тот образ жизни, то, чем он занимался не позволяло ему строить из себя святошу.

Он производил вино и пиво, продавая их слабовольным поклонникам Бахуса, среди которых было не так много нравственных людей и истинных ценителей культа этого бога. В большинстве своем это были просто любители выпить, побольше и подешевле. И на этом их нездоровом пристрастии он приумножал свой капитал. Но это был не самый большой грех в его жизни. С этим он смирился, это был его крест, и никто никогда в его семье ничем другим не занимался. Одно и то же из поколения в поколение.

Но нечто другое лежало на его душе тяжелым камнем и никак не давало покоя. Это была Элиза, его возлюбленная, которая вопреки здравому смыслу вышла замуж за пожилого, но очень респектабельного Чарльза Эддингтона. Она призналась перед самой свадьбой, что не любит своего будущего мужа, но родители никогда не дадут своего согласия на брак с ним, с Майклом, так как ее отец, ретроград и моралист, считает его занятие, его бизнес недостойным и порочащим звание порядочного дворянина.