Тайна старого наследства

Это сходство так уж не бросалось в глаза посторонним людям, но все же Эдна не преминула заметить:

– Природа взяла свое, дорогой. Ее не обманешь. Не будешь же ты утверждать, что Рассел – сын этого увальня Чарльза Эддингтона.

Майкл посмотрел на свою жену глазами, полными удивления и смущения, пытаясь что-то возразить, но Эдна не дала ему выговориться:

– Я знаю, что вы были любовниками. К тому же Чарльз Эддингтон имел серьезные ранения, насколько мне известно, почему он и ушел в отставку, хотя мог бы послужить подольше. Так что он вряд ли мог стать отцом этому Расселу.

Майкла возмутила манера его жены высказываться столь категорично, но он понимал, что скорее всего, она права. Вот только сама Элиза всегда отказывалась говорить на эту тему, хотя Майкл и пытался объясниться, и не раз.

Но, несмотря на эти закулисные страсти, все были счастливы за молодоженов. Вот только Майкл Брукс был по обыкновению грустен, и Эдна, его жена, имела такое выражение лица, как будто она знает величайшую тайну, но раскрывать ее не собирается.

Перед второй мировой войной, в конце тридцатых годов, у молодой четы Эддингтон, Эммы и Рассела, было уже двое замечательных деток, Мэри и Джон, погодки, которые очень любили своих родителей, а так же и крестных – тетушку Эдну и дядюшку Майкла Брукса.

Эта пожилая пара всегда была очень привязана к их семье, особенно Майкл. Рассел, конечно же, ни о чем не знал и не догадывался. Эта до конца не раскрытая семейная тайна его появления на свет хранилась в строгом запрете. Эдна молчала, Элиза никогда не откликалась ни на какие разговоры на эту тему, а Майкл мучился и долгое время страдал от неизвестности.

Но он был очень благодарен Элизе за то, что та не отказывала ему от дома, всегда принимала и его, и Эдну. Но на разговоры об отце ее сына Рассела было наложено строгое табу. Все давно смирились с положением дел, и эта тема тоже иссякла, так как не имела ни малейшего развития. И тем не менее, Элиза сама предложила супругам Брукс стать крестными для ее внуков. Видимо, она просто давала Майклу шанс быть «близким родственником» своему сыну, заглаживая таким образом вину перед ним.

Годы второй мировой войны не принесли больших разрушений в их провинциальный английский городок, который принимал беженцев из разрушенного немцами Лондона. Местные жители предоставляли им кров, и все вместе переживали это смутное время.

В сороковые послевоенные годы в Великобритании наступили довольно тяжелые времена. Дефицит, нехватка продовольствия, снижение доходов отразилось на самочувствии и настроении всех слоев населения, а пожилые люди на фоне этих перемен страдали вдвойне, так как ослабли еще и физически. Сразу же после окончания войны слегла Эдна Брукс, совсем престарелая, почти слепая. Она никого к себе не подпускала, кроме мужа, которому твердила постоянно:

– Скоро я отмучаюсь, а вы узнаете правду…

Майкл к ее словам не прислушивался, он тоже был стар и немощен, его преклонный возраст уже перевалил за семьдесят, а сам он только и мог, что сидеть в глубоком кресле, зачитываясь газетами и журналами.

Элиза Эддингтон, его давняя любовь, была немногим младше его, но в свои семьдесят она сохранила и благородную стать, и красивую осанку. А ее густые седые волосы, всегда уложенные в красивую прическу, не только не портили, а наоборот, украшали эту величавую женщину, придавая дополнительный оттенок присущему ей благородству. Она была любимой бабушкой двух прекрасных малышей, пятилетней Мэри и шестилетнего Джона.

Подругой Элизы, единственной и самой верной, так и оставалась Джанет Флетчер, по стечению обстоятельств ставшая ее родственницей, которой на тот момент было уже около шестидесяти. Джанет тоже могла похвалиться благородностью и внешности, и манер. Она так же обожала своих внуков и всегда сожалела о том, что ее муж Вильям не дожил до этих дней. Мистер Флетчер скончался в годы войны в очень солидном, преклонном возрасте.

Их дети, Рассел и Эмма Эддингтон, которым после окончания войны было уже за тридцать, имели неплохой капитал и бизнес, которым управлял в основном Рассел. Этот бизнес передал молодой семье Эддингтон крестный их детей, Майкл Брукс, когда сам отошел от дел. Рассел Эддингтон стал владельцем его винных погребов и пивоварни, которые, правда, нуждались в обновлении оборудования, ремонте и приведении в порядок после военного застоя.

Но Рассел принял этот дар с благодарностью. Он уже попробовал себя на этом поприще, придя к Майклу Бруксу на службу еще в довоенное время. Он оказался смышленым малым, схватил все быстро, и все тонкости этого бизнеса были ему уже хорошо известны, когда он принял это винное производство целиком в свои руки. А сам Майкл считал, что сделал для своего сына все, что мог в сложившихся жизненных обстоятельствах. А то, что Рассел все же его сын, он на тот момент уже не сомневался.

Глава 6

Очередным несчастьем для этой большой семьи, точнее, для людей, которые волею судеб сроднились между собой, стала смерть старенькой Эдны. Она умерла тихо, во сне. И похоронили ее тоже тихо, с надлежащими почестями, но никто, как ни странно, не лил слез. Даже ее законный супруг Майкл сохранял полное, немного мрачное и отчужденное спокойствие. А уходя с кладбища, последним покинув ее могилу, он проронил:

– Вот и не стало моей Эдны. И моя жизнь подходит к концу.

Маленькие Мэри и Джон держали старичка-крестного за руки с обеих сторон, и шли медленно, вторя его шагам и, понимая серьезность момента, не тарахтели без умолку, как с ними это всегда случалось.

Старый Майкл, вернувшись с похорон и оставшись один, предался глубоким воспоминаниям. Вся жизнь с Эдной Моррисон, ставшей после замужества миссис Брукс, медленно проплыла перед его глазами, а точнее, воскресла в его сознании со всеми мельчайшими подробностями.

Любил ли он свою жену с ее странным, недружелюбным характером, женщину, которая не блистала красотой и была старше его на пять лет? Эдну, которая славилась в народе только тем, что была превосходной пианисткой? Других добродетелей за ней никто никогда не замечал. И все же он прожил с ней долгих тридцать с лишним лет, смирившись со своей участью обманутого мужа, вдовца, потерявшего прелестную молодую жену в самом рассвете лет.

Ему вновь вспомнилась юная Юджин, которая по своей свежести, прелести и женскому очарованию никак не могла сравниться с некрасивой, сварливой Эдной, его второй женой. Но Эдна спасла его от напасти, она обеспечила ему алиби, когда велось расследование гибели Юджин. На самом деле, Майкл был дома один в ту страшную ночь. А на фоне разыгравшейся семейной драмы он был, разумеется, первым подозреваемым. И если бы не Эдна, ему бы пришлось очень туго.

Он был благодарен ей за это, что и привело его в итоге к алтарю со своей спасительницей. Эдна обхаживала Майкла долго. Она стала его лучшим другом, утешительницей и советчицей во всех его делах. Окончательно отвергнутый Элизой Эддингтон, он вдруг почувствовал, что без Эдны ему не выстоять в этой суровой действительности.

Эдна убедила его, что убийцей Юджин был несомненно Дэйв Олдридж, а убил он ее из ревности: Дэйв настаивал на отъезде в Америку вместе с Юджин, а она отказывалась. Эту же вымышленную версию она сообщила и в полиции на одном из допросов.

– Откуда вам это известно, мэм? – спросил ее тогда Майкл.

– Я случайно подслушала их разговор незадолго до убийства, как раз перед самым моим отъездом из коттеджа, – не моргнув глазом, лгала Эдна. – Я хотела вам рассказать по приезде в город, но не решилась. Вы были так больны после расставания с Юджин, что я решила не тревожить вас лишний раз плохими новостями.

И вот теперь, после похорон Эдны, вся эта давняя, но не забытая история вновь всплыла в памяти. Майкл знал, что его жена почти всю свою жизнь вела дневники, вплоть до того момента, пока не потеряла зрение.

Была уже поздняя ночь, где-то далеко скулила собака, нагоняя сильную душевную тоску на одинокого Майкла. Он тяжело поднялся со своего кресла и отправился в спальню Эдны. Там было прибрано, постель заправлена и закрыта красивым кисейным пологом. На окне цвела герань, за которой ухаживала горничная, все вещи аккуратно стояли на своих местах. Но Майкла интересовал лишь огромный плетеный сундук в дальнем углу комнаты.

Он подошел к нему, потрогал рукой внушительный замок и понял, что без ключа не обойтись. Но поиском ключа он заниматься не стал, не хотелось рыться в шкафах и комодах Эдны.

«Попрошу Флоренс завтра, она найдет», – подумал Майкл и отправился наконец спать, хотя уже где-то далеко занимался рассвет, и небо за окном из тревожно-черного перекрасилось в густо-синий цвет, предвещая приближающееся утро.

На следующий день, проснувшись почти в полдень, Майкл вышел в столовую, где его ожидал поздний завтрак. Перед тем, как сесть к столу, он подозвал Флоренс и спросил, знает ли она, где хранятся ключи Эдны.

– Мне срочно нужно отыскать кое-какие бумаги. Найдите и принесите мне ее ключи.

Горничная пообещала выполнить просьбу, и уже после трапезы Майкл держал в руках небольшую связку. Один ключ был непременно от таинственного сундука. Но сначала он открыл бюро, довольно емкое, с множеством ящичков, но там не нашлось ничего, достойного внимания. В основном в бюро хранились ноты, старые письма и рисунки крестников, Мэри и Джона.

Тогда Майкл подошел к сундуку и подобрал ключ к замку. Этому сундуку было, наверное, около ста лет, но сделан он был добротно. Открыв тяжелую крышку, Майкл увидел на внутренней ее стороне медную пластинку, совсем почти позеленевшую, на которой просматривалось имя: «Уильям Моррис», коим был знаменитый британский мастер мебели.

«Моррис… Моррисон, что это, странное совпадение?» – мелькнуло в голове Майкла, но он тут же углубился в поиски, начав перебирать содержимое этого старинного сундука, хранящего, как казалось старому Бруксу, зловещую тайну. Ему не давали покоя слова умирающей Эдны, которые она повторяла не раз: когда я умру, вы узнаете правду.

Среди вещей, хранившихся в сундуке старой Эдны, было немало хлама: старые поломанные веера, старомодные фетровые шляпы, какие-то коробки с непонятными, дешевыми украшениями, такими как бусы из стекляруса, броши без заколок, кольца, утратившие всякий вид, погнутые и с потускневшими каменьями. Но рассматривать все эти «драгоценности» Майклу было неинтересно, он только удивлялся, для чего Эдна хранила весь этот хлам, и чем он был ей дорог?

Под слоем какой-то одежды, которой Майкл никогда не видел на своей жене, он наконец наткнулся на что-то более интересное. Это были толстые тетради, похожие на канцелярские талмуды, с пожелтевшими от времени листами и исписанные крупным, размашистым почерком Эдны.

Майкл осторожно вытащил одну из них и открыл первую страницу. На титульном листе красовалась нарисованная черными чернилами хризантема, а под ней значился год: 1901. Просматривая остальные тетради, Майкл убедился, что были и более ранние, и поздние даты. Выходило, что Эдна действительно вела дневники с самой ранней юности и почти до конца своей жизни.

Он вспомнил, как не так давно по просьбе жены и под ее диктовку записал последнюю страницу в дневнике Эдны. Это были грустные слова о том, что жизнь, не такая уж бурная и счастливая, подходит к концу. Свет померк в ее незрячих глазах, а тени, которые она еще способна различать вокруг себя, наводят на нее страх и тоску.

Одно спасало Эдну в те не очень радостные дни – это игра на рояле. Руки помнили все, чему научились за долгие годы. Играла Эдна все так же превосходно, вот только музыка ее была печальной, от ее звучания исходило страдание и тревога. Майкл этих концертов не любил и всегда выходил в сад, когда Эдна музицировала. Там ее игра тоже была слышна, но она растворялась в звуках живой природы и поэтому не была столь трагична.

Майкл перебрал несколько тетрадей, все их перечитывать он, конечно, не собирался, во всяком случае сейчас. Открыв наугад одну из страниц, он прочитал:

«Все в жизни имеет свое начало и конец. Все: и жизнь, и любовь, и страдания. Мой муж покинул меня, оставив после себя лишь досаду и огорчение от его кончины. А еще тяжелый серый камень, покоящийся на его могиле. Любила ли я своего Джорджа? Не знаю…» – на этом запись заканчивалась.

В другой тетради, помеченной двадцатью годами ранее, была более интригующая запись:

«Чарльз Эддингтон вернулся из этой ненавистной Африки. Зачем нужна эта завоевательная война, которая так калечит людей! Он же ранен, на нем живого места нет!»

Было понятно, что речь шла о временах колонизации Англией крупных феодальных государств Африки в самом конце девятнадцатого столетия. А Чарльз Эддингтон, будучи в то время бравым офицером, был участником подавления восстаний угандийских королевств. Но при чем здесь Эдна? Ей на ту пору было уже около тридцати, незамужняя старая дева, но значит она все эти годы дожидалась Чарльза, раз так переживала за него?

Майкл просмотрел тетради и нашел записи, относящиеся к 1900 году.

«Чарльз оставил меня после стольких лет ожидания», – писала Эдна. – «Ну и пусть. Ему уже пятьдесят, а я в самом соку. Тридцать пять – это еще не возраст для женщины, чтобы там ни говорили злые языки. Дам согласие Джорджу Моррисону. Пусть он не столь красив, но у него неплохой капитал, да и возраст подходящий».

Майкл поудобнее расположился в своем кресле и стал размышлять над этими откровениями Эдны. Значит, она по молодости лет встречалась с Чарльзом Эддингтоном! Это была сногсшибательная новость. Об этом никто никогда не слышал да и не знал. Значит, их связь была тайной добрый десяток лет и, скорее всего, по причине самого Чарльза, который не желал делать их отношения достоянием гласности.