История высшего суда России. Документы и факты

ПСЗРИ. Собрание первое. Т.VIII.№5600

Еще одним нововведением стало разделение в 1730 г. Сената на департаменты[74 - ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5570.], четвертый из которых занимался только делами юстиции. При этом оговаривалась обязанность сенаторов участвовать в подготовке дел, следить за тем, чтобы «всякие дела с лучшим основанием и благоугодным правосудием… безволокитно и без остановки решаемы были». Была восстановлена и должность генерал-прокурора[75 - ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5625.].

Но возвращенная самостоятельность Сената оказалась временной. С 1731 г. он попадает под надзор созданного Кабинета при Дворе Ее Императорского Величества[76 - ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5871.НА РИСУНКЕ].

Первоначальной целью создания Кабинета являлось создание учреждения «для лучшего и порядочнейшего отправления всех государственных дел, к собственному нашему всемилостивейшему разрешению принадлежащих». Но вместе с тем, как указывают исследователи, ему был вверен надзор за всеми государственными установлениями. Сенату, Синоду, коллегиям, приказам и канцеляриям было предписано подавать ежемесячные рапорты о челобитчиковых делах для усмотрения «безволокитно ли оным решения бывают»[77 - Градовский А. Д. Начала русского государственного права. С. 284.].

Таким образом, ограничение власти Сената властью Кабинета, в который он был обязан ежемесячно подавать экстракты о постоянно решаемых делах[78 - ПСЗРИ-1. Т. IX. №6952.], все же на первых порах царствования Анны Иоанновны, не ограничивала высшую судебную власть. Дело больше касалось исполнительных функций Сената.

Но уже указ от 11 ноября 1731 г.[79 - ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5872.] устанавливал полную отчетность Сената перед Кабинетом, который с этого времени стал рассматриваться как подчиненное, судебно-надзирающее учреждение[80 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.46.]. Из его ведения были изъяты дела по следствиям о злоупотреблении высших должностных лиц, за ходом которых следила лично императрица. С 1731 г. он перестает быть высшим органом суда по уголовным делам, а с 1736 г., с созданием особого высшего судилища[81 - ПСЗРИ-1. Т. IX. №7113.] – и по гражданским делам.

Однако последнее утверждение требует небольшого уточнения. Дело в том, что, несмотря на некоторое умаление Сената в целом, в большей степени как органа высшей исполнительной власти, он всегда сохранял свое значение как высший судебный орган, на решения которого, даже под страхом смертной казни было запрещено подавать апелляции императору.

Таким образом, десятилетие с 1726 по 1736 гг. характеризуется некоторым упадком судебного значения Сената как высшей апелляционной инстанции. Эта тенденция продолжалась до конца правления Анны Иоанновны. При ее преемниках – Иоанне Антоновиче и Анне Леопольдовны – положение Сената как высшего судебного органа принизилось еще больше. Учреждение рекетмейстерской должности при Высочайшем дворе[82 - ПСЗРИ-1. Т. XI. №8288.], в функции которой входил и прием жалоб, в том числе и на решения Сената[83 - ПСЗРИ-1. Т. XI. №8289; 8293; 8294.], окончательно поставили Сенат в положение промежуточной судебной инстанции.

Положение несколько изменилось в правление Елизаветы Петровны. Указы от 5 августа 1746 г.[84 - ПСЗРИ-1. Т. XII. №9312.], 13 марта 1749 г.[85 - ПСЗРИ-1. Т. XIII. №9586.] и 12 мая 1749 г.[86 - ПСЗРИ-1. Т. XIII. №9616.] вновь рассматривают Сенат как высшую апелляционную инстанцию. Этому же способствовало и восстановление при Сенате рекетмейстерской должности. Однако четкой правовой регламентации судебных функций высшего судебного органа Российской империи в законодательстве того времени сделано не было.

Усиление ревизионных и надзорных функций Сената прослеживаются и в дальнейших законодательных актах елизаветинской эпохи[87 - ПСЗРИ-1. Т. XIII. №10101; 10113 и др.]. Но если в 1753 г. функции ревизии судов нижестоящих приговоров по делам, касавшихся смертной казни или политической смерти, была подтверждена в полном объеме, то в следующем, 1754 г. она была вновь ограничена тем, что приговоры приводились в исполнение на месте, а в Сенат только присылались краткие экстракты по делу[88 - ПСЗРИ-1. Т. XIV. №10306.]. Таким образом, пределы ревизионной власти Сената подвергались постоянным колебаниям, то суживаясь, то расширяясь, в зависимости от различных причин и соображений[89 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России в первую половину царствования императрицы Екатерины Второй. С.269.].

В соответствии с указом от 5 июня 1761 г.[90 - ПСЗРИ-1. Т. XV. №11264.] решения, принятые Сенатом, апелляционному пересмотру не подлежали. Сенат также сохранил и функции органа административной власти, и судебные функции. Он являлся и высшей апелляционной, и ревизионной инстанцией, и судом первой инстанции по делам, передаваемым на его рассмотрение императрицей. Для расследования таких дел при Сенате создавались следственные комиссии, акты которых служили материалом для судебного разбирательства. Путаница, создаваемая множеством противоречащих друг другу указов, письменность процесса, наличие множества инстанций, неподготовленность большинства судей низших инстанций к судебной работе, создавали волокиту в производстве дел и в самом Сенате[91 - Чельцов-Бебутов М. А. Курс уголовно-процессуального права. – СПб, 1995. С.716—717.].

Царствование императора Петра III было настолько скоротечным, что его вклад в развитие отечественного судебного права практически не виден. Единственно, на что можно обратить внимание, так это на указ от 22 января 1762 г.[92 - ПСЗРИ-1. Т. XV. №11422.] об учреждении при Сенате особого Апелляционного департамента в связи с умножением «апелляционных и других челобитчиковых нерешенных дел», «для лучшего порядка и скорейшего оных дел решения, а челобитчикам удовольствия».

Но в целом говорить о продуманной судебно-правовой политики в первой половине XVIII века было бы не совсем верно. Начиная с периода правления Петра I, и заканчивая временем Петра III, правительство не особенно заботилось о построении стройной судебной системы. Все мероприятия высшей власти были направлены, прежде всего, на укрепление ее позиций, в том числе в судебной сфере. В связи с этим они не носили упорядоченного характера, а являлись следствием разрешения каких-либо текущих моментов, в большей степени политического характера.

1.3. Высшая судебная власть в Российской империи во второй половине XVIII века

Новый этап в развитии судебной системы в России был связан с именем Екатерины II, при которой произошли значительные изменения не только в процессуальных нормах, но и в общей организации судоустройства и судопроизводства. Показательно, что одним из первых указов императрицы был Указ «Об удержании судей и чиновников от лихоимства»[93 - Троицкий С. М. Россия в XVIII веке. Сборник статей и публикаций. – М., 1982. С.143.].

Судебные преобразования Екатерины II обычно связывают с Учреждением о губерниях 1775 г., создавших в России довольно сложную судебную систему[94 - См.: Мигунова Т. Л. Административно-судебная и правовая реформы Екатерины Великой (историко-правовой аспект). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук. – Владимир, 2008; Хрусталев Л. А. Судебно-правовые реформы Петра I, конец XVII – первая четверть XVIII. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. – М., 2004; Фетищев Д. В. Судебная система России в XVIII веке // Обозреватель. 2008. №1 (216) и др.]. В целом соглашаясь, что эта реформа действительно в какой-то мере упорядочила судебную систему страны, в то же время и сильно ее усложнив, мы не можем не отметить и то обстоятельство, что с самого начала своего царствования (июнь 1762 г.), императрица обратила пристальное внимание и на деятельность высшего суда. Одним из первых законодательных актов, подписанных императрицей, стал указ от 2 июля 1762 г., согласно которому для ускорения разрешения судебных дел протоколы заседаний должны были подписываться не всеми сенаторами, а только четырьмя[95 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11589.]. С той же целью журналы Сената (протоколы судебных заседаний) с 1762 г. подписывались не сенаторами, а только секретарями и обер-секретарями[96 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11598.]; отменялось право подписи присяги сенаторов при слушании апелляционных дел[97 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11722.].

19 июля 1762 г. выходит именной указ «О не рассматривании Сенату решенных дел»[98 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11623.], согласно которому подтверждался его статус как высшей апелляционной инстанции. Как указывают исследователи, обстоятельства издания этого указа заключались в том, что генерал-прокурор доложил императрице о нахождении в Сенате многих челобитных, поданных еще Елизавете Петровне с жалобами на сенатские приговоры, которые после смерти последней были вновь присланы в Сенат. Представляя таких просителей, генерал-прокурор Глебов пытался добиться подтверждения петровских указов о безапелляционности сенатского производства, но Екатерина II оставила за собой право предписывать ему (Сенату) вторичное рассмотрение законченного дела, в случае, если найдет это нужным[99 - Дмитриев Ф. М. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. – М., 1899. С.547—549.].

Кроме того, указом от 30 июля 1762 г. был изменен порядок рассмотрения апелляционных дел[100 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11629.]. В соответствии с нормами указа, рекетмейстерами должны были составляться краткие выдержки из дел, в которых кратко излагалось существо дела, и которые закреплялись подписями челобитчиков и тех членов коллегии, которые принимали участие в его разрешении. Только после этого дело могло передаваться для рассмотрения в Сенат. Далее: для устранения затруднений и «проволочек времени при переносе дела из низших инстанций в высшую» предписывалось в первых инстанциях сразу же после вынесения приговора объявлять его сторонам и выдавать копии с указанием, что в течение недели недовольные могут подать письменную апелляцию на решение суда. По письменному заявлению дело должно было быть запечатано и с описью отправлено (в течение 3—10 дней) в апелляционную инстанцию. Дело, поступившее в высшую инстанцию, хранилось там, в нераспечатанном виде, до получения апелляционной жалобы. После ее получения, рекетмейстер готовил краткое содержание дела, рассматриваемое затем Сенатом. Все это свидетельствовало о политике ускорить производство в судах.

В этом же указе определялись и сроки исковой давности: для челобитчиков, находящихся внутри государства – один год, для пребывавших за границей – два года; для несовершеннолетних срок удлинялся. Особо оговаривалось, что сторона, не заявившая суду, в котором первоначально рассматривалось дело, о своем желании апеллировать, не лишалась до истечения срока исковой давности права обжалования судебного решения. Кроме того, при рассмотрении в Сенате апелляционных дел, требовалось присутствие одного из членов суда первой инстанции, в котором было вынесено решение по обжалуемым делам[101 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11726.].

Существенным вкладом в развитие сенатского судебного производства послужил и Манифест от 15 декабря 1763 г.[102 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11989.], в соответствии с которым Сенат был разделен на шесть департаментов, двум из которых стали принадлежать только судебные функции. Естественно, что мотивы издания этого Манифеста лежали больше в политической плоскости, особенно учитывая стремление Екатерины II к неограниченной власти. Однако решение, принятое по фактическому отделению судебной власти от иных, было продиктовано, в том числе и стремлением ее упорядочить. В Манифесте, в частности, было указано: «Мы видим, что хотя многие до сего в Империи Нашей для пользы народной и правосудия установлены были разные Государственные и Судебные Правительства, однако оные, по состоянию нынешнего времени, в каком положении Империя Наша находится, весьма недостаточны, что можно наиболее всего усмотреть в Нашем Сенате, в который, не только апелляционные, но и всякого роду дела из всего Государства с требованием резолюции вступают, и который столь отягчен множественным числом оных, что превосходит силы человеческие все оные дела решить в надлежащее время… А как мы все Наше удовольствие единственно в справедливом удовольствии и Пользе Наших верноподданных, то Мы приемля все упомянутые обстоятельства во уважение, за благо рассудили, не только постановить разным Присутственным Судебным правительствах, для скорейшего в делах решения, несколько учредить Департаментов…». Из четырех Санкт-Петербургских департаментов апелляционные дела передавались во 2-й, бывший Рекетмейстерский; аналогичные функции возлагались и на 6-й департамент, находившийся в Москве.

О назначении сенаторов (всего 28) было объявлено 23 января 1764 г. Во второй департамент, ведавший судебными делами, были назначены: Суворов Василий Иванович, Скавронский Мартын Карлович, Ушаков Федор Иванович, Козловский Алексей Семенович, Трубецкой Петр Никитич. Обер-прокурором стал Всеволожский Всеволод Алексеевич. В шестом департаменте начали заседать сенаторы: Одоевский Иван Васильевич, Брылкин Иван Онуфриевич, Желябужский Никита Михайлович, Протасов Степан Федорович[103 - Сборник Русского Исторического общества. Т.VII. – СПб, 1871. С.339].

Справка: Василий Иванович Суворов, отец полководца А. В. Суворова, – генерал-аншеф и сенатор – отличался высокой образованностью, был автором первого русского военного словаря, крестником Петра I. Генерал-аншеф, отец генералиссимуса Александра Васильевича Суворова, сын генерального войскового писаря в царствование Петра І, родился в 1705 г. в Москве. Сведения о его детских годах и первоначальной службе довольно скудны. Известно, что он был крестником Петра Великого, а из документов, представленных уже после его смерти фельдмаршалом Александром Васильевичем в московскую дворянскую опеку, видно, что он начал службу в должности денщика и переводчика у своего крестного отца. В юношеские годы Суворов был за границей, где изучал строительно-морское дело. В 1724 г. возвратился в Россию. В этом же году вышла в свет переведенная им за границей и привезенная оттуда книга «Истинный способ укрепления городов, издание славного инженера Вобана». Книга эта, кроме ее несомненных для своего времени достоинств, примечательна еще и в том отношении, что по ней Василий Иванович Суворов учил своего знаменитого сына. «Покойный батюшка, – писал впоследствии генералиссимус, – перевел способ Вобана с французского на русский язык и при ежедневном чтении и сравнении с оригиналом сего перевода изволил сам меня руководствовать к познанию сей столь нужной и полезной науки». После смерти Петра Великого Императрицей Екатериной І Суворов был «выпущен лейб-гвардии от бомбардир сержантом», вскоре произведен в прапорщики и назначен в Преображенский полк, в котором дослужился до чина капитана гвардии.

При Анне Иоанновне состоял «в полевых войсках прокурором» и в этой должности был в сентябре 1738 г. командирован в Сибирь для расследования «дела князей Долгоруких», обвиняемых «во вредительных и злых словах» об императрице и некоторых высокопоставленных лицах. Суворов в качестве прокурора, по повелению Анны Иоанновны, должен был принять участие в наряженной по этому поводу «строжайшей» экспедиции. Последняя, состоявшая под начальством капитана Сибирского гарнизона Ушакова, начала свои дознания в Тобольске в сентябре 1738 г.

В Тобольске Суворов пробыл более года. Возвратившись в Петербург, он через некоторое время, именно 2 февраля 1741 г. был уволен от должности войскового прокурора и о чином коллежского советника определен к «гражданским делам», но в том же году повышен в ранг полковничий и назначен вновь прокурором берг-коллегии. Об этом периоде деятельности В. И. Суворова, продолжавшемся десять лет, сохранились сведения, свидетельствующие, что он всегда стоял на страже интересов закона и казны.

Следующее известие о Суворове относится к 29 марта 1753 г., когда он был представлен сенатом в обер-прокуроры синода, но утверждения почему-то не получил, а по Высочайшей резолюции был пожалован в бригадиры; в декабре того же года он получил чин генерал-майора и был назначен членом военной коллегии.

Четырехлетие 1758—1761 гг. служебной деятельности Суворова характеризуется рядом повышений и даваемых ему часто весьма серьезных поручений. 7 января 1758 г. он был произведен в генерал-поручики, 20 апреля 1760 г. получил командировку к русской армии, находившейся за границей, и состоял при ней главным полевым интендантом. Во время пребывания С. в действовавшей за границей армии Елизавета Петровна поручала ему большие денежные операции, относилась к нему с большим доверием, и в июне 1760 г. пожаловала его орденом св. Александра Невского. В том же году был назначен на должность генерал-губернатора Пруссии.

После краткого периода негласной опалы при Петре III, с воцарением Екатерины II Суворов вновь стал пользоваться доверием, милостью и даже некоторым, хотя и незначительным влиянием на ход дел, преимущественно государственно-экономического характера.

О дальнейшей службе В. И. Суворова известно, что в конце 1763 г. он был пожалован в генерал-аншефы, а через три года награжден орденом св. Анны 1-й степени.

Указом Екатерины II от 23 января 1764 г. был назначен сенатором во второй (судебный) департамент. Последние годы своей жизни, оставаясь в звании сенатора, он провел на покое в Москве, где и умер в 1775 г.

С этого времени высшим органом суда и надзора за исполнением законов становится Сенат. Несмотря на его разделение на департаменты со строго определенной компетенцией, в Манифесте 1763 г. было указано, что такое разделение и функции департаментов не являются постоянными, а могут быть в дальнейшем изменены[104 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11989. П.2.].

Так и произошло уже в январе 1764 г.: следственные дела, которые по Манифесту являлись компетенцией второго департамента, теперь стали распределяться по всем санкт-петербургским отделениям Сената: «По расписанию Сената в департаменты, определили Мы, во втором быть всем следственным делам; но как по течению дел Мы видим, что в оном департаменте и окромя следственных дел весьма довольно, то мы высочайше повелеваем, всяким следственным делам быть в прочих петербургских департаментах Сената, что по существу дел, до которого департамента принадлежать будет»[105 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12024.]. Через некоторое время это правило было распространено и на московские департаменты. По указу 1765 г. итоги предварительного следствия рассматривались только в тех департаментах, которые их назначали[106 - ПСЗРИ-1. Т. XVII. №12512.]. Таким образом, с этого времени весь Сенат, как в целом, так и в частях «облекся уголовно-судебной властью»[107 - Кавелин К. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях. – М., 1844. С.159.].

В 1766 г. апелляционной инстанцией стали, кроме второго департамента, третий и четвертый. Расширив круг апелляционного производства, законодатель, вместе с тем, оставил производство следственных дел в ведении всех департаментов. В императорском указе было, в частности, указано: «а как при разделении Сената на департаменты единственно намерение Наше было челобитчиков избавить от разорительной для них волокиты и доставить каждому скорейшее решение, то и не могли остановить, чтобы упомянутое неудобство не исправить следующим учреждением: апелляционные и прочие дела, по материям 3 и 4 департаментов решить впредь в тех департаментах, во втором же остаются апелляционные дела, исключая по сему назначенные в 3 и 4 департамент»[108 - ПСЗРИ-1. Т. XVII. №12569.].

По указу от 13 февраля 1764 г. апелляционные дела, поступавшие из Лифляндии, Эстляндии и Малороссии, передавались в ведение второго департамента[109 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12046.]. Фактически, за исключением первого департамента, которому принадлежали чисто административные функции, все департаменты Сената стали обладать высшей судебной властью.

Расширяя круг апелляционного производства по департаментам, Екатерина II особо оговаривала, что производство следствий по-прежнему оставалось в ведении всех департаментов, как это и было предписано предшествующими указами. Этим судебная функция Сената была еще больше усилена, так как назначение следствий зависело практически только от его усмотрения[110 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России в первую половину царствования императрицы Екатерины Второй; Материалы для истории Высшего суда и надзора в первую половину царствования императрицы Екатерины Второй. Историко-юридическое исследование: (Период 28 июня 1762 г. – 7 ноября 1775 г.). – СПб, 1901. С.176.]. С этой функцией Сената было тесно связано и право его надзора за подчиненными местами и лицами[111 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12030.].

Надзорные функции Сената были расширены и дальнейшем екатерининским законодательством. Так, в п.4 «Наставления губернаторам»[112 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12137.] определялась губернаторская компетенция по надзору: «Губернаторам недремлющим оком в губернии своей взирать на то, чтобы все и каждый по званию своему исполнял с возможным радением свою должность, содержа в нерушимом сохранении указы и узаконения Наши, чтобы правосудие и истина во всех судебных подчиненных ему местах обитали…». В случае если губернатор найдет «в судебных делах» «проволочки, привязки или нападки», то он, под контролем Сената, мог удалить от должности виновных. Кроме того, согласно «Наставлению», сами губернаторы могли попасть под суд Сената за ненадлежащее исполнение своих должностных обязанностей.

При осуществлении сенатского надзора стала возрастать роль прокуратуры, которая до этого была лишь составной частью Сената, осуществляя высший надзор за законностью во всех судебных и правительственных местах. Однако в законодательстве первых лет правления Екатерины II генерал-прокурор, по-прежнему оставаясь главой прокуратуры, становится и министром, надзирая за органами юстиции в целом[113 - Муравьев Н. В. Прокурорский надзор в его устройстве и деятельности. – М., 1889. С.291.]. Прокурорский надзор осуществлялся и за деятельностью самого Сената, что было установлено введением в каждом департаменте особой должности обер-прокурора.

Основная масса дел, подведомственных второму департаменту Сената, касалась апелляционного рассмотрение решений нижних судов. В связи с этим вновь возрастает значение должности рекетмейстера, который по-прежнему готовил экстракты (краткие выдержки из дела) для доклада в Сенате. В результате изменился и сам порядок слушания апелляционных дел в Сенате. Во-первых, это касалось срока назначения рассмотрения апелляционной жалобы в Сенате[114 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12041.]. Во-вторых, экстракт должен был быть заверен не только истцами, но и противной стороной, в чью пользу было решено дело[115 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12189.]. Кроме того, экстракт заверялся и представителем суда первой инстанции, в котором было принято обжалуемое судебное решение[116 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11629.].

Особо оговаривалось, что апелляционные решения должны были выноситься коллегиально; один сенатор имел право только на постановление частного определения[117 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.233—234.]. Ход проведения судебного заседания протоколировался в специальных журналах. Этот порядок, заведенный еще Петром I, получил свое юридическое закрепление и в законодательстве Екатерины II[118 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12036.].

Так, к примеру, в журнале Правительствующего Сената по 2-му Департаменту от 3 марта 1764 г. запротоколировано, что в Собрание Сената прибыли 6 сенаторов: князь П. Н. Трубецкой, В. А. Всеволодской, В. И. Суворов, князь А. С. Козловский, граф М. К. Скавронский, Ф. И. Ушаков. Докладывалось 7 дел, решения по которым были заверены протоколами, подписанными всеми присутствующими сенаторами в течение 4 -22 марта[119 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. Приложение №56.]. В законодательстве того времени уже стало делаться различие между решением, вынесенным судом, и протоколом судебного заседания[120 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12036.]. И в этом также заслуга Екатерины Великой.

Сама императрица тщательно следила за производством дел в Сенате. Порядок последовательного рассмотрения судебных дел предусматривал, что в случае если дело не было разрешено сенаторами единогласно, оно переходило в общее собрание. Если и там согласие достигнуто не было, или в случае неполноты, недостатка или неясности закона, генерал-прокурором или самим Сенатом составлялся доклад на имя императрицы. Кроме того, она могла отменить уже разрешенное дело, как это произошло в 1764 г. по делу Сухово-Кобылиных о разделе имения между тетками и племянницами[121 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12193.].

Кроме того, взяв под свой контроль деятельность высшего судебного органа, императрица в мае 1763 г. потребовала предоставления ежедневных рапортов из Сената о решенных в нем делах[122 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11839.].

В случае пробела закона, Екатерина II часто принимала дело к своему единоличному рассмотрению. Так, В. М. Грибовский в своем обширном исследовании приводит пример 1765 г., когда в Сенате слушалось дело по тяжбе наследников обер-маршала Шепелева, оставившего завещание, составленное не по форме и утвержденное словесно объявленным повелением императрицы Елизаветы. По именному указу дело рассматривалось в Юстиц-конторе, и оттуда был прямо, минуя Сенат, сделан доклад императрице о недействительности воли покойного. Противная сторона подала челобитную на высочайшее имя и Екатерина II приняла дело к своему рассмотрению. Исследовав все обстоятельства, она своей властью утвердила завещание Шепелева, о чем и было сообщено Сенату для надлежащего исполнения[123 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.244—245.]. Таким образом, здесь четко проводился и принцип подчиненного положения Сената высшей императорской власти; принцип самостоятельности принятия судебных решений Сенатом только в случае отсутствия пробелов в законе.

В этот же период восстанавливается право обжалования сенатских решений верховной власти. Точный срок давности для обжалования был определен в 1769 г.[124 - ПСЗРИ-1. Т. XVIII. №13354.] – один год, такой же, как и для жалоб из нижних судов в высшие судебные инстанции.

В 1771 году подверглись реорганизации департаменты Сената в Москве (пятый и шестой)[125 - ПСЗРИ-1. Т. XIX. №13559.], что дает основание говорить об очередном усилении высшей судебной власти, сконцентрированной в Сенате, и некоторое умаление его как административного органа.

Итак, преобразования в высшем судебном органе Российской империи в период с 1762 по 1775 гг. повлекли за собой следующие изменения. Расширялась подсудность сенатского производства (1763 г.), уточнялась сущность апелляционного производства, порядок подачи апелляционных жалоб (1762 г.). Кроме того, в это же время (1762—1769 гг.) были установлены процессуальные сроки, дано понятие апелляции, установлена форма жалоб.

В течение 1760-1770-х гг. претерпевал изменения порядок апелляционного производства в департаментах Сената. Деление Сената на департаменты привело к тому, что каждый из них обладал определенной подсудностью. Подведомственность высшего суда была определена Екатериной II в указе от 13 сентября 1769 г. созданием особого присутствия при «Ее Императорском Величестве»[126 - ПСЗРИ-1. Т. XVIII. №13354.].

В качестве первой инстанции Сенат с 1762 г. рассматривал дела по государственным преступлениям, но не в обычном составе, а усиленном представителями высших правительственных мест. Так, по делу Мировича Сенат производил следственные действия и «подавал сентенцию» вместе с Синодом, особами первых трех классов и президентами коллегий[127 - «ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12241.]. Аналогично, в усиленном составе рассматривалось дело и Е. Пугачева[128 - ПСЗРИ-1. Т. XIX. №14230.]. По всем таким делам сенатский приговор представлялся конфирмации верховной власти[129 - Бильбасов В. А. История Екатерины Второй. В 2-х тт. Т.2. – Берлин, 1900. С.352.].

Именно законодательством второй половины XVIII века впервые был создан специальный судебный орган для решения дел о государственных преступлениях. Верховный уголовный суд создавался специальными высочайшими указами по особо важным делам. Верховный уголовный суд обычно состоял из представителей Сената, Синода, а также из высших должностных лиц по назначению правящего императора. Впервые он был учрежден высочайшим Манифестом от 17 августа 1764 г. по делу подпоручика Смоленского пехотного полка Василия Мировича, предпринявшего неудачную попытку освободить из Шлиссельбургской крепости экс-императора Иоанна Антоновича, внука Петра I, сына племянницы Анны Иоанновны, Анны Леопольдовны. Вместе со своей матерью он был арестован еще младенцем при дворцовом перевороте 1741 г., в результате которого Российский престол возглавила дочь Петра I Елизавета. С детских лет и до конца своей жизни Иоанн Антонович провел в заточении. В 1764 г. подпоручик Василий Мирович, несший караульную службу в Шлиссельбургской крепости со своей командой из 38 солдат, решил освободить несчастного Иоанна Антоновича и провозгласить его царем. Однако, охранявшие экс-императора поручики, строго выполняя инструкцию, убили его. В. Я. Мировича арестовали, долго допрашивали – сначала в Шлиссельбурге, потом в Петропавловской крепости.

В Манифесте императрицы Екатерины II от 17 августа 1764 г. «Об учреждении уголовного суда над бунтовщиком Мировичем» указано: «…усмотря великость злодейства, сколь много оное интересует целое Наше отечество во внутреннем его спокойствии, посылаем сие дело на суд Нашему Сенату, повелевая ему, купно с Синодом, признав первых трех классов персон с Президентами всех коллегий, выслушать оное от генерал-поручика Веймарна, яко производителя всего следствия, и заключить, в силу Государственных законов, Сентенцию, которую подписать обще всем, взнести к Нам на конфирмацию»[130 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12228.]. В соответствии с Манифестом, 15 сентября 1764 г. в Сенате, собранием чиновников первых трех классов и президентов коллегий Мирович был приговорен к смертной казни, остальные подсудимые – битьем батогами, разжалованием в солдаты и другим видам наказаний, характерных для той эпохи. В Сентенции «По злодейским винам Мировича и его сообщников»[131 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12241.], был обрисован весь ход процесса, начиная с изложения существа дела производившим судебное следствие генерал-поручиком Веймарном, допроса подсудимого Мировича входящими в состав собрания епископом Ростовским Афанасием, гетманом Разумовским, князем Голицыным и бароном Черкасовым; и заканчивая вынесением приговора[132 - Там же.].

Этот первый опыт создания особого суда над государственными преступниками, был в дальнейшем применен в 1771 г. Вызванное эпидемией чумы, занесенной с русско-турецкого театра военных действий, восстание началось 15 сентября по звону Кремлевского набатного колокола. Многотысячная толпа (крепостные дворовые люди, оброчные крестьяне, ремесленники, торговцы, рабочие мануфактур и др.) оттеснила воинскую команду у Варварских ворот, а затем направилась в Кремль, где скрывались городские власти, и разгромила Чудов монастырь. На другой день толпа взяла приступом Донской монастырь, затем начала громить карантинные заставы и дома ненавистной знати. После трехдневных уличных боев «Чумной бунт» был жестоко подавлен. Более 300 участников были отданы под суд, 173 были биты кнутом и отправлены на каторгу, 4 человека повешены (купец И. Дмитриев и дворовые люди В. Андреев, Ф. Деянов и А. Леонтьев). «Экзекуции» подвергся и набатный колокол: императрица Екатерина II приказала снять у него язык. Более 30 лет провисел онемевший колокол на Набатной башне Московского Кремля. В 1803 г. он был снят и передан в Арсенал, а в 1821 г. – в Оружейную палату, где хранится и ныне.