Легко ли быть ведьмой

– На ночь латайте ауру и семь раз читайте «Отче наш», – мягко проговорила я, – а завтра непременно приходите.

Пока я кормила детей, история вдовы не давала покоя. Аппетита у самой не было.

– Поиграем в «эрудит», – подошел ко мне сзади Олесь, но я уже набирала номер телефона бабули.

Она выслушала меня, немного попилила по своей стариковской привычке поучать, а потом велела взять ручку и записывать.

Анжела притащила карандаш и листок, и я приготовилась внимать учителю.

– Послезавтра пятница, последний день месяца, – открыла страшную тайну бабуля, – пусть идет в церковь, купит семь свечей, три сожжет у иконы Богородицы, прося у нее милосердия, а четыре поставит перед Спасителем и, пока свечи горят, произносит такие слова….

Бабушка замялась.

– Готова? – минуя паузу, поинтересовалась старая ведунья. – Итак: «Господи, сожги огнем духа святого слова проклятия рабы (имя). Во имя Отца и Сына и Святого духа. Аминь».

Ей повезло, только в последнюю пятницу месяца можно проводить этот ритуал. Но почему у больной такая рваная аура? Говоришь, похудела килограммов на десять? Пусть проверит свой фотоальбом, не пропала ли какая фотография.

– А если пропала? – озадачилась я.

– Тогда снова звони.

И бабуля попросила поцеловать правнуков.

Мы сели играть в «эрудит», но слова старой ведуньи не выходили у меня из головы.

А утром я помчалась на работу с большим желанием помочь Елене Юрьевне.

Она сидела в очереди первой. Я рассказала ей про ритуал в церкви, и Елена как-будто обрадовалась.

Сил благодарить у нее не было, только пятитысячная купюра перекочевала на мой стол.

– Сегодня же проверьте все фотоальбомы, – отодвигая банкноту, приказала я. – После церкви зайдете ко мне и скажете, если фото пропало. А деньги за не сделанную работу не беру.

Она встала и поковыляла к входной двери, а я заметила, что ноги у несчастной подкашиваются.

– Будьте осторожнее! – успела крикнуть я, прежде чем женщина скрылась.

– И что не взяла деньги? – удивилась Людмила, отодвигая ноутбук. – Я хотела сегодня подарок Кирюшке купить. У него день рождения в субботу.

В субботу мы не работали, а потому могли пойти к Михайловым. Втроем. Михайлова – это моя дорогая Милка.

– Купишь подарок, – улыбнулась я и позвала на прием следующего пациента.

Вечером я снова советовалась с бабулей. А когда она рассказала про ритуал освобождения от мертвой энергетики захороненного фото, я поняла, что Елена сама с ним не справится.

В пятницу позвонила Елена Юрьевна и сообщила, что пропало ее любимое фото, сделанное несколько месяцев назад. На нем она была здоровой и красивой.

– Видимо, золовка стащила, – резюмировала смертница.

– Были сегодня в церкви? – встревожилась я.

– Все сделала, что сказали, – ответила женщина. – Сразу почувствовала себя лучше. Но подташнивает.

– Едем завтра на Южное кладбище, – объявила я. – Встречаемся в двенадцать часов около ворот.

– Зачем? – ахнула Елена.

– Будем снимать с вас порчу, – устало произнесла я и с сожалением подумала о том, что с днем рождения Кирюшки мне придется распрощаться. Обидится Милка, расстроятся дети. Но на кону стоит жизнь человека.

– Приезжайте после кладбища, – проворчала подруга, – не весь же день ты там будешь!

– Хочешь, чтобы я притащила оттуда мертвую энергетику в самый незащищенный день твоего ребенка? – поинтересовалась я.

– Как? – Мила ничего не поняла.

– Знаешь, что люди чаще всего умирают именно за месяц до и ли за месяц после дня рождения? – вздохнула я и отключилась.

На душе было муторно.

В субботу я по телефону поздравила Кирюшу и сказала, что отправлю детей к ним с бабушкой, а сама побежала на остановку автобуса.

К двенадцати я была у ворот погоста, а там меня уже поджидала Елена. Я внимательно вгляделась в нее, на лице женщины алел легкий румянец.

«Уже хорошо», – улыбнулась я.

На кладбище было тихо и спокойно. Слишком спокойно и слишком тихо. Я не любила этого настороженного безмолвия, когда кажется, что с памятников за тобой подглядывает целая орава покойников.

Я раскрыла целлофановый мешочек и набрала по горсти земли с семи могил.

– Зачем вы это делаете? – поразилась Елена Юрьевна.

Я прижала палец к губам, и она успокоилась.

Памятники были сплошь мраморными, а нам предстояло найти деревянный крест с именем Елена, то есть с тезкой моей подопечной.

– Идите вправо, там старые захоронения и много крестов, – ответила на мой вопрос пожилая женщина с ведерком в руке.

И мы пошли. Я видела, как отрешенно плетется за мной пациентка, слышала, как она тяжело дышит и молила Господа, чтобы нам повезло.

Нам повезло, Елена нашлась. Фотография давно стерлась, но фотография нам была не нужна.

Я потрясла мешок, смешивая землю, и вывалила половину содержимого за крест. Вторую половину положила перед крестом.

Церковные свечи в моем офисе были всегда, а потому я вынула их из сумочки, вставила в холмики земли и зажгла. На крест я положила белое вафельное полотенце, выпрошенное у Марии Ивановны.

А потом, приказав порченой молчать, стала читать заговор. (см. книги Натальи Ивановны Степановой «Заговоры сибирской целительницы»).

Так я читала до тех пор, пока свечи не сгорели.