Не могу без тебя…

– Воля воспитывается через преодоление страха и боли в поединках с более сильным противником. Во время тренировок в его роли выступает инструктор. Когда он во время учебных занятий наносит удар, от курсанта требуется только одно, чтобы получить промежуточный зачет, – устоять на ногах.

Но если быть откровенным до конца, инструкторы считают воспитание болью одним из главных принципов общей физической и психологической подготовки курсантов. Они добиваются того, чтобы среди бойцов «Альфы» не было людей, не выполняющих приказы и склонных задумываться над их целесообразностью.

– И для чего нужно роботизировать курсантов? Разве это нормально?

– Ты рассуждаешь с позиции гражданского человека, а в момент военной операции, не свойственной обычной гражданской жизни, группа спецназовцев должна действовать как единый отлаженный механизм, поскольку в ее распоряжении доли секунды. Поэтому они действуют по принципу мушкетеров: один за всех – все за одного. Иначе – провал операции, а в худшем случае – смерть.

Превращая спецназовцев в единый отлаженный механизм, инструкторы в первую очередь стремятся развить их умственные способности, а не сделать из них «универсальных солдатов».

Очень сложно объединить людей, преданных делу и готовых выполнить любую задачу, и внедрить в их плоть и кровь уверенность друг в друге, в то, что за каждого в группе можно поручиться на все сто.

– Ты рассказываешь только о физических испытаниях и умениях. А психологические? Им уделялось внимание во время подготовки?

– О, психологические испытания включали в себя прохождение целого комплекса интеллектуальных и личностных тестов, разработанных как отечественными учеными, так и зарубежными. Это десятки тысяч вопросов, задач, головоломок и, на закуску, – проверка на детекторе лжи, который мы должны были обмануть.

– Ты имеешь в виду то, что полиграф не должен определить, что вы лжете?

– Именно это. Ведь мы можем при выполнении операции попасть в руки врага, который использует все возможности, чтобы выведать наши секреты. Мы же должны устоять даже под воздействием «сыворотки правды».

– Каким образом?

– Отключив свою память, что достигается длительными тренировками. Милая, тебе не кажется, что пора бы уже и спать. Что-то наши серьезные разговоры слишком затянулись.

– Возможно, но тема для меня новая и интересная. Обещай, что ответишь на мои вопросы, если они у меня появятся.

– Даю честное пионерское.

– А ты разве был пионером? – удивилась Тая.

– Опоздал родиться.

– Тогда данное тобой слово не считается. Обещай по новой.

– Обещаю. Честное спецназовское. Но только если твои вопросы не будут касаться того, что находится под грифом «Совершенно секретно».

– Не волнуйся, в государственные секреты я свой нос совать не буду. А сейчас баиньки. Я лягу к тебе на плечо, прижмусь и уплыву в царство морфея.

Вскоре Герман услышал тихое посапывание, и улыбка невольно появилась на его лице. Сна почему-то не было. Вообще-то он привык спать мало, но сейчас не тот случай. Можно было бы на отдыхе позволить себе большее количество сна, но мысли о Тае гнали его прочь.

Он заметил, что в зависимости от возраста он искал в женщине совсем разное. До двадцати лет ему нравились красивые и умные девочки, но если быть откровенным с самим собой, то и доступные тоже. В то время он был увлечен тремя девушками, но верность не хранил ни одной. И не считал это неправильным. Еще бы! Вокруг столько красавиц, готовых доставить тебе удовольствие… В этом возрасте ему были свойственны крайности.

Ближе к тридцати он стал более избирательным, особенно после истории с Ксенией, сильно изменились его мысли. Он уже искал сексуальную, успешную, умную женщину, но чтобы она была ласковой, хозяйственной и отзывчивой. Именно такую женщину он видел в роли своей жены и матери их совместных детей. Женская красота теперь не имела для него принципиального значения.

После тридцати двух лет ему опять стало скучно. Хотелось чего-то нового, необычного – и он стал вновь обращать внимание на женщин, не соответствующих его критериям. Но при этом продолжал искать для себя жену из разряда милых, нежных, теплых и верных, которая могла бы создать для них обоих «уютное гнёздышко».

Что же его привлекло в Таисии? Наверное, мягкость и женственность. Он увидел в ней нежную и чувственную натуру.

В ней не было эксцентричности, хамства, откровенной наглости и плохих привычек, которые всегда отталкивали его в женщинах. Даже если они источали всеми своими флюидами сексуальность, он обходил их стороной.

Ему понравилось, что Тая не изнуряла себя диетами и уделяла умеренное внимание занятиям спорта, чтобы поддерживать свою фигуру в хорошей форме.

Да, он из тех мужчин, которые «любят глазами», поэтому для него очень важна внешность женщины, которая может стать его избранницей. Его не привлекали слишком худые или, наоборот, полные. Внешность Таи была именно в его вкусе: как лицо, так и фигура.

Понравилось в ней и то, что маникюр и педикюр были пастельных тонов, ближе к натуральным. Одежда была недорогой, но со вкусом подобрана и оттеняла ее достоинства: большие серо-голубые глаза, цвет кожи, плавные изгибы фигуры и красивой формы длинные ноги.

Тая была решительная и уверенная в своих возможностях женщина, знающая себе цену несмотря на то, что жизнь отхлестала ее по обеим щекам.

Абсолютно неманерная, не строит из себя недотрогу, но своим поведением не позволяет появиться даже мысли о ее доступности и фривольности.

Герман вспомнил, как впервые увидел Таю, идя к ней с ее шляпой. Сработала годами отработанная реакция: по мере приближения к ней он оценивал, насколько она привлекательна и какой красотой наделила ее природа. Затем, подойдя совсем близко, он без стеснения рассматривал её грудь, бёдра, ягодицы, лицо, волосы.

Он смотрел на неё и представлял, как она выглядит обнаженной, хотя ее бикини мало что скрывало от его взгляда. Он мгновенно определил уровень ее здоровья по цвету кожи и выражению лица – и сразу же поймал себя на мысли, что эта женщина подходит ему. Не только внешне, но и по возрасту. Молодых свиристёлок он мог терпеть только в постели и короткое время.

После общения с Таей он оценил уровень ее интеллекта и образования, а также моральных принципов. Когда она рассказывала ему о своей нелегкой жизни, он был заворожен тембром ее голоса и манерой излагать свои мысли.

Сегодняшний вечерний и ночной разговоры, ее искреннее стремление узнать то, что составляет сущность его жизни, реакция на услышанное позволили ему понять, что эта женщина будет поддерживать его в делах и хранить верность ему.

И сейчас, думая о Тае, он вдруг осознал, что пытается убедиться в том, подходит она ему или нет. Конечно, он склонялся больше к тому, что подходит, но для чего: для флирта, секса, серьёзных отношений или для создания семьи?

Он уже проверил её по всем своим критериям. И что? Какой вывод из них он может сделать? Флирт и секс Герман отбросил сразу. Остались серьезные отношения и создание семьи. Что ж, впереди еще восемь дней. Достаточное количество времени, чтобы принять решение, а пока можно и поспать.

Посмотрев на часы, Герман удовлетворенно хмыкнул: четыре часа сна – это настоящая роскошь. С этой приятной мыслью он провалился в спокойный сон.

Проспал на час больше, так как Тая охраняла его сон, тихо сидя на балконе и читая книгу.

– Малышка, быстро ко мне! – скомандовал он, не скрывая веселья.

Тая заливисто засмеялась и прыгнула на свободную часть кровати, подогнув под себя колени. И тотчас ее поцелуи запорхали по его раскрытому телу, словно бабочки. С такими приятными ощущениями Герман никогда еще не просыпался.

Притянув ее к себе, он стал целовать ее свежее без макияжа лицо, шею, пока не добрался до груди, спрятавшейся под футболкой на бретельках. Не раздумывая, он дернул за одну из них.

Оторвавшаяся с одной стороны бретелька обиженно повисла, а футболка, которую его рука потянула вниз, оголила грудь с торчащим, будто розовая вишенка, соском.

Взяв его в рот, Герман стал посасывать сладкую плоть, закрыв от удовольствия глаза. Вторую бретельку постигла та же участь. Опустив футболку на талию девушки, он положил ее на спину и стал забавляться с ее обнаженными грудями.

– Какие они красивые! – простонал Герман, сжимая тугие, как крупные яблоки, груди. – Ты возбудила меня безмерно, колдунья. Теперь придется отвечать по полной программ. Приподними бедра.

Тая выполнила его просьбу, и он подложил под них подушку.

– А теперь обними меня ногами за талию, – сказал Герман, не скрывая дрожь нетерпения, пробегавшую по его телу.

Девушка закинула ему ноги на спину, раскрывшись перед ним. Бедра блестели от соков, которые исторгло из нее разгоревшееся желание. Герман резко вошел в неё, схватив зубами сосок. Тая вскрикнула от боли, которая тут же перешла в острое удовольствие, когда его язык стал нежно играть с ним.

Когда оба кончили и отходили от взявшего их в плен наслаждения, она услышала голос Германа:

– А вот теперь можно и позавтракать.

Тая рассмеялась.