Анна – королева франков. Том 1

Мысли Анны перескочили на другой день, тоже запечатлевшийся в её памяти навечно. Она шла в свою комнатенку в Софийском соборе, чтобы начать переводить недавно привезенную книгу из Восточной Империи римлян. Во дворе она увидела незнакомого воина, стоявшего к ней спиной, и приостановилась, заговорив с Любиславой, которая ее сопровождала. Что она ей тогда говорила, уже и не вспомнить, поскольку ничего вокруг не видела, кроме золотистых волос, падавших по скандинавскому обычаю ему на плечи длинными локонами. Так их носили обычно молодые ярлы[62 - Один из высших титулов в иерархии в средневековой Скандинави].

По его горделивой осанке и стати она сразу же догадалась, что это знатный человек. На нём был дорогой голубой плащ, из – под которого виднелись желтые сапоги из тонкой кожи. Его лица ей видно не было, но ее девичьи мысли наделили его красотой черт. А разве могло быть иначе, видя, как он строен? И сердце ее почему-то тревожно забилось, напомнив ей голубку, попавшую в сети.

И вдруг он повернулся, почувствовав, наверное, её взгляд, и обжег ее своими голубыми глазами, которые с интересом остановились на ней. Потом, одумавшись, тряхнул головой, словно скидывая с себя наваждение, вежливо поклонился княжне и поспешил к своему белому рысаку, стоявшему неподалёку.

Филипп, красавец скандинав… он смутил ее чувства, о нем она грезила бессонными ночами. Однако Анна боялась даже заикнуться о том, что чувствовала при виде его, своим подругам и матушке, с которой была откровенна по многим вопросам. Боялась, что это дойдет до батюшки и он прогонит Филиппа прочь со двора.

Так она и любовалась им тайком вот уже почти год, мечтая оказаться в его объятьях. В таинственных глубинах ее женского сердца рождалась любовь, древняя, как пробуждение природы. Но она была дочкой великого князя Киевского, а он простым наемником. Но любви ведь все равно, кто король, а кто обычный варяг,[63 - Собирательное обозначение скандинавских народов на Руси] и она упивалась ею в тишине своей девичьей горницы.

И был еще один памятный день в жизни Анны. Отец устраивал в гриднице пир и ей, шестнадцатилетней девушке, было дозволено на нем присутствовать. Она сидела за столом с пылающим лицом, опустив ресницы, и пыталась унять сердце, которое готово было выпрыгнуть из груди. Девушку волновало, что возле нее случайно оказался человек, о котором она мечтала много ночей.

Как она узнала у Всеволода, Филиппу уже было двадцать семь лет, и за эти годы он никого не полюбил. Она не находила в себе смелости поднять на него свой взор, только слушала с досадой, как рядом сидящие женщины шепотом переговаривались о его красоте.

Наконец она скосила глаза и увидела так часто снившееся ей лицо, золотистые локоны, словно бы в беспорядке упавшие на широкие плечи, обтянутые ярко синей рубахой, слегка выступавшие скулы, красиво очерченные губы и крепкий чисто выбритый подбородок.

Филипп тоже бросал украдкой взгляды на княжну, сидевшую рядом. Впрочем, зная суровый характер великого князя, он не решался заговорить с Анной, а она молчала. И ярл не стал рисковать, боясь потерять должность воеводы охранной дружины в Киеве, что давало ему много денег, села и рабов.

Норвежский ярл много пил, и вино разогрело даже его, как он всегда думал, холодное сердце, в котором вдруг пробудилась нежность к княжне с золотистыми, словно солнечные лучи, волосами. Но Анна ни разу не подняла на него глаза, боясь осуждения матери, сидевшей поблизости, а он думал, что дочь великого князя не считает его достойным своего внимания, а потому от безысходности пил кубок за кубком.

Перед тем как покинуть пиршественную залу, Анна все же набралась смелости и посмотрела с любовью на молодого ярла. От взгляда девушки его лицо залилось румянцем. Она улыбнулась ему, почувствовав счастье, которым наполнилось ее сердце, встретившись с его голубыми, как весеннее небо глазами, в которых горел огонь, и с горестным сожалением оставила пир.

И была в её жизни охота, память о которой она будет хранить глубоко в сердце до конца своих дней. Никогда еще Анна так не волновалась во время сборов, как в тот день, поскольку что-то в глубине ее души подсказывало ей, что она встретится с Филиппом.

Это чувство не обмануло её, ибо в тусклом свете серого утра она увидела, что рядом с Всеволодом ехал молодой ярл. Девушка ничего не могла с собой поделать, то и дело оборачиваясь и тайком поглядывая в ту сторону, где ехал скандинав. Временами она чувствовала спиной его взгляд, от чего в груди щемило. И вдруг неудержимая радость, словно факел, вспыхнула в её душе: хотелось смеяться без всякой причины, а потом вдруг становилось грустно до слез.

Охотники подъехали к речке, извивавшейся по долине узкой серебристой змейкой, и стали переправляться вброд. Неожиданно ее гнедая неловко поставила ногу на скользкий камень – и качнулась, чуть не скинув её в воду. И в этот миг Анна заметила, с какой тревогой Филипп посмотрел на неё, невольно подавшись вперед, чтобы поддержать. Она, выровнявшись, благодарно улыбнулась ему – и он облегченно выдохнул, положив руку на сердце. Это движение было для неё настолько красноречивым, что и слов было не нужно.

Анна догадалась, что Филипп не спускает с неё глаз, любуясь ею, и в порыве бессознательного кокетства плавно подняла руки и потрогала голубой платок, прикрывавший закрученные вокруг головы косы. Она была в синем сарафане, отороченном на плечах золотой тесьмой и сшитом специально для охот и верховой езды. Красные сапожки прикрывала золотая кайма подола.

Загонщики своевременно сообщили, что в дубраве за косогором замечена стая косуль, поедающих желуди на опушке. Анна скакала вместе со всеми, вдыхая полной грудью свежий осенний ветер, бивший в лицо, и терпкий запах жухлых листьев.

Вдруг непонятно откуда выскочила косуля, одетая в буро-оранжевую шкурку. Поскольку осенью самцы сбрасывают рога, трудно было на расстоянии отличить самка это или самец.

Анна, недолго думая и не отдавая отчета в своем поступке, повернула Пламенную и помчалась в погоню за ней. С нею не было ни оружия, ни псов, но об этом она даже не вспомнила. Косуля сменила направление и что есть духу помчалась к дубовой роще. Девушка не отрывала взгляда от небольшого тела на коротких стройных ножках с острыми копытцами, которые выбрасывали комья земли, покрытой пожелтевшей травой. Косуля периодически скрывалась среди папоротников. До слуха княжны донесся глухой топот чьих-то копыт – и она оглянулась: это был Филипп. Он несколько отставал от нее, выдерживая расстояние.

Его зелёный плащ развевался по сторонам. Девушка оглянулась снова, и ей показалось, что в голубых глазах ярла плещется любовь… и любование ею. И ее девичье сердце возликовало. Во время скачки косы расплелись, и волосы рассыпались по её плечам, вздымаясь от встречного ветра, словно золотое руно.

Пока Анна оглядывалась на молодого ярла, косуля исчезла в роще. Она пристально всматривалась перед собой, но нигде не находила её. И в какую-то минуту почувствовала Филиппа рядом. Тепло волной разлилось по её телу.

– Где косуля? – спросила девушка, лишь бы не молчать.

Ярл придержал коня.

– Теперь бесполезно преследовать её среди дубов, – ответил он тихо, не сводя с княжны горящего взгляда, от которого она чуть не задохнулась.

Их лошади поехали рядом. Куда? Анна не знала, да и не хотела знать, поскольку ей было все равно, куда ехать, лишь бы с ним. Но Филипп, видимо, одумался и несколько отстал, следуя за ней и зная, что ему не следует приближаться к княжне.

Анна же в это время спрашивала себя: что она творит? Она ведь дочь могущественного князя. И ей не должно быть никакого дела до этого варяга – наёмника, не имеющего собственного пристанища. Но разве сердце способно слышать голос разума? Девушка повела плечом, как бы отгоняя от себя непрошеные мысли, и снова оглянулась. И опять ее поглотила сладкая грусть.

Они остановились возле прозрачного ручья, журчащего среди небольших камней. Напившись воды, никто из них даже не попытался сесть на своего коня. Видимо, им было здесь хорошо вдвоем. Ни Анна, ни Филипп не предпринимали поисков дороги, которая привела бы их к охотникам, словно забыв об этом.

Послышался шорох, и девушка поискала глазами его источник. Из дупла на стволе большого дуба вылезла желна.[64 - Лесная птица из семейства дятловых] Посмотрев на Анну, она недовольно издала высоким голосом свое мелодичное «крю-крю-крю-крю», закончив более низким по тону долгим «клии», и, резко вспорхнув, улетела, громко хлопая крыльями.

Анна рассмеялась, звонко и заливисто, но резко оборвала смех, заметив, каким жадным взглядом смотрит на ее губы норвежский ярл. Что-то томное обволокло девушку – и она покачнулась на ослабевших ногах. И вдруг почувствовала крепкую руку, которая подхватила ее, чтобы она не упала. То место руки, за которое он удержал ее, неожиданно вспыхнуло огнем – и девушка тяжело вздохнула, закрыв глаза.

И тут на выручку пришла резко изменившаяся погода. Ясное осеннее утро прямо на глазах потемнело, и солнце закрыли серые тяжелые тучи. Анна посмотрела на них и поняла, что скоро пойдет дождь. И только в этот момент она вспомнила о Святославе и прислушалась, не трубят ли рога. Но вокруг стояла зловещая тишина, какая бывает только перед бурей.

Вскоре листья дубов зашумели под крупными каплями дождя, и они были вынуждены спрятаться в дубраве. Филипп поехал впереди, пытаясь отыскать дорогу к охотникам, но безуспешно: они ездили по кругу. Видно, покровительница влюбленных специально плутала их, чтобы они могли подольше побыть наедине друг с другом.

Филипп выехал на опушку и скрылся в густой роще. Анна за ним. Подав девушке знак рукой оставаться на месте, он спешился и натянул свой плащ между ветками.

Молодой ярл помог княжне сойти с коня и повел под укрытие, где они смогли спрятаться от дождя и грозы, которая стала сотрясать небо и воздух. Она вздрогнула и беспомощно посмотрела на ярла, задрожав то ли от холода, то ли от страха.