Зеленая кухня, или Самый опасный рецепт

– Почему вам пришло в голову утопиться возле моей зеленой кухни? – поинтересовался Аррен. Заглянув за приоткрытую белую дверь, он вынул халат, в каких ходят аптекари и исследователи, и протянул мне: – Набросьте пока это и присаживайтесь.

Я послушно надела халат поверх мокрой сорочки, надеясь, что он непромокаемый. Завязала тесемки, опустилась в кресло. Аррен снова похлопал в ладоши, и я услышала, как за другими дверями возникли шум, суета и звяканье посуды.

– Я не знала, что здесь ваш огород, – вздохнула я. Дом был прекрасен, его хозяин пока не сделал мне ничего плохого, но страх все равно царапался в груди. Ходили слухи, что к Аррену Эленбергеру привозят покойниц, и он укладывает их в свои грядки, чтобы питать травы для смертных чар. У короля много врагов…

А тут, оказывается, смертные флюиды способны отравить всю зеленую кухню. А я ведь не успела умереть – откуда бы им взяться?

– Ладно. Кто это с вами сделал? – Аррен кивнул в мою сторону, имея в виду разбитое лицо и окровавленную рубашку.

– Мой муж, – ответила я, чувствуя, как немеют губы. Великие боги, еще сегодня утром я была счастливой невестой, в белом платье, прозрачной дымке фаты и с букетом роз в руках! А сейчас сижу в доме самого жуткого мага в королевстве, и идти мне некуда… – Сперва он надругался надо мной, а потом разорвал брачный договор. Теперь получит компенсацию.

Аррен усмехнулся, и я набралась смелости и взглянула в его лицо. Оно, надо сказать, было самым обычным, спокойным и располагающим. Орехово-зеленые глаза с темными густыми ресницами смотрели с нескрываемым любопытством, каштановые волосы были взлохмачены, по переносице тонкого крючковатого носа струился шрам, словно когда-то этот нос сломали. Одним словом, на меня смотрел вполне привлекательный мужчина, которого невозможно было заподозрить в чем-то плохом – но от него веяло тьмой и тревогой. Я невольно поджала босые ноги.

Дверь, из-за которой доносился шум, открылась, и в гостиную сам по себе выкатился маленький белый столик, на котором сервировали чай и закуски. Только увидев темный ароматный напиток в чашке и ветчину, сыр и овощи на фарфоровых блюдцах, я поняла, насколько сильно устала и проголодалась. Столик подкатился к нам, Аррен взял чашку и произнес:

– Прошу, угощайтесь. Там успокоительное, вам будет легче.

– У вас нет слуг? – спросила я, сделав глоток горячего чая. Он рухнул внутрь, и я наконец-то почувствовала себя по-настоящему живой. Все, что случилось со мной в доме Энтони Локсли, отступило и померкло, сделалось каким-то чужим, словно никогда не происходило со мной. От этого становилось легче. Аррен отрицательно качнул головой.

– Меня боятся, – ответил он. – Да и я не очень-то люблю посторонних в доме. Почему вы не пошли к родителям?

Я печально улыбнулась. Он, как видно, совсем не понимает, как творятся дела на свете.

– Такая, как я, может пойти только в реку, – со вздохом сообщила я. – Родители меня не примут. Сейчас их и так ждет скандал, моих сестер теперь не возьмут замуж. Возможно, им придется переехать.

– Разумеется, – кивнул маг. – Как я сразу не догадался… Как вас зовут?

– Джейн Холифилд, – ответила я, назвав девичью фамилию. Сегодня, подписывая брачный контракт, я каллиграфическим почерком вывела: Джейн Локсли – и новое имя разорвалось вместе с бумагой, на котором было написано.

Мне захотелось плакать. Но я смогла сдержаться – не хотелось показывать свою слабость и дальше. Достаточно было того, что меня вынули из реки.

– А я Аррен Эленбергер, – с легким поклоном представился мой спаситель. – Поешьте, вам это сейчас полезно.

Я взяла хлеб и ветчину, сделала сэндвич, послушно откусила и не почувствовала вкуса.

Что Аррен Эленбергер сделает со мной, когда я доем?

***

Аррен

Девушка была красива. Даже очень красива. Длинные каштановые волосы, заплетенные в косы, темные глаза, аккуратно вылепленное лицо, словно у куколки, но лишенное кукольной беззаботности. Сначала, вытащив ее из воды, я даже подумал, что поймал русалку, а не утопленницу.

Ощутив смертные флюиды в реке, я бросился бежать, едва набросив на плечи дождевик, в котором выходил в зеленую кухню в плохую погоду. Не хватало еще, чтобы яд проник в почву с водой – это погубило бы все высаженные растения. Простецы считают, что чем больше дряни, тем забористее выйдет зелье, но это было далеко не так.

Да, моя находка была из благородной семьи – и идти ей было некуда. Я невольно задумался над тем, что нам теперь делать. Отпустить ее неведомо, куда, пусть уходит – нет, так я не хотел. Спасение Джейн Холифилд пробудило во мне давние чувства, которые я когда-то убрал в самый глубокий шкаф своей памяти и больше не вынимал.

Я много лет жил один, надежно охраняемый от соседей, приятелей и девушек на выданье своей репутацией изысканного душегуба, который способен сделать яд из всего, что попадется ему на глаза. И вот теперь я спас юную утопленницу – и это будто бы наложило на меня некие обязательства.

Конечно, их не было, по большому-то счету. Я мог дождаться, когда Джейн допьет свой чай, дать ей несколько серебряных лир на дорогу и отпустить с миром. Но это было неправильно – тогда она ступила бы на тот путь, который неминуемо привел бы снова в реку.

– Что вы собираетесь делать? – спросил я. – К семье не пойти, друзья, как я полагаю, тоже не разбежались вас привечать.

Джейн кивнула. Сквозь несчастную растерянность, которая разливалась по ее лицу, проступила спокойная твердость – она приготовилась встречать свою судьбу, какой бы та ни была.

– Мне некуда идти, – призналась она. – Он даже одежду не разрешил забрать, выкинул меня в том, в чем была. Попробую утром все же сходить к родным, взять пару платьев. А потом… не знаю. Стану искать работу.

Я усмехнулся. Трудное это дело – найти работу, когда тебя окружает скандальная репутация. Завтра утром весь город будет судачить о том, как муж Джейн разорвал брачный контракт.

– Вряд ли вас приучали к работе, – сказал я. – Сшить шейный платок для дядюшки и раскроить и сшить шесть рубашек за день – все-таки разные вещи.

Джейн устало кивнула.

– Да, я понимаю. Закончу свои дни в доме с красным фонариком.

Ее голос сел – я едва разобрал последние слова. Сплетники говорили, что у меня нет сердца, но сейчас я искренне жалел несчастную девушку, которую вытащил из воды.

– Если вы умеете сажать цветы, то я готов дать вам кров и работу, – произнес я. Во многом это прозвучало неожиданно даже для меня самого, но с другой стороны, почему бы нет? Я любил свою работу, но порой она была слишком монотонной и скучной. К тому же, пришла пора высаживать бой-огурцы, без которых не сварить зелье отсроченного гниения, а мандрагоры при виде рассады бой-огурцов почти выпрыгивают из грядки, чтоб задать им перцу – в две руки всю компанию можно удержать только с превеликим трудом.

– Работу? – переспросила Джейн, и ее бледное лицо окрасилось румянцем. – То есть… что именно я должна делать?

Наверно, еще утром она и подумать не могла, что поздней ночью примет предложение от одного из самых страшных людей королевства. И вот ведь, сразу приняла, хоть еще и не сказала об этом вслух.

– Выпалывать сорняки, – ответил я. – Высаживать рассаду. Поливать, удобрять, подкармливать. Разумеется, только там, где я укажу. К некоторым растениям лучше не приближаться без подготовки.

Румянец Джейн стал гуще – она боролась со страхом и отчаянием. Как всегда, победило желание выжить.

– Буду платить вам двадцать лир серебром, – добавил я, ставя точку в ее размышлениях. Двадцать лир серебром были замечательной зарплатой, столько получают докторши и учительницы высшей категории. – На втором этаже есть гостевая комната, можете ее занять. Утром отправлю посыльного в магазин готового платья… надо же вам как-то одеться.

Честно говоря, я и сам не ожидал от себя такой доброты. Мне просто вдруг захотелось вернуться в прошлое, к старым мечтам и надеждам, когда я еще не был порождением тьмы, чьим именем пугают детей по всему королевству. Вернуться к самому себе – разве это плохо? Разве это много?

– Спасибо вам, – прошептала Джейн. Кончик ее носа дрогнул, в глазах сверкнули слезы – девушка готова была разрыдаться, и что-то острое и живое дрогнуло в моей душе. – Я… я буду очень стараться. Мне, правда, никогда не приходилось ни сажать, ни полоть…

Я бы удивился, если бы приходилось.

– Капусту от моркови отличаете?

Джейн удивленно посмотрела на меня, словно пыталась понять, шучу я или говорю серьезно.

– Да, разумеется. Я окончила гимназию, – с достоинством ответила она. – Я не такая дикая, как сейчас выгляжу.

– Вы не дикая, – ответил я и отставил чашку на столик. – Просто устали. А теперь вам, пожалуй, пора спать. Я встаю рано, работа тоже начинается рано.

Джейн кивнула.

– Спасибо еще раз, – твердо сказала она. – Я вас не подведу.

***