Се, стою у двери и стучу

Но она любит.

И совсем зачахла в тоске

По свиданию…

О, прекрасная, пою тебе

В тысячный раз эти восхищенные строки.

Но ты, суровая,

Не слышишь.

И внимаешь мадригалам придворных поэтов.

Зачем тебе самоучка?

Но я – люблю,

А значит – надеюсь,

Верю, ты поймешь, как я

Красив и доблестен,

Бесстрашен и отважен.

Но, главное, предан до последнего дыхания!…

Печально улыбнулась. Как просто и легко можно жить, не думать, не тосковать о далеком и родном… кружиться…

Больше ничем не хотелось заниматься. Душа просила молитвы. Тихо, чтобы не нарушать благостного состояния, проскользнула в молельную. Затеплила лампадки и бросилась на колени перед скорбно мерцающими в темноте иконами. Слова, легкокрылыми птицами, вылетали из сердца и ложились к престолу Предвечного. Она молилась за себя, Россию: «Господи! Пошли ей силы выстоять во всех испытаниях. Господи! Поддержи! Только Твоей благостью жива страна, выведи целой и невредимой из всех искушений!»

Очень любит молиться по Псалтири. С губ полились благоговейные стихи пророка…

Сегодня спать она почти не будет. Поправляет фитильки у лампадок, всматривается в лики святых… Вот они – Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Тихон Задонский, Феофан Затворник. И сердце потянулось к русским святыням: В Троице-Сергиеву Лавру, Дивеево, Оптину, Задонск. Простоволосой, босоногой. Святая Русь, колокольный перезвон, напевные печальные песни странников… Тихое умиротворение от святынь… Открылось и затрепетало сердце: «Господь, как Ты прекрасен тем светом просветления, что даришь в часы откровения с Тобой! Всевышний, как чарующи моменты тихой задумчивой грусти, скорбного презрения к своим грехам, желание стать лучше и чище. Это понимание суетности всего мирского и временного, озарение и благодать, которые проливаешь Ты в душу, словно бальзам… Как успокоительно время молитвы-разговора с Тобой – в церкви ли, дома. И чувствуешь, ничто не сравнится с Твоей благостью и любовью, что посылаешь Ты мятущемуся сердцу…»

Истомленная душа вновь обрела благодать, тишину, надежду и просветление…

ПРИВЕТ ИЗ РИМА

Отель, где они остановились, небольшой и по-домашнему уютный. Их две комнатки, словно гнездышко – воздух, свет, цветы. Укладывая волосы перед огромным зеркалом, Машенька удивленно вздохнула, так вот какая она – нежная, как весенний луч солнца. Слава Богу за все! А ведь скоро у нее будет 3-й ребенок… Дома с мамой мужа остались еще два малыша… Спасибо ему, зная, что очень любит искусство, решил порадовать ее поездкой в Италию, где так давно она мечтала побывать. Мельком, с очаровательным любопытством, искоса посмотрела на Юрика. Да, они по Божьей милости красивая пара… Оба верующие, молодые, любящие…

Вчера ночью приехали в Рим, вечный город, и у них столько дел! Посетить соборы, храмы, музеи, впитать в себя его неуловимый, своеобразный аромат. Ведь здесь когда-то благовествовал Евангелие сам апостол Павел…

Ни свет, ни заря идут любоваться палаццо Фарнезе. Проект этого дворца осуществлял знаменитый Антонио Сангало[2 - Сангалло – архитектор (1485—1546)]. Ее ослепила утонченная строгость. Украшения – только оконные проемы. Легенда гласит, что карниз здания выполнял сам Микеланджело[3 - Микеланджело – итальянский художник, скульптор, архитектор (1475—1564)]. Изысканная простота. Все гениальное – просто… Солнце щедро, пригоршнями рассыпало жизнь, тепло, ласку. Трепетали от счастья голубые блики на простой штукатурке. Все набиралось силы от безудержно свежего воздуха. Оконные проемы, обрамленные колонками, поддерживающими фронтончики – лучевые и треугольные, преломляли и задерживали солнечные лучи. И от этого они, казалось, расцветают, ласкаются, нежатся. Машенька замерла: как чудесно, гармонично все окружающее, сама жизнь. И в ответ на улыбку вечного города хочется делать хорошие дела, дышать всей грудью, славить Всевышнего за красоту, что Он подарил простым смертным, своим детям.

Медленно свернув направо, молча, смотрели на новые здания, птиц, людей. Зашли в маленькую trattoria – небольшой ресторанчик. Народу – почти никого. Шустрый мальчик гарсон с длинными светлыми вьющимися волосами и глубоко посаженными черными глазами встал возле них. Казалось, взглядом он ласкал весь мир или пел баркаролу.

– Buongiorno, signore![4 - Доброе утро, сеньор (итал.).]

– Доброе утро!

– Пожалуйста, садитесь. Я скажу, что у нас имеется сегодня, и тогда вы выберете.

– У вас есть русский салат и сыр мациарелли с помидорами?

– Si, signore![5 - Да, сеньор (ит.).] – быстро пропел юноша, перемежая итальянские и русские слова.

– Еще попрошу клецки для двоих, цыпленка каччьяторе, спагетти для меня и равиоли per la signora, per favore[6 - Для сеньоры (ит.).]

– А что будете пить?

– Газированную минеральную воду, prego[7 - Пожалуйста (ит.)] – поддерживал беседу, также объединяя два языка, Юрик, но они поняли друг друга.

Мальчуган обрадовался, услышав русскую речь и, вернув чаевые, произнес:

– О, grazie,[8 - Благодарю (ит.).] синьора! Я тоже русский. Бабушка после войны попала в Италию, вышла замуж, осела тут. Оставьте, prego, эти деньги своей дочурке, которую вы ждете, или помолитесь за меня…

Машенька застенчиво улыбнулась.

После завтрака и небольшого отдыха с мороженым, заспешили к собору Святого Петра. Его строили многие архитекторы, в том числе, и сам Микеланджело, ее любимый художник и скульптор.

Подходя к собору, она отметила про себя: в постройке этого здания проявились уже черты раннего барокко, массивность, грузность. Архитектурные приемы содействовали усилению и живописного начала. Пораженная, Машенька встала перед входом. И неожиданно вспомнила, что здесь находятся мощи святого Апостола Петра. Перекрестилась, отрешившись от всего мирского, суетного. Стоны сердца, подхваченные некоторой суровостью окружающего, казалось, шли прямо к Богу. И сердце, как бы растворяясь от молитв, страха перед Господом, желало очиститься всеми помыслами так же, как мигают фитильки у свечей. Восторженная жуть пронзила его… И оно еще более сжалось из-за мыслей, неблаговидных действий, которых много в повседневной жизни…

Утомленные, возвращались в отель. Она купила красивые открытки с видом Ромы, как называют его местные жители, и пошлет их всем: мамам – своей, мужа, детям, бабушке, которая тоже была здесь. Пусть порадуются вместе с ними их радостью.

После полудня на одной из открыток она написала мамочке: «А жизнь прекрасна! Солнце светит, зелень сочнеет, воздух пьянит! И так это чудо жизни и ее гармония восхищают, что от счастья хочется встать на колени и молиться. И воссылать Господу хвалу за то, что он создал такое совершенное творение».

Завтра их ждет поездка в сказочную Венецию. А сейчас она зарисует, что запомнила. И, взяв в руки карандаши, стала быстро воскрешать по памяти собор святого Петра – весь точно обрызганный лучами щедрого итальянского солнца.

Сосредоточенную тишину нарушили громкие всплески дождя: бум-бум-бум! И внезапно все превратилось в сплошной потоп. Земля напиталась водой. Влага проникла во все защелины. И задышала зелень легко и прозрачно, и зашумели запахи ароматами трав и деревьев. И тонкая испарина счастья легкой дымкой помчалась к небу, опьянила его, соединила с землей. Радостное солнце бриллиантами заблестело на трепещущих листьях…

Маша с Юриком, подойдя к окну и блаженно улыбаясь, тихо запели псалмы из Псалтири…

БУДНИ

Отец Александр проснулся сегодня рано, несмотря на то, что на службу идти было не надо. Нехотя потянулся в постели, механически посмотрел на часы. Вспомнил – нынче свободен. Закрыл глаза. Сладкая дремота обволакивала тело, мысли, чувства. «Эх, поспать бы еще вволю!» Но ежедневная привычка давала о себе знать. Она как бы вызванивала: «Бесполезно, не уснуть!» и разрывала тихость и тепло, приятно окутывавшие тело. Увы, приходилось вставать, заснуть невозможно…

Петухи, точно из глубокого колодца, затянули свое гортанное, резкое: «Ку-ка-ре-ку!»

Вставать, вставать! Отец Александр сел на постели. Лицо в дымке сна выглядело мечтательным. Стряхнув дремоту, быстро поднялся. Прошел на кухню. Дома было тепло со вчерашнего вечера. Старушка мать натопила печку и она, охая и остывая, сохраняла еще животворное благо.

Вышел на веранду умываться. Ледяная вода пронзила иглами лицо, шею, руки. Здоровье, свежесть потоками вливались в тело. Он задыхался от бурной жажды жизни, бодрости. «Эх, вот она – радость! Слава Богу за все! Проснулся, жив, здоров! Господи, как хорошо-то все Тобой продумано, размерено, дадено… Разве человек может созиждить такое?»

Руки сами собой потянулись к полотенцу. Весело растираясь, выбежал во двор. Первый снег, будто рыхлой полупрозрачной ватой, окутал сад, огород, сараи, дом. Вот неожиданность! Он озорно улыбнулся морозной новизне. Все было чистым, отмытым, убранным. Словно опять вернулся в детство, когда мальчишкой купался в первом снеге. Еле сдержал свой порыв. Очень хотелось нырнуть по щиколотку в эту перламутровую нежность. Увы. Сейчас этого делать нельзя. Он в сане священника. Да. Шесть лет служит. И надо следить за собой, чтобы не рассмешить селян. Вернулся в дом. На столе в крынке стояло парное молоко и рядом краюха. Жадно покосился на еду. Но сначала молитва – благодарение Богу.

Долго и с любовью молился за мать, своих прихожан, вымаливая у Господа наставить всех на путь истинный.