Манкая

Но вот увидел ее на лестничной площадке, взволнованную и очаровательную, сразу все свои разумные помыслы отринул и …

А утром? Честное слово, когда сказала она по Санкт-Петербург, он на самом деле готов был везти ее туда, причем сей момент! И Кира ее ненаглядный нарисовался, довольный такой, удачливый. Вот и дернулся Широковский язык сказать, что собрался Юльку украсть.

И в магазине, когда маленькая, растерянная девушка, собралась купить очередной балахон, у него буквально дернулось сердце: то ли от жалости, то ли от восхищения. А если быть точным, от любви.

Широков не врал людям, а себе и подавно. Он сразу оценил и принял факт собственной влюбленности, однако совершенно не знал, что ему делать. То ли бежать от Юленьки сломя голову, то ли лететь ей навстречу, то ли стоять на месте и ждать чуда.

Как ни пытался Широков отключиться от мыслей своих за работой, ничего не вышло. "Лишнее и неправильное" терзало его упрямо, мешало готовить. Вот и рыбу пересолил, и забыл про заказ.

– Дмитрий Алексеевич, вы приболели? – Илька Сомов, кондитер «Ярославца», удивленно смотрел на застывший нож в руках шефа. – Может, домой, а? Мы бы и без вас справились.

– Да, шеф, Вы сегодня не такой, какой-то. Третий раз за вами сковороду мою. Когда такое было-то? Все горит, – и Женька, су-шеф, подглядывал из-за стеллажей.

Широков со злостью кинул нож, снял фартук и ринулся вон из ресторана.

Пока ехал домой, злился. Ведь Юлька не просто так сказала слова те, обидные. Вероятно, поняла кое-что. И как не понять? Митька смотрел на нее с обожанием, сам знал, что «палево», а как не смотреть? Самый разумный выход – забыть обо всем и прекратить заглядываться на чужую жену.

Только, как? Вот вы, могли бы быть вдали от человека, которого любите? Сумели бы просто так, развернуться и уйти? Чёрта с два! И тянет, и манит, и сбежать никакой возможности. Чтобы уйти нужно резануть «по живому». Кровью залиться и перетерпеть боль. А потом жить с чувством огромной утраты, вероятно, долго. Это называется «разрушенные мечты и разбившиеся надежды».

Есть и еще одно «но»… Широков точно знал, что Юля несчастна. Муж у нее полный и абсолютный козёл! Как он, Митька, может спокойно отвернуться от девушки, и оставить ее на съедение этому ушлёпку? Кира ее просто напросто погубит. Она задохнется рядом с ним, засохнет и исчезнет.

Припарковал машину во дворе, поднялся по лестнице, хлопнул дверью квартиры. И все это злобно, остервенело. Ну, мужик он такой, что поделать. Нормальный. Бездействие хуже смерти. А что делать, не известно!

Принял душ, выпил холодного молока прямо у холодильника из пакета и завалился спать. Правда, отдых Широковский длился часа два, от силы. Разбужен он был самым безобразным образом. Каким? Женским визгом!

Вскочил с постели, и как был в футболке и спортивных штанах, ломанулся к двери, сунул босые ноги в кроссовки выскочил на площадку, а там…

Юлька стояла у двери Ирины.

– Запой?!– лицо у гранд дамы серьезное, даже несколько напуганное.

– Да, Ириночка Леонидовна!

Гойцманы, папа и сын, вышли из квартиры. Открылась соседняя дверь и Кира, с неприятной улыбкой предвкушения, появился на площадке.

С третьего этажа были слышны визги! Фира и Дора. И еще один женский голос, вероятно, жены контуженного офицера Заварзина.

– Тёма, Тёмочка, пожалуйста, пойдем домой! Пойдем, я еще налью тебе, только не уходи никуда!

На лестнице показался здоровый мужик (Митя знал, что это Артём Заварзин), и, шатаясь начал спускаться вниз. За ним бежала симпатичная его жена и сторожко тянулись сестры Собакевич.

– Уйди! Скройся! – отставной офицер был пьян вдрызг, и слушать никого не желал.

В майке, штанах и тапках на босу ногу, он с упрямым выражением лица сильно пьяного человека ломился, как подраненный кабан неизвестно куда. Его внимание привлек Кирочка. Муж Юли улыбался, ожидая пьяного шоу, чем весьма неприятно поразил Митьку.

– Сука! Урою! – и качнулся в сторону напомаженного женатика.

– Охренел?! Я сейчас полицию вызову! – Кира вскинул руку с телефоном и начал тыкать в дисплей.

– Кирилл, не смей! – Дава подскочил к Раевскому и попытался помешать.

– Отвали, Давид! Задолбал этот вояка бузить! Давно пора было его сдать!

– Урою, тварь! – Заварзин пёр на Киру страшной тушей.

Дава успел отскочить, Кира замер, ожидая всего, чего угодно! А Юлька…. Митя даже моргнуть не успел, как девушка, легкой, стремительной птичкой подлетела к мужу и встала между ним и взбешенным больным громилой, раскинула руки в стороны, оберегая немаленького своего Кирюшу!

– Свали, Юлька! – Заварзин просто смахнул легенькую девушку.

Оттолкнул ее рукой своей громадной, и Юленька отлетела далеко в сторону, упала на пол сломанной куколкой. Митька подумать ни о чем не успел, как уже оказался рядом с Артёмом! Двинул мужика промеж глаз правым кулаком и добавил под рёбра крепкий удар левой! Заварзин осел всей своей тушей на пол и к стене привалился бессильно. И все это под визг и крики соседей!

– Юлька! – Мите недосуг было смотреть на дело рук своих.

Он поднял маленькую москвичку с пола. Смахнул с ее лица волнистые пряди и разглядывал в отчаянии ее личико, опасаясь найти на нем синяк или кровь.

– Ты как? Ударилась? Юль! Не молчи! – Митька бережно провел своими ладонями по ее плечам и рукам, проверяя, нет ли перелома – Юль!

– Все хорошо. Мне не больно.

Широкова мгновенно отпустило и он, не помня себя и не обращая внимания на соседей, крепко обнял Юльку и прижал к себе. Она не сопротивлялась. Только дрожала сильно, да голову на Митькину грудь уронила. Так они и стояли, а вокруг творилось то, что творится обычно, когда все уже случилось.

– Тёмочка, милый, больно? – Светлана присела рядом с мужем, который только головой мотал и пытался припомнить, как надо дышать.

– Артемушка, когда же это прекратится? Бедный ты, бедный, – Фира тихо жаловалась не пойми кому, ибо сам Заварзин мало что слышал сейчас.

– Еще раз попытаешься сдать Артёма, я тебя придушу! – это Дава офигевшему Кирочке.

Муж Юли стоял у стены с телефоном в руке и испуганно косился на Заварзина. Боялся, видимо, что офицер может встать и накостылять ему. Дора молчала и смотрела на Юлю с Митей. Тем же самым были заняты и старший Гойцман с Ириной.

В этот момент очнулся Кирочка.

– Псих! Да по тебе больничка плачет! Урод жопоногий!– голос Кирилла сорвался на высокой ноте.

– Захлопнись, – голос Якова Моисеевича очень веско прозвучал в наступившей тишине.

Дава втолкнул Кирилла в квартиру и прикрыл за ним дверь.

– Митя, отпустите меня, пожалуйста, – Юленька попыталась освободиться от рук Мити, прижата была уж очень крепко. – Спасибо. Все хорошо.

Митька тут же отпустил, а чтобы скрыть некую неловкость, обратился к Заварзину.

– Майор, ты жив? – подошел к Артёму и присел на корточки рядом с ним. – Ну, всё, брат, всё уже. Уймись. Все свои тут.

– Нет никого. Всех потерял! Слышишь?! Всех! Полегли рядком прямо в проулке. А я выжил. И как теперь, а? Скажи мне?! – что ответить боевому офицеру, раненому и придавленному страшными воспоминаниями?

Что ответить защитнику Отечества? Как, чем помочь?

– Давай завтра подумаем, Артём. Смотри, жену напугал, соседей переполошил. – Артём мутно взглянул на Свету.