Манкая

Манкая
Лариса Шубникова

Манкая – женщина заманчивая, соблазнительная, непонятно привлекающая. Старый московский дом. Старые московские семьи. Главные герои встречаются при совершенно обычных обстоятельствах. И Он и Она совершенно обычные люди. Однако и в обычной жизни есть место подвигам: большим и маленьким. Верности. Преданности. Дружбе. Это жизнь, которая обязательно расставит все точки над "и" и покажет, кто есть настоящий Мужчина, и какие они настоящие Женщины.

Лариса Шубникова

Манкая

Глава 1

Зима в Москве этим годом выдалась смурная, невеселая: снега нет, холодов нет. Дожди, слякоть и серость. Столица потемнела, потухла и люди, которые топтали тротуары города, тоже потемнели, посерели и на их лицах читалась обида. Именно так – обида на погоду. К слову, виноватого нашли: то тут, то там, шептались, будто отсутствие снега, такое необычное и редкое для Москвы, не что иное, как жуткая и кошмарная диверсия со стороны враждебно настроенных государств. Бред, конечно, но коллективный разум сработал так, а не иначе.

Народ негодовал и сетовал: ни тебе на коньках покататься, на лыжах пробежаться, на санках проехаться. Да и не это самое печальное. Что зимние забавы? Пустое. Красивых фотографий на фоне ёлок не вышло этой зимой. Да, расстроились инсталюди.

Ну, человек ко всему привыкает. Адаптируется. Нет снега? Переживем! Так решили жители столицы и расползлись по кафе, барам, гостиным, музеям и ресторанам. Там и красиво, и фотографии делай не хочу.

Вот в одном из московских ресторанов и начинается наша история.

***

– Вера, в банкетном зале нужно проверить вентиляцию. Дальше – смени поставщика зелени. Последняя партия сухая и желтая. Потом распорядись починить печь на третьей линии. И еще, дай задание Кудрявцеву пусть решит что-то с полом на входе. Тупая была идея выложить холл светлой плиткой. Вся грязь от обуви на ней заметна. Неприемлемо! Гости приходят есть, а видят свинячество, – молодой, энергичный мужчина давал распоряжения приятной барышне бальзаковского возраста.

Думаете странное сочетание? «Барышня» и «бальзаковсий возраст»? Отнюдь. Столичные красавицы следят за собой, ухаживают: одеты, накрашены, причесаны. Потому и бальзаковский возраст – лет эдак тридцать пять – в наше время вовсе и не зрелость, а всего лишь расцвет молодости. А если верить статье на одном из сайтов, то старость в России «отодвинули» лет на «цать». Информационный ресурс уверял, что после сорока пяти лет наступает период "расцвета" и заканчивается только с наступлением шестидесяти. Москвичи склонны иронизировать, потому и решили, что подобная информация не что иное как «реклама ПФР», чтобы народ не слишком бурно реагировал на увеличение пенсионного возраста.

– Дмитрий Алексеевич, а что с новым меню? – Вера Стрижак, та самая барышня бальзаковского возраста, пыталась угнаться за молодым человеком.

– Все под контролем. Вернусь и доработаю разблюдовку. Передам меню технологам и пусть себе ковыряются. Все, Вер, горю по времени!

Мужчина вынырнул из ресторана и быстро зашагал к парковке. Там ждал его страшенный и агрессивный внедорожник. Показатель статуса и дохода владельца.

Дмитрий Алексеевич Широков. Так звали владельца ресторана, а по совместительству и шеф-повара. Крепкого симпатичного мужчину очень высокого роста. Тридцатидвухлетний стильный русоволосый и работящий уроженец славного города Ярославля, явился в Москву чуть более двух лет тому назад и решительно начал борьбу за свое место под солнцем сковороды и поварешки. Впрочем, повар из него получился изумительный, говорили – от Бога. А что касается предпринимательской жилки, то и она приложилась. Столица людей меняет, заставляет двигаться, добиваться, доказывать. А Митя Широков не привык отступать, потому и ресторан его «Ярославец» чудесным образом стал знаменит и посещаем. С того Митя жил, богател и строил планы на будущее.

Вот один из таких планов он и ехал осуществить. Спросите, какой? Самый что ни на есть приятный. Митя купил шикарную квартиру в Москве. В самом Центре. Дом старинный, квартира огромная, потолки высокие, а самое главное, что населяли дом сплошь москвичи. Да не те, что стали таковыми лет так двадцать или тридцать тому назад, а те самые, что помнили скверы и парки столицы, которые теперь занимали магазины и закусочные, и до сих пор называли улицы старыми именами. И хлеб они покупали в «булошных», и молоко в «молошных».

Вот и мчался Широков в своем агрессивном внедорожнике по московским слякотным проспектам. Благо, по дневному времени пробок особенно не было. Добрался до нового своего пристанища затемно. Припарковал машину во дворе, в специально отведенном для этого месте и оглядел фасад теперь уже своего дома.

Три высоких этажа. Красивые эркеры. Все ухожено и облагорожено. Входная дверь парадной лестницы – массивная, новая – прекрасно вписалась в стиль неоклассицизма, была неброской, но шикарной. Цвет дома – этакий благородный беж. Двор в виде небольшого сквера с липами и кленами. Улица тихая, респектабельная.

Широков немало заплатил за возможность жить именно на этой улице и именно в таком доме. Вот смотрел он на него, бежевого красавца, и на ум приходили фамилии – Морозов, Барятинский. Рябушинский…

Нет, Митя Широков вовсе не страдал манией величия, никоим образом не ровнял себя с дворянами, просто этот дом, этот сквер и тихая улица напоминали ему родной Ярославль.

Набрал на домофоне номер своей квартиры. Электронный замок присвистнул, открывая путь к лестнице. А она, надо отметить, впечатляла. Широкая, плавная, с удобными ступенями и красивыми перилами. Просторные площадки этажей, массивные двери квартир с блестящими табличками на них. Высокие окна, и что характерно, чистые.

На втором этаже, где и располагалось новое жилье нашего повара-богатыря, его уже встречал счастливый риелтор.

– Дмитрий Алексеевич, жду вас, как соловей лета! Удачная сделка для всех сторон и со всех сторон.

А Митя подумал, что он совершенно прав, этот приятный парень с хитрыми глазами.

Бывшему владельцу очень нужны были деньги и вся сумма сразу, потому и цена оказалась приемлемой. По этой причине и купил квартиру Широков, не влезая в долги глубоко ипотечного характера. А сам риелтор, Митя был в этом уверен, получил неплохие проценты с продажи.

– Ну, что же, Георгий Евгеньевич, давайте мне ту бумагу, где я должен поставить еще одну свою подпись и расстанемся чинно и благородно.

Риелтор моментально вытащил из портфеля листки, и сделка была закончена прямо на кухонном «острове».

– Мои поздравления. Это, правда, редкая удача приобрести за такие деньги такую квартиру, – Георгий Евгеньевич спррятал драгоценную цидульку в портфель, выдал комплект ключей Широкову, и, сделав «дяде ручкой», отбыл.

Квартира – холл, две спальни, кабинет, кухня-гостиная, два санузла, чулан и выход из него на черную лестницу. Прекрасный ремонт, полный кухонный и сантехнический «фарш» высшего качества. Прекрасно подобранное освещение и верхнее и круговое. Мебели нет, но ее привезут завтра, можно и потерпеть денек, так ведь? Предыдущий владелец не стал мастерить из квартиры нечто невообразимое и вышла на редкость стильная берлога: выбеленная каменная кладка, дубовый пол и небольшие вкрапления цвета в виде деревянных панелей на стенах.

Широков достал из кожаной сумки фотографию и поставил на кухонный остров – единственную пока, горизонтальную поверхность, не считая подоконников.

– Ну вот, мам, я и в новом доме. Жаль, что ты не видишь. Жаль, не со мной сейчас, – русая стильная челка печально опустилась на глаза Широкова. – Не волнуйся там за меня, ладно? Все у твоего «кавалергарда» хорошо. Тебе же сверху все видно, правда?

Потом он побродил по квартире, посмотрел в окна, потрогал каменную кладку на стене.

– Надо же, как дома…

Не стал предаваться унынию и вышел, аккуратно заперев дверь за собой.

Ехал обратно в свой «Ярославец» работать, а точнее, творить. Он озадачился новым меню примерно половину года тому назад, когда гостям ресторана, чуял он, уже поднадоели любимые блюда. Создал новое меню по старым рецептам, добавив свои собственные, неповторимые кулинарные ноты. Рецептурная книга почти готова, осталось принять решение по соусам и заправкам и вуаля.

Да никакой не вуаля! Он вложил в новое меню много сил, бездну терпения, вагон нервов и кучу времени. Но это того стоило. Су-шеф, ребята-подмастерья, Вера Стрижак и заведующий хозчастью, невероятный Кудрявцев, сняв пробы, решительно заявили – меню шикардос! А если они так сказали, стало быть, так и есть. Лживых, мутных, ленивых и наглых людей Широков на дух не выносил, определяя их, порой, на глаз. Иных на звук. Не удивляйтесь. Митя Широков по голосу мог определить, что за человек перед ним. И это вовсе не суперсила, а простой жизненный опыт. Обманывали часто, вот и научился держать нос по ветру, ушки на макушке, рот на замке, а глаза широко открытыми.

Уже далеко за полночь Широков прекратил, наконец, переводить продукты, определился с заправками и улегся на диван в своем кабинете. Ну, ничего, завтра спать будет не в пример удобнее. Он надеялся, что дизайнер-новичок, которому доверил он обстановку нового своего дома, успеет к вечеру расставить все по своим местам. Лишь бы павлиньих перьев не натыкал по углам, наглец малолетний.

Глава 2

– Фира! Фира, ты это видишь? – шептала приятная бабуля другой, абсолютно такой же приятной бабуле. – Боже мой, этот новый жилец устроит нам катастрофу. Ты разглядела кровать? Гигантских размеров. Нам ждать шансона и жриц любви в нашем доме?

– Дорогая, ну почему обязательно, жриц любви? – бабули двойняшки, экая милота, кудрявые и миниатюрные, внимательно следили за грузчиками с лестничного пролета третьего этажа подъезда.

– Думаешь, жрецов любви? Впрочем, удивляться нечему. Сейчас кругом сплошные pеdale*.

– Ну, полно тебе, Дора, отчего дурные мысли? Хочешь творожников купим? Пойдем на бульвар и заглянем к «Метасову», – Фира пыталась отвлечь сестру от надвигающегося разочарования.

– Ты в каком веке живешь, дорогая? Кулинария «Метасова» снесена уже лет пять как. Вместо нее помещение больничного типа с названием, которое сможет произнести только коренной житель Детройта. Там все в больших белых шкафах. Клянусь, когда заглянула туда, думала лечебница, а оказалось, комбинат здорового питания. Комбинат… Фира, дорогая, звучит так, будто нас кормят там, чтобы потом зарезать, приготовить полуфабрикат и продать там же, в комбинате.

– Ну, фу! Что ты такое говоришь? – в этот момент послышалась ругань грузчиков, что-то упало, и приятный женский голос забубнил взволнованно.

На площадку второго этажа поднялась молодая женщина.

– Юленька, – зашептала Дора, – подойди к нам, детка. Что там такое?

– Добрый день. Я нечаянно толкнула грузчика и он чуть не выронил большое кресло. Знаете, изумительной работы. Такое у папы было когда-то. Прямая спинка и потертая кожа. Мне даже показалось, что оно то самое, папино.

Юлию Аленникову никто не называл иначе, как Юленька. Весь дом помнил ее с младенчества, любил и отчаянно защищал. Она же платила своим соседям постоянной заботой, бесконечным сиянием доброты и удивительным самопожертвованием. Юленька родилась и воспитывалась в старинной московской семье. Род ее брал начало свое еще при Императоре Александре Первом, правда, не дворянской кровью блистал, но славился прекрасной династией врачей.

Юленька по совету отца, к слову, он ее и воспитывал, после того, как мама ее сбежала с любовником в теплые страны, окончила медицинский, но практиковать не стала. Не лежала душа ее к терапевтическим заботам. Потому вторым высшим образованием получилось из нее нечто сродни детскому психологу. Юля открыла студию для детей со сложностями в общении и принялась социально адаптировать их по собственной методике. Знаете, помогало.