Наследник из Сиама

Странно, у гопника, когда он наклонился и заглянул в окошко, пачка… то есть лицо выглядело каким-то трогательно-плаксивым, да и заговорил он не свойственным гопнику тоном, как-то так вежливо:

– Слышь, парень, ты Курасов?

– Ну? – произнес Артем.

– Из УВД, да?

– И что дальше?

– Поговорить надо. Выйди, а?

– Без подлянки? – напрямую спросил Артем. – Если что, я очень нервный, когда в армии служил, меня люком в танке ударило прямо по голове.

– Не-не-не! – заверил гопник почему-то с испугом.

Артем отстегнул ремень безопасности, открыл дверцу, но прежде чем выйти, дотронулся до щеки Софии и подмигнул:

– Не бойся, ладно? Вовик скоро будет здесь.

Далеко он не пошел, хотя, судя по жестам лысого в белом костюме, его приглашали в иномарку, нет, Артем оперся пятой точкой о капот своего авто и скрестил руки на груди. София не сводила с них глаз, но ничего не слышала…

– В машину не пойду, – категорично заявил он. – Говори здесь.

– У нас два трупа. (Многообещающее начало!) Ночью кто-то прикончил любимую племянницу хозяина, наследницу. И ее парня. Хозяину сказали, ты ас, можешь быстро найти… ну, того… Он это… приглашает тебя приехать. Ему очень нужно. Срочно. Он человек щедрый… Ты ж все равно по этой части…

– Хозяин Бубнов? – уточнил Артем.

– Угу. Мы не сообщали никому, решили сразу к тебе… Поехали, а?

– Ладно. А на хрена помпезный эскорт? Проще нельзя было?

Артем подбородком указал на «гелик» за его автомобилем, но гопник тупо мигал веками, не понимая, что именно не нравится Курасову. Стильный костюмчик надел, а мозг положить в черепную коробку не удосужился, однако подобным экземплярам следует напомнить и о перспективах на будущее, если…

– Если заманиваешь в ловушку, – сказал Артем, – имей в виду: номера ваших тачек я сообщил в управу. Ты все понял?

– Не-не! Мы ж по-честному. Я спереди поеду, а ты за мной.

– Спереди? Можно и просто впереди, – усмехнулся Артем и, несколько успокоившись, забрался в машину, спросив у Софии: – Все хорошо?

– Конечно. Зачем нас преследовали?

– В деревню отправимся позже, а сейчас… служба. – Он вынул из кармана трубку и положил на липучку напротив руля. – Алло, Вовка, ты все слышал?

– Слышал, но плохо. Мы уже близко.

– Пока лучше не показывайтесь. Мы едем к Ираку, адрес ты, надеюсь, знаешь. Снова позвоню, когда подъеду, а то боюсь труба сядет.

Артем следовал за белой иномаркой, одновременно пересказывая Софии диалог с гопником, который так и не догадался назвать своего имени. Потом позвонил маме и предупредил, что приедут позже. Настроение, безусловно, у Софии немного подпортилось, так ведь подобные сюрпризы с преследователями негативно сказываются на состоянии. Но у нее есть лекарство от стрессов – она переключилась на вторую профессию (теперь уже точно профессию, написала-то четыре детектива) и через некоторое время задумчиво вымолвила:

– Наследники… А знаешь, это прекрасная тема. Вечная.

– Что ты сказала? – спросил Артем.

– Я, кажется, нашла тему для нового романа – наследники. Кстати, папа как-то рассказывал любопытный сюжет.

– По-моему, тема заезженная.

– Хм! – обиделась София. – Ты сомневаешься во мне?

– Боже упаси! – воскликнул он, ухмыльнувшись.

– Нет, ты полагаешь, я пойду банальным путем? – завелась София. – Это в современной реальности сплошная банальщина, и, как правило, она повторяется, потому что твои преступники, в отличие от моих, не имеют фантазии и ума. А у меня девятнадцатый век, романтический флер, загадочные персонажи, мистика и реалии! Разницу улавливаешь?

– Улавливаю, улавливаю, – заверил он. – София, радость моя, тебе нервничать нельзя.

– Спорим, я напишу роман…

– Я заранее согласен проиграть спор, только успокойся. Мы подъезжаем. Я пойду в дом, а ты жди в машине. В случае чего – звони Вовке на вторую мобилу, он уже где-то здесь. Я пошел.

Артем припарковался рядом с белой автомашиной, ободряюще кивнул Софии и, захлопнув дверцу, скрылся за воротами, украшенными ажурной ковкой. Район престижный, здесь одни ворота стоят примерно как трехкомнатная квартира, двухэтажный дом считается сараюшкой, а не иметь охрану и слуг – как вообще такое возможно! Так и живут лучшие люди города, а некоторые из «худших» время от времени расследуют их разборки и собирают их же трупы.

Ступив на территорию Ирака, Артем осмотрелся. Участок большой, разделен на зоны – тут явно поработал ландшафтный дизайнер: клумбы, водоем с альпийскими горками, сад, за домом росли елки-сосны. Сам дом, напоминающий боярский терем с резными наличниками, что претенциозно и непривычно, высился посредине участка, к нему вела мозаичная дорожка. Гопник предложил пройти в дом, за ними следовали еще три парня в черной одежде – банальная униформа охраны, а выглядит весь кортеж маскарадом. Однако вкусы…

Едва Артем вошел в бежевую гостиную, взгляд его сразу уперся в Ирака. В простом льняном костюме голубоватого оттенка с цветным платком на шее бывший вор (хотя бывших воров не бывает, по мнению Артема) сидел в огромном кресле, опустив глаза, опираясь на трость обеими руками и положив на них острый подбородок. Гость, которого пригласили столь странным образом, остановился на пороге, а хозяин поднял на него глаза и замер, оценивая.

М-да, Ирак-Батон с болезненной худобой, с густой шевелюрой седых волос, с люто-голубыми глазами, мясистым носом, впалыми щеками и прямой линией рта не производил впечатления больного. Да, у него впалые щеки, кожа, напоминающая неглаженное белье и землистого цвета, но при всем стариковском наборе он не смотрелся развалиной. Ирак давно отошел от дел, сидит себе в загородном доме на тысяче квадратных метров и в ус не дует. Из человеческих радостей у него осталось: три собаки, охота с рыбалкой и телик. Пьет Ирак редко, не курит из-за эмфиземы, не ест всласть из-за проблем с желудком, по этой же причине не путешествует, ведь соблазн велик – попробовать заморских яств, баб не щупает из-за возраста. Короче, пенсионер и затворник, а было время… Но кто об этом помнит? Зоркое око Артема заметило капли на ресницах Ирака и даже мокрые пятна под глазами – то ли не успел их вытереть, то ли забылся и пролил скупые мужские слезы. Оказывается, легендарный вор умеет плакать, значит, и ему бывает больно…

В то же время София, подложив под спину маленькую подушку, взяла банан – пора было подкрепиться, обед-то теперь будет нескоро. Устроившись поудобней, она ела, уткнувшись в планшет на коленях, ее интересовала информация о наследственном праве в девятнадцатом веке, возможно, это и не пригодится, но материалов много не бывает. А в голове уже формировался…

Новый роман о Марго

– Умер! Умер! – словно с десяток змей зашипело на все лады.

То не змеи прошипели зловещий приговор, то любимые родственники новопреставленного устроили перекличку. Заветное и долгожданное слово «умер» прозвучало достаточно явственно, чтобы его не услышать даже мертвому, оно вырвалось из уст невзначай, словно чахлая птичка радостно чирикнула, вылетая из клетки. И тут же родственники переглянулись, дескать, кто посмел счастливым шипением возвестить о безвременной кончине Гаврилы Платоновича?! Но блеск в глазах… Но свет в них же… Нет-нет! Рано радоваться!

И страдальческие рожи одновременно склонились над телом князя, желая удостовериться, что долгожданный час пробил. Не дышали. Боялись ошибиться. А то ведь и так случается: покойник вовсе не покойник, всего-то забылся сном праведным. Но вот толпа у смертного одра вскинула друг на друга очи, в которых без труда читалось: все-таки умер!

Наконец-то! О счастье, о радость! Но только все они разом набрали в грудь воздуха, чтобы выдохнуть из себя многолетние мытарства в доме покойного, месяцы мечтаний о его смерти, унижения и прочие неприятности, как вдруг…

С постели медленно поднялась рука новопреставленного! Будто тот хотел уцепиться за ускользающую жизнь, внезапно растопыренные пальцы сложились в большущий кукиш. Ручка-то у него ого-го! Как и сам князюшка. Кукиш получился весьма солидный, легко пролетел в воздухе полукругом, чуть ли не касаясь носов любимых родственничков, чтобы каждый (!) увидел его. А то и понюхал, чем пахнут надежды. Также неожиданно, как поднялась, рука князя безвольно упала на кровать. Он снова замер. Точь-в-точь мертвец. Так умер или нет?

Родственники в замешательстве выпрямились, наконец-то бесшумно выдохнули, но не радость по поводу кончины, а разочарование выдохнули. Стало быть, его светлость живехонек, слышал шепоток «умер» и, судя по кукишу, помирать отказывался. А так чудненько замер, уж и не дышал! Но на смертном одре князь Гаврила Платонович кукишем дал понять: не дождетесь.

Печально. Весьма печально. Однако какой конфуз! Какое оскорбление – фига под нос! Это ж выходит, его светлость уличил ближайших родственников в коварных помыслах. А ежели у него хватит сил переписать завещание? Эдакий разворот хуже конца света.

Они переглядывались и с пониманием кивали, ободряя друг друга, мол, хоть и не умер ненаглядный князюшка, но умишком тронулся. Все дружно собрались почтить его своим присутствием при переходе в иной мир, а он кукишем размахивает! Да-с, из ума выжил-с. Знать, помрет все одно скоро.

А князь Гаврила Платонович, лежа на огромной кровати под балдахином, с грустью про себя рассуждал: вот ради чего он прожил длинную жизнь? Ради чего кормил, поил, в платье дорогое рядил всю эту стаю, которая ждет не дождется, когда он окочурится? Так и хотелось разогнать племянников с племянницей, а также двух овдовевших троюродных сестриц с отпрысками-бездельниками, и тетушку, и двоюродную сестрицу Натали, которая младше Гаврилы Платоновича на пятнадцать лет, ее дочь (старую деву) и сына – не пришей кобыле хвост, что означает – дурак. Каждый из них мечтал получить наследство, оттого потчевали князя лестью и ложью наперебой, оговаривая друг друга, чтобы стоять в завещательном списке первыми. Думали, старый князь глуп и на лесть падок. Куда б их, нахлебников, теперь деть? Кому оставить состояние? Ведь перебьют друг дружку, коль завещания не найдут, растащат по кускам то, что преумножалось предками и им самим веками.