Наследник из Сиама

Правда, обошелся без уточнения, что в ее подчинении всего один человек – она сама, да и важно ли это? София даже головы не подняла, вероятно, переговоров не слышала – настолько была увлечена. Ирак снова повернулся к майору, но уже с готовностью отвечать. Артем подметил в нем некую странность: худые люди более подвижны, энергичны, эмоциональны, этот же субъект демонстрировал другой тип поведения – то ли заторможенность, то ли основательность, а может быть, привычную осторожность. Поскольку хозяина на момент убийства не было в доме, первый вопрос стал закономерным:

– Где ты был этой ночью?

– Артем… – подала голос София с дивана, не отрывая глаз от монитора ноутбука, значит, все слышит и, не глядя, видит! Одной артикуляцией, беззвучно произнеся короткое слово, она напомнила ему об уговоре, он, стукнув себя по лбу ладонью, улыбнулся:

– Прошу прощения! Ирак, где вы были этой ночью? – подчеркнул Артем слово «вы» и посмотрел на Софию, мол, помню о твоей просьбе.

– Да ладно, можно и на «ты», мы привыкшие, – проворчал Бубнов. – Я был в больнице. Всю ночь. В палате Валентины стоит кровать и для меня, но я не сплю, боюсь прозевать, когда ей понадобится неотложная помощь.

Ответ привлек внимание Софии, она подняла глаза и с интересом изучала Бубнова, примечательного тем, что в нем ничто не напоминало его воровскую жизнь. Он вполне симпатичен, как ей показалось, даже аристократичен, а ведь среда накладывает отпечаток на личность, впрочем, не отпечаток – клеймо.

– И все же, Ирак, – продолжал Артем, – эти убийства не могут быть приветом из вашего богатого приключениями прошлого?

– Иронизируешь? – фыркнул Бубнов.

– Нет. Логика подсказывает покопаться в делах давно минувших дней. Не может же молоденькая девочка иметь смертельного врага, как полага… ете?

– Я в завязке почти пятнадцать лет, за этот срок все приветы вернулись с кичи, а кое-кто и дубарем (покойником) успел стать.

– Значит, девочка?

– А мальчик? Который там… наверху? – предположил Ирак.

– Мальчик? – задумался Артем. – Будем проверять. Но убивать пришли в твой дом, папаша, в твой… А что за вечеринка вчера была? Кто гости?

Пожалуй, это первый раз, когда Ирак опустил глаза, ему явно стало неловко, через несколько секунд он и голову повесил, еще небольшая пауза и – нехотя ответил:

– Я не знал о вечеринке. Ни о вчерашней, ни о предыдущих.

– А были и предыдущие? – подхватил Артем, Ирак закивал. – То есть вы узнали о вечеринках в вашем доме недавно, да?

– Сегодня, – коротко сказал Бубнов.

– Интересно. Столько народу, и никто… А кто доложил?

– Домработница рассказала, что во время моего отсутствия Лала приглашала друзей. Потом я допросил повариху, она, оказывается, готовила для гостей Лалы, хотя не должна была, мы с ней оговаривали ее обязанности и время работы.

– Ладно, переговорю с ними. Еще вопрос, пока последний: камеры видеонаблюдения есть?

– Конечно. Убийца стер записи.

– Стер… Стер… – повторил Артем, словно это слово никогда не слышал и хотел понять его. – А у вас что, охраны нет?

– У таких людей, как я, есть все. Или почти все.

Бубнов снова поднял глаза на майора: видимо, несмотря на трагедию в доме, бывшего вора задело, что молодой человек низко оценил его возможности. К хвастовству реакция отношения точно не имела, это была, скорее, вырвавшаяся обида, ведь если рассудить, к своему личному «все включено» он рвал на тесемки человекообразных, кто даже случайно оказывался на его пути.

– Ну и как получилось, что охрана есть, а записи стерли?

– Допроси их сам, – ответил Ирак, – я никому не разрешил уходить. Думаю, мне не все выложили. Если я буду с тобой, начнут утаивать правду, чтоб работу не потерять. Охрана в своем кабинете – дверь рядом с парадным входом, ведет в полуподвальное помещение. Домработницу и повариху найдешь на кухне.

– Мы заберем ноутбук Лалы, нужно проверить ее почту, аккаунты.

– Забирайте.

Женщин Артем оставил на закуску. Чтобы совершить преступление и остаться невидимкой, убийце сначала следовало избавиться от всевидящего ока охранников – об этом он должен был позаботиться в первую очередь. Вот с охраны и решил начать Артем, любопытно же, каким образом удался фокус.

После его ухода стало тихо, только стук клавиатуры, которую София трогала шустрыми пальцами, напоминал, что в этой гостиной обосновались не одни музейные экспонаты. Бубнов хмурился, косясь на жену майора, наверное, ему мешал даже легкий шумок от ее ноутбука, мешал сосредоточиться на своем горе и необъяснимых смертях в его доме. Пару минут он наблюдал за Софией, делал это машинально, просто глаз остановился на ней, машинально и произнес:

– А что вы все время пишете? Неужели роман?

Он знать не знал о настоящем призвании гостьи, просто сказал, что первое в голову пришло, но, как выяснилось чуть позже, попал в десятку. На его реплику София подняла голову и улыбнулась симпатичному старичку:

– Пока только записываю сюжет.

– Сюжет? В смысле? Что за сюжет?

– Это канва – что и почему происходит в моей истории, потом по этой канве напишу книжку. Главное, не упустить все линии, которые возникли. Если отложить на потом, забудутся детали, нюансы, все это сейчас переполняет мою голову.

– Вы что… писательница?! – искренне изумился он.

– Ну… уже можно сказать, что да. Правда, у меня только четыре книжки издано, эта, надеюсь, будет пятой.

Бубнов вроде бы включился в диалог, однако говорил вяло:

– Четыре – ого! Никогда не видел живого писателя, тем более женщину-писательницу, к тому же красивую. (Ну, это он загнул, София себя красавицей не считала.) Для меня живая писательница – как оживший динозавр, честное слово. Знаете, когда закончится следствие, я расскажу вам несколько историй… м… сюжетов. Они пригодятся вам, потому что есть в них зерно, ни на что не похожее построение задачи… э… преступления.

– Буду очень признательна вам. Только мои герои живут в девятнадцатом веке, героиней я сделала мою прапрабабушку, там совсем другой мир…

– Думаете, с тех пор что-то изменилось? Ну, появились новые технологии, ими пользуются как правоохранительные органы, так и преступный мир, а суть, потребность в адреналине, вызов всему укладу и даже себе, азарт, жажда взять цель… все это неизменно для любого времени.

Его послушать – говорил о романтической, всепоглощающей страсти, но к чему! Однако старик вновь погрузился в себя, а София опустила глаза в монитор, представляя своих персонажей…

Которые оживали в ее воображении

Атмосфера в спальне князя была удручающе-мрачной: запах ладана и микстур бил в нос, шторы, не пропускающие солнечного света, свечи под образами создавали иллюзию, будто он уже преставился. Многочисленные родственники, окружившие ложе умирающего, расступились, освобождая место для графини. Сдерживая слезы, она наклонилась к Гавриле Платоновичу:

– Крестный, это я, Маргарита… – Он зашевелил губами, ей пришлось склониться ниже, чтобы разобрать слова. Выслушав, она выпрямилась и сообщила присутствующим: – Князь просит оставить нас наедине.

Родственники нехотя попятились, потом бесшумно, как тени в царстве мертвых, убрались. И вдруг его светлость открыл глаза, скосил их на дверь и довольно оживленно зашептал:

– Маргоша, проверь, не подслушивают ли аспиды.

– О-о! – выразила она степень изумления, но заскользила к двери, распахнула ее…

Какая низость! Родственники столпились у двери стайкой! Не смутились! А невинно захлопали бессовестными глазами. Но как же нелепо устроен человек – стыдно стало Марго, будто не она, а ее застали за подслушиванием. Вместе с тем, подавив негодование с презрением, она выпалила первое, что пришло в голову, надеясь, что оценят ее такт и уберутся от дверей спальни:

– Его светлость просит свежей воды и желает, чтобы нас не беспокоили. Прикажите Карпу принести воду с… он знает добавки.