Надежда

Наша кухарка пообещала приготовить гречневую кашу с грибами, при условии, если мы сами соберем их и почистим. Мы бросились к Гале с просьбой помочь нам сделать царский ужин. Но она сказала, что боится идти в лес, так как не знает здешних мест и может растерять нас. Мы клятвенно заверили, что будем сами следить друг за другом. Она согласилась.

День был теплый и яркий. До леса добрались быстро. Сколько грибов! Шумная орава набросилась на подберезовики, выискивая самые молодые и плотные. Подосиновики не прятались под деревьями, а, как богатыри, по два и три стояли на пригорке у всех на виду, маня яркими шапочками. Под ногами мягкий ковер мха. Я наклонилась. Кукушкин лен. Цветок его похож на одинокую кукушку, сидящую на тонкой ветке и плачущую по своим покинутым детям. Мох такой красивый, что жалко наступать на него. Но он сплошным ковром покрывал землю. Сначала мы осторожно ходили по нему, выковыривая то тут, то там золотистые кудри лисичек. А потом некоторые дети так расшалились, что стали с визгом кататься по пахучему темно-зеленому покрову.

Белые грибы образуют «чертовы круги», но их трудно найти. Зато много одиночек. Курятники ищем по пестрым зонтикам, видным издалека. Но зонтики не рвем, разве что только самые большие, чтобы покрасоваться. На еду собираем молодых «солдатиков». Высокие, стройные с серыми касками-головками, они выстраивались в ряд по несколько штук. Я понимаю волнение грибников. Когда находишь огромный белый гриб с приземистой мощной ножкой, и какой-то добродушной огромной тяжелой шляпкой – захватывает дух, лицо вспыхивает от возбуждения. А пристроившийся рядом «карапуз-толстячок» приводит в умиление. От нетерпения по телу проходит дрожь. Режу, а сама думаю: «Хоть бы не червивый!»

Оторваться от грибов самой невозможно. Но слышу призывный крик Гали и тороплюсь на поляну. У всех счастливые рожицы, каждый хвалится, чем может: у кого самые красивые, у кого больше всех. Витька «Светильник-Кипятильник» нашел дождевой гриб с голову человека. Он немножко перезрел, внутри пожелтел, но не принести его Витя не мог: ведь этот гриб – чемпион! Быстро проверив грибы, Галя принялась строить нас и считать. Боже мой! Двоих самых старших и самых непослушных не оказалось на поляне. У Гали сделалось такое испуганное лицо, что нам стало до слез ее жалко. Мы оставили на поляне дежурных и пошли по радиусам (так сказала Галя), непрерывно крича. Грибы собирали не более трех часов, желая вернуться к обеду, а ребят искали дотемна.

Опять собрались на поляне. Молчим. Мы не пришли к обеду. Это уже ЧП, а если вернуться к ужину без двоих ребят – кошмар!

– Что будет, что будет? – со слезами шептала Галя.

Мы окружили ее тесным кольцом. Нам было стыдно, горько и страшно. Подвели любимого человека! Вдруг самый маленький из нас, «Комардин», вечно ходивший хвостиком за старшими ребятами, закричал срывающимся от волнения голосом:

– Галя, я тебя люблю, прости меня. Я дурак!

Мы не могли понять, в чем дело.

– Галя, – продолжал он, – я вспомнил! Они недавно за сараем говорили, что Валентина Серафимовна теперь не страшна, потому что сами научились находить дорогу из леса домой.

Галя обняла мальчика, вытерла слезы, и мы двинулись обратно. У нас появилась надежда, что ей не влетит. Ребята успокоились и начали обсуждать, как врежут беглецам. А «Комардин» с надеждой в голосе спросил у Гали:

– А тебя не заберут от нас из-за опоздания?

– Будем надеяться, – ответила задумчиво Галя, крепко держа малыша за руку. Он был счастлив.

Беглецы ожидали нас у ворот.

РАНА

Что за прелесть – лето! Бегаешь в одних трусах с утра до ночи. Сплошное наслаждение! Старшие ребята теперь часто берут меня с собой. Каждая вылазка – новое место. Сегодня мы на пруду. Он порос камышом и желтыми лилиями. Я научилась жевать чакан. Это нижняя часть камыша. Вкусная, сладкая мякоть. В поле, в лесу, на реке летом всегда найдется, чем утолить голод. Особенно мне нравятся хлебники, которых много растет на лугах. Мелкие белые цветочки обрываешь, а ствол с веточками съедаешь. У них вкус недосоленного хлеба.

Лежу на берегу, «складываю» из облаков картинки. Утренняя прохлада приятно касается тела. Люблю это ощущение. Жара расслабляет, после нее настроение бывает скулежное. А вот таким чудным росным утром во мне столько энергии и хороших добрых мыслей! Я не боюсь будущего, мечтаю о чем-то далеком и очень хорошем. Что будет через десять лет? Окончу школу на пятерки, пойду, как Галя, в институт. Буду хорошим воспитателем. Потом выйду на пенсию, как баба Мавра. А когда это произойдет? Галя уже научила меня различным действиям с числами. Я могла решать примеры «в столбик». И все же очень долго считала в уме и на песке. Получилась красивая цифра – две тысячи. Дальше мои мысли не шли, как будто жизнь заканчивалась с уходом на пенсию.

Надоело лежать. Подняла гусиное перо, посмотрела через него на солнце. Ура! Открытие! Вместо утреннего оранжевого шара увидела яркие цветные полосы, плотно прилегающие друг к другу: красный к оранжевому, синий к зеленому. Отвела перо от глаз – солнце опять одноцветное. Рассмотрела строение пера. Ничего особенного. Просто близко расположенные тоненькие пластинки пуха. Сощурила глаза и глянула на солнце сквозь ресницы. Тоже получилась радужная картинка, но какая-то расплывчатая. Побежала к ребятам похвалиться открытием. Но они, оказывается, уже знали об этом, однако объяснить не смогли, откуда берутся красивые полоски. Зато сказали, что видели такое же изображение через разбитые стекляшки. Я потеряла интерес к перу и отправилась купаться. Набултыхавшись вволю, попыталась перевернуться на спину. Не получилось. Как топор, пошла ко дну. Иван взялся за мое обучение.

– Каждый человек должен уметь отдыхать на воде, мало ли что может случиться в жизни, – наставительно говорил мне старший друг.

Не сразу я сумела выпячивать живот и одновременно поднимать голову. Нахлебалась порядком, пока почувствовала себя на поверхности воды уверенно. Иван одобрительно шлепнул меня по животу и ушел к друзьям. А мне не терпелось сообщить девчонкам о своем успехе, и я быстро поплыла к берегу. Вдруг резкая боль прошила ногу. От неожиданности заорала так, что все ребята бросились ко мне на выручку. Из ступни хлестала кровь. Я наступила на дно разбитой бутылки с торчащим из него, как лезвие ножа, осколком. Ребята осторожно вынули стекло. Кровь потекла еще сильнее. Я, зная правило, пыталась не реветь, но слезы не подчинялись мне. Боясь презрения друзей, я наигранно захохотала. Мое поведение испугало друзей. Кое-кто решил, что я спятила от боли. Картина, конечно, дурацкая: девчонка сидит в луже крови и смеется. Сцепила зубы. Ребята успокоились и побежали за чистой водой, чтобы обмыть черную от ила ногу. Иван не разрешил зажимать рану, пока кровь не промоет ее.

– От потери крови не умрешь, а от столбняка – в три дня пропадешь, – пояснил он.

Друзья притащили целый ворох подорожника. Часть листьев размяли и приложили к ране, другими обложили всю ступню и травяными жгутами «упаковали» ногу. Потом двое ребят, сцепив руки «замком», сделали седло и отнесли меня в корпус. Мне было еще очень больно, но я гордо восседала на «троне». Девчонки даже не пытались скрыть свою зависть. А мне вдруг показалось, что нога от этого стала болеть меньше.

СНОВА НА РЕКЕ

В тайных походах на речку мы с Витьком научились неплохо плавать по-собачьи. И, когда воспитатели снова привели нас купаться, я не осталась с малышней, а пошла к крутому берегу, откуда чужие, местные ребята прыгали в воду. Головой вниз ныряли только самые смелые. Первый раз я прыгнула «солдатиком». Разбежалась, руки прижала к телу, ноги выпрямила в полете. Секунда – и они коснулись воды, сразу поглотившей меня с головой. Я быстро вынырнула и забарахтала руками и ногами. Чужие ребята плавали красиво, неторопливо меняя руки. Но страх утонуть заставлял меня суетливо махать руками. Я еще не научилась уверенно чувствовать себя на воде, но все же переплывала нашу речку.

Во второй раз я решила попробовать прыгнуть вниз головой. Пологий берег был песчаный, а мы прыгали с крутого, земляного. Чернозем от воды, стекавшей с детей, раскис под ногами. Во время разбега я поскользнулась у самого края обрыва. Толчка не получилось, и я упала совсем близко от берега. У дна ударилась головой о корягу. С трудом вынырнула. Резкая боль в шее не давала возможности двигаться свободно. Захлебываясь, позвала на помощь и камнем пошла на дно. Кое-как вынырнув, опять закричала. Но, несмотря на то, что людей вокруг купалось много, никто меня не услышал. Поняла – надеяться надо только на себя. Попробовала лечь на спину. Острая боль не позволила занять нужную позу. Руками грести не получалось. Каждое движение мучительно. Сообразила: ноги – вот мое единственное спасение! Принялась усиленно работать ими. Продвигалась медленно. После каждого вдоха глотала воду и закашливалась. Я уже слышала, как взрослые на берегу говорили обо мне:

– Смотрите, как смешно плывет девчонка!

Из последних сил закричала:

– Спасите!

Зрители дружно захохотали. Я же двигалась вперед с лицом, повернутым вправо. Наверное, они думали, что я дурачусь. Берег был уже близко, но дна еще не доставала.

– Хоть бы не потерять сознание от боли. Тогда конец! – мелькнуло в голове.

Ноги коснулись дна. Лежу на берегу. Шея горит. Голова как одна большая рана. Вода то набегает на меня, охлаждая, облегчая боль, то, плавно струясь, стекает. До меня доносятся приглушенные крики и веселый смех. Но все это где-то вдалеке, в красноватом тумане. Мне хочется одного: покоя.

Меня нашли дети и привели воспитательницу. Один взрослый дядя сказал:

– Под счастливой звездой родилась. В прошлом году здесь на коряге сломал шею «Король» – атаман местных ребят.

«Не судьба мне утонуть, – подумала я. – Но лучше поменьше ее дразнить, иначе не сносить мне головы, так говорила баба Мавра».

МОТЫЛЬ

Решили мы с Витьком сделать очередную вылазку на речку. Злюки сегодня нет. Дети с Галей украшают столовую. А у меня есть хорошая привычка – делать, что можно, заранее. Вечером вымыла пол и нарисовала за себя и за Витька человечков (мое любимое занятие), а утром отдала Гале. Теперь нас долго не будут искать.

Ура! Свобода! Выскользнули из столовой, и «давай бог ноги» к реке. Почему-то на берегу никого не было. Тишина стояла такая, что на воде ни одной морщинки. Только длинноногие водомерки беспрерывно снуют по стеклянной глади, да стрекозы, эти голубые изящные вертолетики, на лету касаются воды так осторожно, что их росчерк мгновенно исчезает. Завораживающая картина! Всепоглощающая тишина! Я заметила, что в такие минуты не только не хочется, но и не получается говорить. Витек взял меня за руку и повел от реки к ручьям и озеркам, что остались после весеннего половодья. Мы легли на живот и долго рассматривали рыбешек, мальков и головастиков. Нам даже не хотелось их ловить. Ласковое солнце, теплая вода. Уютно, безмятежно. Движения рыб спокойны, грациозны. Окраска всех живых существ неяркая, мягких оттенков. Мы ощущаем блаженство. Мы – частички этого прекрасного мира.

Вода в ручье удивительно прозрачная, в ней четко видна каждая травинка, каждая букашка. Вдруг я разглядела на песчаном дне розовые и красные водоросли. Длина их не больше моего пальца, толщина чуть тоньше вермишели, которую я терпеть не могу. (Но это другая история.) Что меня поразило? Вокруг абсолютная тишина, а эти водоросли беспрерывно колеблются. Я долго ошарашенно смотрю на странное явление. Если это трава, так она должна быть в покое. Если это животные, так почему они не двигаются с места, а только шевелятся? Показала Витьку свою находку. Он тут же выдернул из песка розовое чудо. И у него на ладони я увидела тонкого червячка, который был очень недоволен тем, что его вытащили из воды. Загадка разрешилась быстро. Одного я не могла понять, – почему они находятся на одном месте? Витек объяснил:

– Это мотыль. Червячки изображают водоросли, чтобы их не съели хищные рыбы. Они их так обманывают. Я об этом от старших ребят и рыбаков слышал. Ты знаешь, из них получаются комары.

– Те самые, которые мучают нас по вечерам? – удивилась я.

– Они. Кровопийцы, – засмеялся Витя.

Я тоже улыбалась, глядя в ослепительную синь неба.

МУЧЕНИЯ НАСЕКОМОГО

Если удается сбежать от шумной, неугомонной толпы ребят и спрятаться в укромном месте леса, примыкавшего к саду, то большего счастья мне на данный момент не надо. Вот и в этот раз. Все играют в прятки, а я незаметно ушла. Пробралась через ягодник к старому поваленному дереву, удобно устроилась на нем между сучками и задумалась. Тишь необыкновенная. Стойкий запах земляники, зверобоя, душицы приятно дурманит, располагая к добрым, спокойным мыслям. Вдруг слышу где-то рядом странный тихий звук: не то сопение, не то вздохи. Он был какой-то особенный и мог принадлежать только живому существу. Прислушиваясь, очень осторожно двинулась в направлении предполагаемого животного, ожидая увидеть лисенка, зайчонка или лягушку. Но звук исчез. Может, существо слишком маленькое и находится там, где я сидела? Осмотрела кусты и траву. Ничего не нашла. Но я же обязательно должна найти заинтересовавший меня объект! Принялась обследовать дерево и вдруг наткнулась на удивительное создание, похожее на крупного серо-зеленого кузнечика. Оно сидело на оголенной части ствола странным образом. Между задними ножками у него торчала длинная тонкая трубка. Надежно закрепившись на дереве, насекомое углубляло ее в ствол. Видно сверлить было трудно, и букашка от натуги сопела. Я никогда не слышала, чтобы сидящее насекомое издавало звуки. Обычно пчелы, стрекозы, кузнечики молча сидят, молча едят.

Когда я нашла свое «чудо», оно уже заканчивало сверление и начиналось самое любопытное. Кряхтя, насекомое вытащило трубку из отверстия, но так, что ее кончик оставался в дереве. Потом по трубке медленно потекла внутрь ствола белая жидкость. Я еле дышала, боясь помешать. Наверное, выталкивать жидкость букашке тоже было нелегко. Она изгибалась, напрягая животик, многократно перебирала ножками, стараясь удобнее устроиться на коре дерева. Особенно поражали меня тихие стоны. Эти звуки напоминали кряхтение старика-сторожа, когда он таскал дрова для нашей печки.

Жидкость текла долго и мучительно. Нечаянно трубка выскочила из отверстия, и часть жидкости вылилась на поверхность бревна. Закончив работу, насекомое свалилось в траву и лежало как мертвое, только ножки немного дрожали, показывая, что жизнь его еще продолжается. Оставив букашку отдыхать, я с интересом разглядывала белую жидкость. Может, она такая же, как у пауков, и из нее получатся длинные тонкие нити? Выбрала жесткую травинку и прикоснулась к вязкой слизи, пытаясь получить нить. Но к моему удивлению поняла, что это не просто жидкость. В ней плавали очень маленькие круглые живые существа. От неожиданности я даже растерялась. Здесь рождались детки насекомого? Все происходившее тут было похоже на появление котят в нашей спальне. Надо же! Букашка, а мучилась и стонала, как животное! Я отыскала в траве усталое насекомое и положила его в тень на свежие мягкие листья липы. Потом пошла по тропинке, глядя под ноги. Не наступить бы случайно на какое-нибудь живое существо!

ЗМЕЯ

Поздний вечер. Я сижу на берегу реки и читаю обрывки газет при ярком свете ночного светила. Глаза устали. Откинулась на траву. Полежала немного и опять взялась за газету. Нопочитать больше не удалось. Не могла разглядеть мелкие буквы. Только заголовки четко видны. Взглянула на реку. Изображение луны умывается мелкой рябью. Камыши отбрасывают дрожащие черные тени. Пора возвращаться. Под ногами хорошо видна белеющая тропинка. Земля прохладная и упругая. И от ощущения этой живой упругости у меня под сердцем теплеет. Это очень приятное чувство, будто прикасаешься к чему-то любимому, родному. Мне кажется, что, сжимаясь подо мной, земля нежно охватывает ступни, как, наверное, обнимали бы меня руки моей доброй бабушки, о которой я мечтала, глядя на бабу Мавру. Такая земля только здесь, у реки, потому что рядом болото.

Тропинка петляет то ближе к реке, то к лесу. От деревьев падают длиннющие тени. Иду по земле, как по лестнице, перепрыгиваю тени, стараясь не наступить на них. Вдруг замерла на месте с поднятой ногой. Передо мной, высоко подняв голову, лежала… змея. Если бы я не разглядывала «ступеньки», то наступила бы на нее. От страха задеревенела. Но как только шок прошел, стала быстро соображать, что предпринять. Из своего маленького жизненного опыта знала, что реакция у зверей лучше, чем у людей, и если я начну двигаться вперед, змея обязательно укусит. Падать на спину опасно. Лучше на бок, тогда голову не зашибешь. Голова – не коленка, ее беречь надо. Пока я думала, стоя, как цапля, на одной ноге, змея, видно, немного успокоилась, даже опустила голову, но не уползла. Бросок в сторону, потом кувырок назад – и я опять на ногах. Не оглядываясь, помчалась к корпусу. Откуда-то голос прорезался. Заорала на бегу. И тут же замолкла, вспомнив, что могу получить наказание за позднюю прогулку.

Подскочила к зданию, сунула ноги в тазик с водой, быстро потерла одну ногу о другую и нырнула в постель. Под одеялом меня некоторое время еще трясло от страха. Чудно! Если дрожу, то мысли тоже лихорадочно носятся в голове. А когда дрожь прекращается, то и мысли текут, как наша речка, спокойно. Страх окончательно прошел. Лежу и уже с улыбкой вспоминаю все, что произошло со мной.