Контракт Паганини

– Да, я знаю…

– Скажи это вслух!

– Вечно я ошибаюсь, – тихо сказал комиссар.

Оба немного помолчали.

– На эту тему не шутят? – осторожно спросила Анья.

– Ты успела узнать что-нибудь насчет яхты и Виолы Фернандес?

– Виола и Пенелопа – родные сестры. Пенелопа и Бьёрн Альмскуг состоят в связи, или как там это называется, уже четыре года.

– Примерно так я и думал.

– Ах вот оно что! Мне продолжать – или это необязательно?

Йона не ответил. Он откинул голову на подголовник и заметил, что лобовое стекло покрыто пыльцой какого-то дерева.

– Они не собирались брать Виолу с собой, – продолжила Анья. – Утром Виола поссорилась со своим парнем, Сергеем Ярушенко, звонила матери и плакала. Именно мать попросила Пенелопу, чтобы она разрешила Виоле отправиться с ними на яхте.

– Что ты знаешь о Пенелопе?

– Ну, я в первую очередь занималась жертвой, Виолой Фернандес, потому что…

– Преступник думал, что убил Пенелопу.

– Погоди, Йона, как это?

– Он допустил ошибку. Хотел скрыть убийство, устроить так, чтобы убитая выглядела утонувшей, но посадил Виолу на кровать Пенелопы.

– Потому что думал, что Виола – это Пенелопа.

– Мне нужно знать все о Пенелопе Фернандес и ее…

– Она – мой кумир, – перебила Анья. – Активист борьбы за мир, живет на Санкт-Паульсгатан, номер три.

– Мы уже прогнали ее и Бьёрна Альмскуга через компьютерную сеть. Морские спасатели проверяют район возле Даларё, туда отправили два вертолета. Но спасателям надо бы скооперироваться с морской полицией, – заметил комиссар.

– Посмотрим, что получится.

– Плюс кто-то должен допросить парня Виолы и Билла Перссона, рыбака, который обнаружил ее на яхте. И еще надо получить отчет криминалистов об осмотре судна и поторопить лабораторию с результатами.

– Позвонить в Линчёпинг?

– Я поговорю с Эрикссоном, у него там знакомые. Все равно мне с ним сейчас встречаться – мы идем осматривать квартиру Пенелопы.

– Говоришь как руководитель предварительного следствия. Тебя уже назначили?

17

Опасный человек

Летнее небо выгнулось высоко, но воздух становился душным, как будто собиралась гроза.

Йона с Эрикссоном припарковались возле старого магазина рыболовных принадлежностей, в окне которого, как всегда, выставили фотографию рыбака, поймавшего на этой неделе самого большого лосося в Стокгольме.

Зажужжал телефон. Комиссар увидел, что звонит Клаудия Фернандес. Он отошел в тенек, к фасаду, нажал кнопку и услышал слабый голос:

– Вы сказали, что я могу позвонить.

– Конечно.

– Я понимаю, вы всем так говорите, но я подумала… моя дочь, Пенелопа. Я хочу сказать… мне нужно знать, нашли ли вы что-нибудь, даже если она…

Голос Клаудии прервался.

– Алло? Клаудия?

– Простите, – прошептала она.

– Я полицейский следователь… моя задача – понять, с каким преступлением мы имеем дело. Пенелопу ищут морские спасатели.

– Когда ее найдут?

– Начинают обычно с того, что обследуют район с вертолета… одновременно прочесывают местность, но это не занимает много времени… так что сначала вертолеты. – Объясняя, Йона слышал, как Клаудия пытается подавить рыдания.

– Я не знаю, что делать, я… мне нужно знать, могу ли я что-то сделать, может, поговорить с ее друзьями.

– Вам лучше всего оставаться дома. На случай, если Пенелопа попытается связаться с вами…

– Она мне не звонит, – перебила Клаудия. – Я всегда была слишком сурова с Пенни, сердилась на нее, не знаю почему… я… я не хочу потерять ее, я не могу потерять Пенни, я…

Клаудия заплакала в трубку, попыталась справиться с собой, торопливо извинилась и отсоединилась.

Дом номер три по Санкт-Паульсгатан, в котором жила Пенелопа, располагался прямо напротив магазина рыболовных принадлежностей. Йона пошел к Эрикссону, стоявшему возле витрины с японскими комиксами и картинками манга. На полках теснились сотни фигурок «Хелло, Китти», головастых кукол-кошек с невинными мордочками. Переливчатая витрина разительно контрастировала с грязно-бурым фасадом.

– Маленькое тельце и огромная голова, – прокомментировал Эрикссон, указывая на «Хелло, Китти», когда Йона подошел к нему.

– Очень мило, – пробормотал Йона.

– А у меня пропорции другие: большое тельце и маленькая голова, – пошутил Эрикссон.

Йона, улыбаясь, коротко глянул на него и открыл широкую дверь подъезда. Оба стали подниматься по лестнице, рассматривая таблички с фамилиями, сверкающие выключатели и мусоропроводные люки. На лестничной клетке пахло нагретой пылью и овощными очистками. Перила заскрипели – это Эрикссон ухватился за них, идя следом за Йоной. Наконец оба поднялись на третий этаж. У Эрикссона от напряжения дрожали щеки, он утер пот со лба, прошептав извиняющимся тоном:

– Мне так неловко.

– Сегодня душно.