Часть 1. В поисках разумности

Часть 1. В поисках разумности
Лавров Владимир

Университет волшебников #1
Вы не отказываетесь от мыслей об образе полного счастья? Вы желаете жить полной любовью, без страхов и ограничений? Вы не отказываетесь от желания улучшить последствия своих действий? У вас обострённое восприятие красоты, которое заставляет вас творить произведения искусства огромной силы? Тогда будьте готовы к тому, что в один прекрасный день вы получите приглашение в университет волшебников. Магам иметь с собой метлу и волшебную палочку. Немагам иметь с собою запас успокоительных лекарств. Оформленная страховка на случай насильственной смерти обязательна для всех.

Владимир Лавров

Университет волшебников

Часть 1. В поисках разумности

Глава 1. Схватка энергий

Декабрь 1941 года. Харьковское направление.

В этот день Юрген Трескофф впервые увидел валькирию. Набирая на своём Ме-109F высоту, он случайно кинул взгляд направо и увидел девушку с совершенно белыми волосами. Он летела рядом с его самолетом так же спокойно, как тройка его ведомых слева, и казалась неотъемлимой частью боевого порядка. Валькирия была одета в белые развивающиеся одежды и сидела на каком-то подобии копья. Увидев, что Юрген её заметил, она подмигнула. Юрген закрыл глаза и потряс головой.

Открыв глаза, он убедился, что девушка исчезла, и тут же выкинул этот факт из своей головы. Мало ли какие фокусы не выкидывает психика перед боем? Некоторые офицеры из пехоты говорили, что при приближении к передовой начинают всё видеть в черно-белом свете. И ничего, хорошие офицеры были, все увешанные наградами…

Следовало сосредоточиться на боевой задаче. На этот раз посты радиооповещения в кои-то веки не проспали и вызвали свои истребители ещё до того, как штурмовики пропахали передовую. Обычно истребителям доставалось только преследовать отходящие на свою сторону бомбардировщики русских. Следовало поторопиться, чтобы предотвратить бомбардировку передовой. Наземные части наступали по открытой степи и были очень уязвимы. Попадать в таком положении под огонь «Железных Густавов», Ил-цвай[1 - Ил-2, советский штурмовик.], было для них очень опасно. Думать в такой ситуации о разных девушках было совсем некстати.

Через шесть минут Юрген и его группа подошли к передовой, почти одновременно с русскими. С русской стороны подходила десятка штурмовиков под охраной всего двух истребителей, да и те шли на высоте штурмовиков с малой скоростью. Юргену стало их почти жаль: лопухи, кто же совершает налеты такими малыми силами, да ещё с таким слабым прикрытием? Если Иваны шли на высоте 600 метров и со скоростью около 350 км/ч, то Юрген и его группа успели забраться на 3000 и развить максимал.

Сбить штурмовик для начинающего – почти невозможная задача. Пули от его корпуса просто отскакивают, а крыло продолжает работать даже после того, как пушка проделает в нём огромные дыры. Единственная возможность – это подкрасться незаметно и пробить радиатор снизу, пока пилот не успел втянуть его в корпус. А те штурмовики, что имеют стрелка сзади, ещё хуже.

Но сейчас Юрген не собирался подкрадываться и атаковать снизу – о внезапности речи не шло, вся дюжина русских последние пять минут наблюдала, как они набирали высоту. Юрген прошел немного восточнее, скомандовал атаку и боевым разворотом пошел к штурмовикам.

Лейтенант Юрген Трескофф не был старожилом этой войны, но он не был и новичком. Он не успел на войну в Польше или во Франции, но зато внимательно слушал то, что говорили опытные бойцы. Сидеть в кабине самолета для него было то же, что и на табуретке. Страха он давно уже не испытывал. Главное – это не нарушать некоторые маленькие правила и думать головой, и тогда война станет не опаснее, чем переход улицы. Никто не сможет атаковать тебя, если ты идешь на скорости хотя бы 500 км/ч – просто не хватит времени на перехват. Поэтому достаточно держать скорость и хотя бы иногда посматривать вокруг. Юрген эти правила не нарушал, и потому у него уже была должность командира эскадрильи и двадцать побед на счету.

Сейчас он также не собирался терять скорость. Выходя боевым переворотом на штурмовики в очень крутом пикировании, он собирался поразить самое уязвимое место штурмовика – кабину летчика. Получится, конечно, очень неточно, на такой большой скорости это почти то же самое, что штурмовать наземные цели, но зато безопасно. Стрелки не успеют стрельнуть по промчавшейся машине, а истребители просто не успеют разогнаться. Ну и что, что вероятность попасть невелика? Можно сделать столько заходов, сколько захочется.

Вражеские машины стремительно приближались. Теперь стало видно, что только шесть из них имеют стрелков сзади, четверка относилась к старому, одноместному типу. Пилоты истребителей начали задирать носы, разворачиваться навстречу пикирующим. Юрген узнал в них ЛаГГ-3. Ему захотелось закричать: «Наивные, кто же так делает? Вы только потеряете скорость, попасть на таких ракурсах в стремительно промчавшуюся машину просто невероятно!» Наверное, ребята только из лётной школы, где их учили только летать и целиться. Никакого понятия о стратегии.

Штурмовики вырастали в прицелах. Юрген дал очередь и, не глядя на результат, стал плавно выходить из пикирования. Перегрузка была большая, но не настолько, чтобы потерять скорость от потери качества. Именно этому учили его бывалые двадцатитрёхлетние фельдфебели, вернувшиеся с восточного фронта: «Развороты делай плавненько, из пикирования выходи потихонечку – чем больше перегрузка, тем меньше отношение подъёмной силы к сопротивлению, тем больше потеря скорости».

Набрав 2000 м, Юрген огляделся. Вся его тройка крутила винтами рядом с крылом ведущего. Два штурмовика, дымя, сыпались на землю. Истребители Советов, как и следовало ожидать, отстали, и теперь они натужно газовали, стремясь набрать высоту и скорость. Не успеют, можно их в расчет не брать.

Для первого раза неплохо.

Остальные штурмовики упорно шли на цель. Упрямые парни, Schneidige Kennern! Немецкие бомбардировщики в такой ситуации уже давно побросали бы бомбы и вернулись домой.

Четверка «мессеров» набрала два с половиной километра и повторила заход. На это раз только один штурмовик устремился к земле. Теперь стоило заняться истребителями.

ЛаГГи набрали два километра и ползли прямо на противника, в лобовую, со смехотворной скоростью километров в триста. Юрген усмехнулся. Нет, он не избегал лобовых. Но зачем ходить в лобовые, если у тебя преимущество в скорости и высоте? По выходе из пикирования у Юргена было 550 км/ч. Лучше зайти повыше, развернуться и расстрелять противника с хвоста, пока он будет стремиться набрать скорость и терять её на крутых виражах, уворачиваясь от атак. Так они и сделали. Ведущий у ЛаГГов был хорошим летчиком, он лихо открутил несколько бочек и пошел на вертикаль, пока они приближались, но при скорости 400 км/ч тяжело соревноваться с тем, у кого на пикировании развито 620 км/ч. Они расстреляли его в упор, всей четверкой, и с рёвом прошли мимо ведомого. Ведомый оказался умнее. Потеряв ведущего, он скользнул к земле и в пикировании ушел на восток. Юрген почему-то запомнил его номер на самолёте – 12, счастливая дюжина. Он даже не стал его догонять – охотиться за ЛаГГом в пикировании дураков нет. Рядом были беззащитные штурмовики, а платили за них столько же.

Штурмовики наконец-то уяснили очевидный факт полной собственной беззащитности и развернулись обратно. «Мессершмиты» сбили ещё двоих, пока оставшиеся не зашли слишком далеко на свою территорию. Истребитель с дюжиной на фюзеляже оказался смелым парнем и попытался вернуться, на этот раз с превышением высоты и скорости, но он опоздал. Пока он набирал высоту и скорость, четверка Юргена Трескоффа уже развернулась домой. Пять машин за один день – тоже неплохо. Зачем рисковать?

Через двадцать минут их четвёрка села на своём аэродроме.

Юрген Трескофф очень удивился бы, узнав, что виденная им девушка в это же время вошла под высокие своды находящегося далеко на севере здания и сказала пожилому человеку с длинной седой бородой: «Умный, ему место скорее у нас, чем в истребителях. Жаль будет, если он погибнет. А ещё он опаснее, чем химическое оружие. Летает строго по математике, ни одной ошибки. Если мы его не уберём, он обрушит весь фронт».

Пятью минутами позже Валентин Соколов, пилот истребителя с номером «12», зарулил на стоянку, открыл фонарь и со злостью стукнул кулаком по переплёту фонаря. За один день потерять и ведущего, и штурмовики! Если бы не этот дурацкий приказ держаться на одной высоте и скорости со штурмовиками! Если бы на взлёте не засбоил мотор у комэска!

Они должны были лететь на сопровождение четвёркой, но у командира эскадрильи после взлёта засбоил мотор, а его ведомый, такой же новичок, как и Соколов, не разобрался в ситуации и вернулся на аэродром вместе с ведущим. Так и получилось, что сопровождать штурмовиков пошли только Ваня Селивёрстов, который на фронте всего месяц, да он, который на фронте всего неделю. Где теперь Ваня?

В следующие дни случилась нелётная погода. Юрген и его однополчане использовали эти дни, чтобы отпраздновать Рождество. Они пели рождественские гимны, и было почти так же тепло и весело, как дома. Потом они устроили лыжные соревнования, потом кто-то предложил поохотиться на лис с пулемётом. Они убили в снегу одну лису, но её шкура оказалась полностью испорчена пулевыми отверстиями, и они бросили это занятие. А когда снеговые тучи немного проредились, грянул такой мороз, что моторы отказались заводиться. Механики грели их открытым огнём, но это тоже не очень помогало. Некоторое время ушло на сооружение тёплых чехлов и специальных печек, и в итоге они почти месяц не летали. Русские, чья техника была лучше приспособлена к холоду, в это время безнаказанно бомбили наземные части. Впрочем, им это не особенно помогло. Авиации у них было мало и действовала она без связи с наземными войсками.

Нелётная погода, установившаяся в конце декабря, позволила личному составу 164-го истребительного полка, в котором сражался Валентин Соколов, нормально отпраздновать Новый Год. Девушки из БАО[2 - Батальон аэродромного обслуживания.] составили прекрасный хор, прекрасный хор был и в полку, дирижировал им замполит. Это было его любимое детище. Они много пели, смеялись и шутили, отчего-то верилось, что новый, 1942 год, принесёт победу над фашистскими захватчиками. Основания для того были: в полк прибыли новые летчики, которые рассказывали, что видели в тылу новые самолёты, превосходящие немецкие, и огромное количество танков, которые начали выпускать эвакуированные в Сибирь заводы.

В первых числах января на аэродром полка плюхнулся И-16, на котором прилетел заместитель начальника 75 САД по лётной подготовке. Он сообщил, что принято решение на базе 75 САД сформировать 38-ую авиационную армию. Это было радостное решение. Целая авиационная армия! Это была сила. В первые месяцы войны авиация, по сути дела, была придана в поддержку пехоте, «растащена» равномерно по всему фронту. И мало того, что пехотные командиры очень слабо умели управлять авиацией, такой порядок ещё и не позволял концентрировать необходимые силы на критически важных направлениях, из-за чего втрое уступавшая по численности и почти равная по техническому уровню немецкая авиация постоянно одерживала победы. Создание армии с единым командованием обещало исправить ситуацию.

Для Валентина Соколова первые дни января принесли другую радость, значительно укрепившую его уверенность в своих силах. На аэродром их полка сел известный своими победами гвардейский истребительный полк, который перелетал к новому месту базирования. Непогода прижала его на несколько дней, и в обмен на гостеприимство летчики полка поделились несколькими секретами. В ответ на вопрос Соколова о том, какие фигуры высшего пилотажа могут помочь принести победу, бывалые лётчики только поухмылялись.

– Самый лучший способ использования фигур высшего пилотажа – это их не применять, – посоветовал пожилой майор с орденом Красного Знамени на груди, – помнишь, что говорил комкор Рычагов, глава всей нашей авиации одно время? «Не надо фигурять!»

– Как же так? – удивился Валентин, – Манёвр – главное оружие истребителя, а Рычагов-то, того, разоблачен как враг народа.

– Ты внимательнее слушай. Рычагов это говорил, когда ещё не был врагом народа. А опыт у него по Испании – огромный, он там в этих собачьих свалках по уши накрутился. Мы с ним там рядом были. Он просто так говорить не стал бы. Твой козырь – скорость и огневая мощь. У тебя ЛаГГ тяжеловат для манёвра, но зато хорошо разгоняется, плоскости фанерные, перкаль не тормозит. Вот и используй это. Держись повыше, смотри подальше. Стрельнул – отходи, в оборонительный круг не вставай, это уже устарело, собьют.

– А как же штурмовики сопровождать?

– А как хочешь. Хочешь – змейкой ходи, хочешь – высоту набирай.

Полученный совет полностью перевернул представления Валентина о воздушном бое. Лежа на спине в небольшой хатке шахтерского посёлка, он разглядывал нарисованную на потолке карту местности с характерными ориентирами[3 - Летчики многих истребительных полков советских ВВС рисовали на потолках своего жилья карты местности, чтобы даже во время отдыха запоминать характерные ориентиры карты.] и прокручивал в уме варианты боёв. Если раньше он придумывал различные манёвры и увёртки, то теперь он начал рассчитывать количество потерянной на том или ином манёвре энергии. Вскоре представилась и возможность проверить теорию на практике. Интенсивность полётов немецких ВВС в январе – феврале почему-то снизилась, но отдельные бомбардировщики и пикировщики всё-таки появлялись над передним краем. Валентин старался летать как можно больше, впрочем, таковыми были и все лётчики его полка. Полёты начинались ранним утром. Механики снимали с моторов толстые тёплые чехлы, отсоединяли аэродромные подогреватели, которые им приходилось топить всю ночь, и начиналась боевая работа.

Валентин не представлял, когда механики спали: днём они готовили к вылету и чинили самолёты, ночью гоняли подогреватели. Механики в ответ на этот вопрос смеялись и говорили, что спят в непогоду. Уважение летчиков к механикам и наземному составу было огромным.

Однако, боевой счёт не рос. Однажды Валентин целых пять раз крутился вокруг одной «Штуки»[4 - Ю-87, пикирующий бомбардировщик, другое название – «лапотник».], истратил весь боезапас, но «Штука», как заколдованная, продолжала лететь вперёд, ещё и огрызалась пулемётом стрелка. Пришлось опять засесть за учебники.

Валентин Соколов закончил школу в 1939 году и сразу был направлен по комсомольской путёвке в лётную школу. Поступление далось легко, помогло то, что он учился в аэроклубе, а ещё раньше посещал авиамодельный кружок. Борисоглебская авиашкола уже перешла на режим военного времени – вместо положенных четырёх лет учили только два года. Однако, пилотажная подготовка была весьма неплохой – выпускники авиашколы уверенно пилотировали уже устаревший, но тем не менее вполне настоящий истребитель И-5. Выпускался Валентин младшим лейтенантом – а звание младшего лейтенанта давали только тем, у кого не было ни одной тройки. После выпуска Валентину не повезло – вместо фронта он, как отличник в пилотировании и бывший пилот аэроклуба, был направлен в Рустави, в лётную школу инструктором. Но только какой из него инструктор? Он сам прекрасно осознавал, что в 19 лет слишком молод, чтобы быть инструктором, и к тому же хотелось бить фашистов. По этой причине он забрасывал начальство рапортами с просьбой отправить его на фронт. Некоторое утешение было лишь в том, что в Рустави он смог освоить новый на тот момент самолёт – ЛаГГ-3, которые выпускал Тбилисский авиазавод.

В декабре 1941 года ему наконец нашлась замена – в инструкторы был назначен один из выздоравливающих лётчиков – фронтовиков, а Валентин попал в 164-ый истребительный полк. С начала войны полк был разгромлен, по сути дела, уже три раза, и несколько раз выводился на переформирование. Молодые лётчики, перегонявшие вместе с Соколовым самолёты для полка из Тбилиси, ворчали и называли самолёты ЛаГГ-3 «лакированным гарантированным гробом». Говорили, что он тяжелее и медленнее «мессершмита». Однако, по прибытии на место замполиту удалось воодушевить молодежь.

«Смотрите, вот 117-й гвардейский истребительный авиационный полк воюет на И-16, а 611-й истребительный авиационный полк до сих пор уверенно воюет на И-153, а у них данные намного хуже, чем у вас, – говорил замполит, – и как воюют? Замечательно! Сбивают и бомбардировщики, и истребители. В воздушном бою главное не столько максимальные данные, сколько умение пользоваться машиной и воля к победе! Вот, например, капитан Г. Григорьев из 178-го ИАП, отражая налеты люфтваффе на Москву, сбил 15 самолетов противника на ЛаГГ-3!» Замполит привёл ещё множество примеров, когда советские лётчики выходили победителями даже в неравной борьбе с фашистами, и сумел развеять возникшие было похоронные настроения.

Первая неделя на войне как будто подтверждала слова замполита – несколько полётов в относительно спокойные участки фронта, которые двадцатилетние «старики» полка устроили для молодёжи, убедили их, что всё не так уж и страшно, и «мессершмитобоязнь» пошла на убыль. А потом этот вылет парой на сопровождение штурмовиков… Валентин был поражен, увидев, как «мессеры» спокойно и деловито расстреливали самолёты, даже не отвлекаясь на сопровождающие истребители. Но паники не было – появилась холодная, осознанная ярость. Но ярость яростью, а пули всё летели мимо целей.

В училище их учили стрелять только по конусу. Считалось, что этого достаточно. Бывалые лётчики говорили так: «Увидел заклёпки на киле и стабилизаторе – стреляй. А если не видишь – то не стреляй, промахнёшься. Если трасса продолжается после самолёта – значит, не попал, доворачивай. А если не продолжается – значит, попал». По сути дела, это был метод стрельбы «в упор» с расстояния в 80–50 метров, по трассерам, очень затратный по боеприпасам и не всегда возможный метод. ЛаГГ-3, вооруженный 20-мм пушкой, вполне мог стрелять и с намного больших дистанций.

Валентин засел за учебники и сам разработал таблицу стрельб. На тот момент с их самолётов уже сняли воздушные прицелы ПБП-1Б, как не оправдавшие себя. Прицеливаться через них было очень сложно, а при грубой посадке они повреждали лётчика – тонкая металлическая труба прицела торчала прямо передо лбом лётчика. В авиации их название так и расшифровывали – «прибор, бьющий пилота один раз больно». Пришлось просто наклеить на лобовое стекло концентрические круги из изоленты. Правда, она быстро отвалилась, и Валентин нарисовал круги краской.

Вскоре пришел и первый успех. Они сопровождали штурмовики. На этот раз они шли намного выше своих подопечных, с большой скоростью, двумя парами «змейкой» на пересекающихся курсах. Когда из-за облаков вынырнула шестёрка «худых»[5 - Прозвище Ме-109.] и понеслась к штурмовикам, они спикировали на неё сверху, и Валентин прошил очередью «мессер». Из радиатора «худого» потянулся белый дымок. Вся шестёрка тут же вышла из боя. Валентин и раньше слышал, что немцы не любят принимать бой на невыгодных условиях, но такое самосохранение наблюдал впервые. Это удивляло. Он на их месте полез бы драться. Их было пятеро против двоих – вторая пара была на противоположном фланге.

В нескольких схватках получалось так, что он выходил на «мессеры» в лобовую. Тут ему помог один приём, который он придумал сам. Отклоняешь немного руль направления и идёшь со скольжением. Немец стреляет, всё мимо, а понять ничего не может. Правда, Соколов при этом тоже ни разу не попал, но всё-таки он был близок к этому.

А в начале марта он столкнулся с теми же «мессерами», при встрече с которыми в первый раз он так бесславно потерял половину своих подопечных и ведущего. Желтые коки винтов и тигры на фюзеляже – спутать их было невозможно.

Валентин, его ведомый и ещё одна пара «утюжили» передний край на высоте трёх километров, якобы прикрывая его от налётов. Деятельность это был глупая и безрезультатная, из-за неё только распылялись силы, но приказ есть приказ. Им приказали – они вылетели. В нарушении приказа Сталина[6 - Был такой приказ, запрещающий на протяжении всего полёта ходить на максимальных режимах.] они шли почти на максимальной скорости – при появлении «мессеров» оказаться в роли неподвижной дичи никому не хотелось, а фашисты всегда приходили с превышением и на максимальной. Смотрели при патрулировании в основном на запад, за что едва и не поплатились. С востока, со стороны Солнца (дело было утром) к ним скользнула четвёрка истребителей с узкими, вытянутыми фюзеляжами. «Худые»! Валентин развернулся на запад, дал полный газ и с небольшим пикированием начал набирать скорость. Ведущий второй пары, Славка Корсунский, наоборот, развернулся к нападавшим. По радио послышался его голос: «Соколов! Ты куда, трус паршивый! Разворачивайся на врага!» Ведомый Соколова дёрнулся, очевидно, подумал исполнить приказ чужого ведущего, но потом всё-таки решил остаться со своим.