У Беды зеленые глаза

– Ну, что ж. Тогда будем собираться, как поется в той песне, до дому, до хаты.

– А я знаю, кто исполнял песню с такими словами: Будьте здоровы, живите богато, а мы уезжаем до дому, до хаты, – неожиданно для всех выпалил Звягинцев.

Бурый уставился на него и в первую минуту ничего выговорить не мог от удивления.

Потом осторожно спросил:

– И кто же это?

– А мой любимый певец – Утесов.

– Ты не ошибаешься?

– Нет, конечно. Я все его песни знаю. И фильмы, где он играл, смотрел по нескольку раз. Люблю я этого мужика.

– Да, нет же, – возразил следователь. – Эту песню исполнял какой – то белорусский вокально – инструментальный ансамбль, точно не помню только какой.

– Ну, может и так, – миролюбиво согласился Александр. – Только я слышал это в исполнении Утесова. Хорошо пел, шельма.

– Да, чего только на этом белом свете не насмотришься! – Удивленно пробормотал Бурый. – И, тем не менее, по машинам!

Все двинулись на выход из квартиры.

Жукова провожала их до дверей. При этом лицо у нее было каменное. Никаких эмоций не отражалось на нем. Как будто и не было показаний Звягинцева, прямо опровергающих ее показания по поводу разбойного нападения.

При этом она старалась не смотреть в сторону адвоката. Будто бы той и не было в квартире.

Суворова постаралась выходить последней. И уже в дверях она повернулась к хозяйке квартиры и спросила:

– И что же Вы сейчас будете говорить и делать?

Катерина пожала плечами.

– Ничего. Посмотрим, что будет дальше. Тогда и решим.

– Признайтесь, что получилось, не хорошо. Ведь человек незаслуженно отбыл наказание в колонии.

– А это еще нужно доказать. То, что этот дебил признался в нападении, ничего не значит. Они могли вместе действовать. А теперь один прикрывает другого.

– Вы же сами не верите в то, что говорите.

– До свидания. Я все сказала.

– До свидания.

Когда все участники следственного действия оказались на улице, Бурый приказал ехать в отдел.

***

– Погоди. Это что же получается, что Петрович действительно не виновен? – Иван Николаевич ничего понять не мог.

– А ты, что только сейчас до этого додул? Конечно, не виновен. Иначе бы я не стал тебе рассказывать в деталях всю эту историю. Мало ли было, есть и будет еще разбоев! И в нашей практике их было не мало. А вот таких случаев, как этот, у меня не было.

– Так и у меня тоже не было. Стоп! А как же Жуковы? Ведь Петрович был осужден практически по их показаниям. Что же теперь они будут делать?

– А вот с этим не совсем так просто, как казалось бы. Они обе, и мать и дочка, стояли на своем: руководил нападавшими Петрович. Они его опознали. И точка. Никакого Звягинцева они не видели.

– А что суд?

– Вначале было следствие. В процессе дальнейшего предварительного расследования по всем эпизодам «деятельности» Звягинцева все, что он показал при проведении проверки его показаний на местах, подтвердилось. К тому же он рассказал такие подробности налета на Жуковых, о который потерпевшие не говорили ни следователю, ни в суде. Поэтому по протесту Генерального Прокурора Беларуси и приговор районного суда, и определения судебных коллегий областного и Верховного судов были отменены. Дело возвращено в МВД на дополнительное расследование по вновь открывшимся обстоятельствам. Оно было соединено с другими делами против Звягинцева и К*. В отношении Петровича следователь вынесен постановление о прекращении в отношении него уголовного преследования. Фактически он был оправдан. Только не судом, а следствием.

– Не тяни. Чем все закончилось?

– Районный суд осудил Звягинцева по всем эпизодам в том числе и по факту нападения на квартиру Жуковых. Только переквалифицировал его действия по этому эпизоду на грабеж. И своим приговором отправил его отбывать наказание в колонию. По делу он проходил один. Никого не сдал.

– Значит, все – таки большая жирная точка в деле была поставлена?

– Как видишь, была. Только не судьей Скобцевым. И не при таких обстоятельствах, о которых он говорил.

Э П И Л О Г

В ходе дополнительного расследования по этому делу выяснился удивительный факт, сыгравший злую шутку с Петровичем.

Ведь он был осужден фактически потому, что обе потерпевшие «опознали» его по зеленым глазам. И следствие, и прокуратура, и судьи разных судов поверили им на все сто процентов.

Но фактическое положение вещей оказалось очень даже некрасивое.

Еще до того, как в квартиру Жуковых приехали сотрудники милиции, Екатерина в присутствии дочери (напомним, что в то время ей было только десять лет) несколько раз повторила мужу, что сможет опознать одного из нападавших по зеленым глазам. Почему она это говорила при дочери, сказать трудно. Возможно, повлияла стрессовая ситуация, в которой она оказалась впервые. А, может, что другое. Сейчас точно не скажет ни она, ни специалист по психиатрии.

Но, тем не менее, это отложилось в уме впечатлительного малолетнего ребенка. Которая также, как мать впервые, и надеюсь в последний раз испытала то, что испытала во время налета. И, когда ее допрашивали, опять же, в присутствии мамы, она и указала, что у одного из нападавших были зеленые глаза.

Дальше, больше.

Следователь допустил несколько явных, можно сказать, грубейших процессуальных ошибок.

Так, он признал в качестве представителя несовершеннолетней потерпевшей ее маму, Екатерину. Но она и сама одновременно являлась потерпевшей. По какой причине следователь не признал отца девочки ее законным представителем, история умалчивает.

Но и это еще не все. Была еще одна ошибка следователя, гораздо более грубая Она окончательно решила судьбу Петровича на несколько лет вперед. А за одно и раскрытие особо тяжкого преступления.

При проведении опознания Петровича после того, как Жукова Екатерина «опознала» Вячеслава, как разбойника в основном по зеленым глазам, следователь не придумал ничего лучшего, как предложить ей выйти из кабинета и привести из коридора ожидавшую своей очереди в участии в следственном действии дочь. Ведь по действующему законодательству все следственные действия с несовершеннолетними проводятся в присутствии законного представителя.

И все было бы ничего, если бы не одно «НО».

Выйдя в коридор и оставшись с дочкой наедине, мамаша подсказала ей, в какую одежду сейчас одет тот дядя, который нападал на них в квартире. И которого нужно опознать.

Что девочка и сделала в присутствии той же мамы на глазах следователя и понятых.

Да, ребенок не осознавал, что своими показаниями она фактически приговаривает невиновного к незаслуженному наказанию. Она верила своей маме. А кому ей еще верить, как не маме?! Поэтому с ребенка взятки, как говорится, гладки (то есть: с кого – нечего взять, ничего не добьешься, не получишь – от автора).