№4

– Добро пожаловать в вишневый домик. Теперь мы будем жить вместе, если ты не против. Я буду рад новой компании, а то совсем заскучал. Живу тут один уже очень давно.

– Почему? – вдруг вырвалось у серого котенка, и он удивился, что вырвалось это не на кошачьем языке и не на человеческом, но Аскольд все понял потому, что начал рассказывать:

– Я всегда был странным для людей. Дело в том, что у меня есть одна особенность – я никогда не запоминаю плохое. Помню только хорошее. И это не так, что просто не хочу вспоминать, а действительно не помню. Это куда-то девается из памяти, будто стирается. Заменяется новыми событиями, которые нравятся. Помню, когда сюда попал, мне сказали, что теперь уж точно никто не сможет воспользоваться моей странностью в своих целях, хотя не понимаю, что в этом плохого. Но так выразились, вероятно, чтобы я, наконец, что-то запомнил, – Аскольд усмехнулся воспоминанию, а потом весело добавил. – Вот, например, я выдумал язык, на котором могут говорить все подряд в Аскольдии, и учатся ему почти мгновенно.

И Шкет вспомнил, что тоже был странным котом. Его всегда называли "бабочкой". Особенно, хозяйка. Он любил грызть проросший овес, овощи, а типичная кошачья еда вроде мяса или рыбы ему не очень нравилась, не то, что Бэкингему, который готов был продать за нее душу.

– Ха-ха! – засмеялся Аскольд. – Да, мы с тобой два сапога пара! Кот-бабочка! Но ты теперь можешь рассказывать мне что-нибудь, чего я не могу помнить. Хотя не представляю, как запомню даже твои слова. Но без плохого как-то даже скучно, я не могу нормально работать потому, что придется выдумывать, но не получается толком, приходится пока писать совсем детские сказки, а потом посылать кому-нибудь мысленно в земное измерение, но выбирают все время что-то другое, что я не могу запомнить.

– Почему ты не напишешь для какого-нибудь другого измерения? Или для этого мира? Ты здесь один? – Шкету начинал нравиться новый универсальный язык. Он так и лился скороговоркой. И Аскольд ему тоже нравился.

– Дело в том, что чем больше я буду писать для Аскольдии, тем больше плохого будет происходить в других мирах, поэтому мне надо держать равновесие, делиться, ведь для меня именно поэтому создали вишневый домик и весь этот мир, сказали, что он стал необходим для земного мира. Правда, не помню, почему. А Аскольдия большая, но жителей тут пока очень и очень мало. Кажется, всего десяток.

– Считая бабочек?

– Нет. Они тут уже были, я имею в виду тех, кто сюда перемещается после жизни. Бегемот тут один есть симпатичный. И смешная девочка Карина. С остальными пока не встречался, но помню, что они есть.

"А коты, интересно, тоже есть?"

– Кажется, один был, – ответил Аскольд на мысль Шкета. – Но не знаю, где. Только он вроде старый, и слышал, что он любит петь песни на китайском языке.

– Наверное, хозяйка говорила на китайском, – предположил Шкет, и тут ему стало грустно. Он вспомнил свою хозяйку. Он так любил лежать у нее на коленях и сосать лапу, а она его гладила и звала разными ласковыми прозвищами.

– Не грусти. Ты можешь отсюда посылать ей какие-нибудь добрые сны или мысли.

– Правда? Я тоже могу? – поднял огромные глаза Шкет на Аскольда.

– Конечно! Аскольдия для этого и создана. Любой, кто сюда попадает, может сделать мир лучше, как делал его таким до этого, только в Аскольдии это происходит более масштабно. Ты дарил радость только нескольким людям, а теперь можешь подарить ее всем!

– Здорово! А можно моей хозяйке я чаще буду посылать что-то хорошее?

– Да, ты сам решаешь, кто нуждается в хороших мыслях больше всего. Ведь от них меняется и настроение, а потом и все-все остальное! Так и появляются на планете счастливые люди, которые делают счастливыми всех.

– А прямо сейчас можно?

– В любой момент, – улыбнулся Аскольд.

И только Шкет подумал о своей хозяйке, как радужная прозрачная ленточка закрутилась вокруг него, облетела весь домик и вылетела в окно.

– Ну вот, видишь, как просто. А теперь пойдем, я тебе все тут покажу, – и они со Шкетом вышли на улицу и отправились по дорожке из цветного кирпича навстречу новому миру.

Иллюзион

Будто замысловатые карты рассыпались передо мной, и я полетела кувырком за ними.

Я пришла к шаману вчера, и вот уже сутки он мучил меня образами. Я хотела дождаться ответа от него, но он сказал, что только я сама могу ответить на все свои вопросы. И тогда он предложил Иллюзион. Я должна была войти в него по доброй воле, я сама должна была решить, хочу я узнать правду о себе, об этом мире или нет. И я согласилась.

Мир крутился вокруг меня. Сейчас. Иллюзион сводил с ума. Я не успевала за образами, которые толкали меня друг к дружке.

Я летела в воздухе, цепляясь ногами за большие карты червонной масти, разложенные веером, за чьи-то длинные волосы, за дым, браслеты-кольца на смуглом запястье, какие-то тяжелые металлические шестеренки, напоминающие детали старого пулемета…

Волк. В темноте я, наконец, плавно перевернулась и встала на ноги перед смотрящим на меня волком. Я не чувствовала страха, я знала, что он не причинит мне вреда. Это мой проводник. Дымка окутала нас, волк пошел в противоположную от меня сторону. Мне нужно было идти за ним.

Я уже забыла, какие вопросы задавала. Меня увлек Иллюзион, я просто парила на образах сознания или параллельного мира. Не важно, что это было. Может, я уже даже была не на Земле. Я знала, что то, что происходит, откроет что-то новое.

Где-то остался мой седой шаман.

Волк остановился. Он принюхался к чему-то на земле, – это был кусок дырявого сыра, – и недолго думая, съел.

Вокруг угадывался темный лес, но мы шли по тропинке, лес был где-то далеко. Такое впечатление, что мы шли по поляне, и она постоянно двигалась вместе с нами потому, что лес никуда не девался, но и поляна оставалась той же. Я знала, что мы идем только по тому, как передвигались ноги, и менялся стелющийся туман. Над головой было темно. Хотелось увидеть звезды, но мне казалось, что мы идем под крышей, притом довольно низкой. Хотелось ссутулиться и идти, как высокий человек, который постоянно боится удариться головой.

Так в темноте волк вел меня за собой.

У меня никогда не было особой цели в жизни, и я всегда за кем-то шла. За кем-то наблюдала, становилась тем, кем не хотела быть, примеряла на себя чужие лица, характеры.

Это понимание возникло вдруг. Волк остановился. Просто остановился, не оборачиваясь на меня, а выжидая. Я уставилась на его свисающий серый хвост.

Наверное, мы бы так долго шли в никуда, если бы шаман не отправил меня в Иллюзион.

Это был первый ответ.

Волк переродился в стелющийся туман, который начал рассеиваться. Но темнота все еще не отступала. Оно и верно – я не знала, куда идти.

Я сделала шаг вперед. Светлее не стало. И я решила продолжить идти по тропинке, но уже одна. Без провожатого.

Тропинка начала петлять. Я знала, что это все теперь моя собственная жизнь, которую я должна вывести в прямую.

А надо ли? Прямая – это ведь так скучно…

Я посмотрела вверх. Воздуха стало больше. Сверху ничего больше не давило, и я увидела первую звезду.

Справа откуда-то появилась кухня. Три стенки без крыши и кафельный пол, плита, пара тумб и повар в белом фартуке и колпаке. Он держал сковороду в руке в стороне от плиты и виртуозно что-то на ней поджаривал. Я не поняла, включена ли плита или нет. Но, наверное, повару это не мешало. Ведь он повар-виртуоз.

Он широко улыбнулся мне, и я подумала, что он похож на итальянца.

Не всегда нужна плита, чтобы приготовить блюдо… И это был второй ответ.

Как всегда неожиданно я провалилась. Земля подо мной провалилась, как ветхие деревянные доски. Я закричала, не зная, куда падаю.

Я пролетела минимум два этажа потому, что передо мной промелькнули комнаты с красными узорчатыми обоями.

Приземлилась удачно. Осмотрелась. Комната. Довольно уютная. Два светильника с теплым персиковым светом, кровать, тумбочка рядом и две двери с одной стороны угла и с другой. Я приземлилась как раз лицом в угол.

Справа или слева. Деревянные двери смотрели на меня. Я не знала, что за ними. Возможно, я могу сама решить, что там будет. Я помнила это из снов. Когда уверенно идешь и представляешь, что ты увидишь, так и происходит. Но с другой стороны, мне было интересно, какую загадку задаст мне Иллюзион.

Я открыла правую дверь. Коридор с теми же красными обоями. Заворачивал дугой налево. И я зашла в левую дверь комнаты, из которой только что вышла.

Наверное, зря я подумала о снах. Иллюзион не хотел решать за меня. Наверное, по старой привычке я захотела опять за кем-то пойти, и ему это не понравилось.