Столп

Столп
Леда Высыпкова

Мёртвая северная деревня расклеивает веки. Облизывает сквозняком зубцы белоснежных подзоров, вздыхает древесной тёплой гнилью. Глазами исцарапанных окон видит: приехали. Пять человек. Молодые, живые, да только в баню сводить уже некому, напоить парным молоком. Или всё-таки…

Леда Высыпкова

Столп

Пролог

Ты не можешь здесь спать,

Ты не хочешь здесь жить.

«Последний герой», гр. «Кино»    

Длинные гудки. Один, другой, третий.

Занят, наверно. Или не хочет брать трубку? Его дело, конечно, но…

– Да!

Палий моментально взбодрился.

– Серёг, привет! Как жизнь молодая?

– В пределах нормы. Чего звонишь? Давно тебя не слышал.

– Совет твой нужен. Металлка дурит, пытаюсь сигнал настроить, а она мне только чермет выдаёт. Причём, на всё подряд, на фольгу и пробки даже.

На пару секунд показалось, что оборвалась связь.

– Так… интересно.

– Пытался до майских её наладить да закрутился.

– Э-э-э, – протрещал телефон, – Слушай, боюсь, я тебе ничем помочь не смогу. Неси в сервис. Не по моей части аппарат.

– Уже носил. Мне там заломили больше, чем она стоит. А зарплату обещали только после праздников. Ладно, понял тебя. Извини если от дел оторвал.

– Погоди, ты поехать на коп с ней хотел?

– Да. Куда-нибудь на речку.

– Ты же говорил, помню, про какую-то деревню?

– Говорил. Но все билеты раскупили на поезд, а машины у меня нет.

– Понятно.

– Ладно, извини за беспокойство.

Палий коснулся красной кнопки и экран телефона сменил картинку.

Видать, судьба. Планида такая – дома торчать.

Кошка, сидевшая у него на коленях, прищурилась и запустила коготки под вытертую ткань домашних штанов.

– Всё из рук валится, – вздохнул инженер, обращаясь к ней, – Эх, надо работу менять. А то мы с тобой совсем в трубу вылетим. Только вот как её менять, когда кризис на дворе? «Монетизируйте хобби» говорят. Монетизировал, как же. Минелаб нагнулся. Хоть по запаху клады ищи.

Когда Палий не мог поехать на коп, ему всякий раз казалось, что земля набита серебром да золотом, а кто-то ходит по ней, водит над дёрном катушкой, тычет под корни травы лопатой и бесстыдно богатеет. Кто-то выбивает его любимые места. Кто-то, а не он.

За окном стоял привычный вечерний ор. В сквере перед магазином часто собирались местные ухари и устраивали разборки. Чем ближе были праздники, тем чаще там бились бутылки и тем громче был галдёж. Палий уже не мог представить без этого пятницу. Как только сквер оживал, он расслаблялся и предвкушал, что сможет выспаться. Шумные алкоголики убирались по домам к полуночи, поскольку были крепко биты обладателями деревянных окон старого образца. Перенаселённые столичные квартиры в любой момент и по любому поводу готовы были извергнуться крайне сознательными гражданами, одни из которых жаждали действий, другие – съёмок этих действий на самые разные устройства. Такие в тот год царили настроения.

«Ладно. Надо себя заставить хоть фильм посмотреть, – подумал Палий, – отвлечься. Или что там нормальные люди в свободное время делают? Серёга, наверное, с сыном сейчас играет. Или с женой трещит».