Жду тебя в конце ночи

Часы у меня есть. Я задираю рукав и протягиваю ему руку ладонью вниз. Он светит фонарём и вглядывается в механический циферблат. Раньше у меня были чудесные умные часы с подсветкой и прочими незаменимыми функциями, но всё это осталось в прошлом.

– Почти одиннадцать, – говорит Ксандр и поднимает на меня взгляд, глаза мутные, усталые.

– Ты себя как чувствуешь? – спрашиваю с тревогой.

– Пока не сдох, – он пытается улыбнуться, но его улыбка выглядит жалко. – Ты права, у меня жар, но оттого, что я стану ныть, никому лучше не станет, не так ли? Давай доберёмся до спальни и тогда я позволю себе расклеиться. И если ты захочешь оказать мне первую помощь, то я всегда готов.

В последних словах явно фривольный намёк, но я делаю вид, что ничего не замечаю и сухо киваю в ответ. Мы стоим слишком близко друг к другу, но мне комфортно и не хочется, чтобы он уходил. От него сильно пахнет потом, но даже это меня не смущает. Его взгляд блуждает по моему лицу, и я ощущаю, как сердце ускоряет свой бег. Значит, мне не померещилось желание в его взгляде внизу в машине. Сейчас я могу с уверенностью сказать, он испытывает ко мне если не влечение, то точно интерес.

– Тогда топай, – говорю резко, и проходя, мимо снова задеваю его плечом. Хотела бы сказать, что случайно, но это не так. Мне приятно к нему прикасаться. И это меня тревожит. Сейчас я не должна отвлекаться на чувства, а уж тем более к человеку, о котором я почти ничего не знаю.

Я иду, не спеша. Мои шаги гулким эхом отражаются от каменного потолка и стен. Здесь уже не пахнет сыростью, но воздух тяжёлый. По спине струйками сбегает пот и затекает под ремень брюк. Жду не дождусь, когда смогу снять с себя всю эту грязную одежду и принять ванну. Перед глазами против воли возникает распутанная сцена, в которой я и Ксандр занимаемся сексом в большой джакузи, и мне приходится прилагать усилия, чтобы не думать об этом.

«Ты ведь только мужа похоронила!», пытаюсь остудить свой пыл, пробудив в себе моралиста, но в мире, где каждый день может оказаться последним, нравственные законы прошлого не работают.

«Жить здесь и сейчас, так словно каждый день последний» – четвёртое из семи правил Стефана, сегодня оно, как никогда, злободневно.

Коридор сужается и вскоре перед нами из темноты проступает последняя каменная лестница. Эта выглядит самой старой и изношенной. Ей пользовались, по всей видимости, чаще остальных. Ведь, кроме выхода наружу, именно на этом ярусе располагается темница, в которой предки Стефана держали неугодных.

– Снова лестница, – говорит Ксандр со вздохом. – Я их уже ненавижу.

– Последняя, дальше уже винные погреба и выход наружу.

– Винные погреба? – он оживляется. – Что же ты раньше не сказала. И что, много там вина?

– Хватит на целую армию. Тебе за всю жизнь не выпить.

– О, волшебница, твои слова – бальзам на израненную душу, – он комично кланяется и на моём лице против воли расползается улыбка. Я и не догадывалась, что Ксандр такой весельчак, на публике он вёл себя иначе, изображая угрюмого и замкнутого человека, а Стефан никогда не рассказывал, как проходили их дружеские встречи.

Словно прочитав мои мысли, он неожиданно спрашивает:

– А почему ты никогда не приходила на тусовки вместе со Стефаном? Не любишь нашу музыку?

– Не знаю, как-то не сложилось, – пожимаю плечами и отвожу взгляд, не хочу, чтобы он понял, что я лгу.

Я упрямо отказывалась от приглашений, понимая, что не смогу скрыть своей глупой влюблённости. Я знала Ксандра задолго до того, как «Конец ночи» обрёл всемирную известность, а фанатки стали набивать на себе татуировки с его лицом. Я помню его тощим двадцатитрёхлетним пареньком, который стоя у микрофона и, смущаясь зрителей, прятался за ширмой из собственных волос, но уже тогда было понятно – его ждёт умопомрачительная слава. Его голос завораживал, а стихи при всей их мрачности и попытке попасть в тренды, отличались искренностью. Я была влюблена в него с юности, и понимала, что не смогу скрыть этого от Стефана, окажись Ксандр рядом. Его близость сводит с ума даже сейчас, хотя я уже убедилась, мои о нём фантазии не имеют ничего общего с ним самим. Ксандр вовсе не рыцарь печального образа, ищущий утешения в женских объятьях, он скорее шут и развратник и мне лучше держаться от него подальше.

– Жаль, что не сложилось, – он смотрит в глаза и я против воли встречаюсь с ним взглядом. – Ты интересная и мне бы хотелось познакомиться с тобой при более удачных обстоятельствах.

– Ты уж определись интересная я или бука, – ловлю себя на том, что кокетничаю с ним и ничего не могу с собой поделать.

– Одно другому не мешает, родная, – Ксандр касается моего плеча, легонько пробегает по нему пальцами. Дьявол, да он клеит меня, хотя и едва соображает от жара и усталости.

– Слушай, может мы уже пойдём? – дёргаю плечом, сбрасывая его руку.

– С радостью, – он подмигивает и отступает с дороги, позволяя мне идти первой.

Я начинаю подъём. На губах играет глупая улыбка. Вместо того чтобы внимательно смотреть под ноги витаю в облаках и довольно быстро наступает расплата. Старый камень крошится прямо под моим ботинком, и я пытаюсь поймать себя, размахиваю руками, неосторожно ступаю и подворачиваю лодыжку. Мне кажется, я даже слышу звук рвущихся сухожилий. Ногу пронзает боль, и я падаю, сильно ударяясь о ступени коленями и ладонями. Это так невыносимо, что приходится до крови закусить губу, чтобы не закричать.

– Что случилось? – Ксандр уже рядом, от былой игривости не осталось и следа.

– Нога, – выдыхаю я.

Он светит фонарём, тут же опускается на колени и прикасается пальцами к моей лодыжке, очень аккуратно, но я не могу сдержать стон. Переворачиваюсь, опираясь на руки, и усаживаюсь задницей прямо на холодный камень, но выбора у меня нет.

– Давай посмотрим, что можно сделать, – Ксандр кладёт фонарь на ступени, так чтобы он светил на меня, не спеша, развязывает шнурок и снимает мой ботинок. Так бережно, что я почти не чувствую.

Боль в ноге постепенно утихает, но я понимаю: вряд ли теперь смогу нормально идти. Ксандр ощупывает мою ногу и даёт вердикт:

– Я не медик, но, судя по всему, кость цела. Попробуй чуть пошевелить ступнёй.

Я делаю, что он просит. Мне по-прежнему больно, но не так нестерпимо, как было пару минут назад.

– Растяжение, – говорю я. – Мне нужно немного времени, и я смогу идти.

– Очень сомневаюсь, – он берет мою ногу в ладони и снова прощупывает пальцами.

В это раз надавливает чуть сильнее, а когда касается лодыжки, я понимаю: он прав, но не подаю вида. Ненавижу быть слабой, и даже если мне придётся превозмогать боль, я закончу этот подъём и не попрошу помощи. Я не такая, как моя мать, я – сильная.

– Всё хорошо, лёгкое растяжение, – говорю чуть раздражённо. – Я дойду, не переживай.

Он молча смотрит мне прямо в глаза, удерживая мою ступню в ладонях. Чрезвычайно интимный момент, но боль всё портит, и я не могу насладиться им сполна.

– Просить помощи – не значит быть слабой, а лишь правильно распределять ресурсы, – говорит он и отпускает мою ногу.

Я вздрагиваю поражённая его проницательностью. Откуда ему знать о том, что я думала именно об этом? Неужели всё так легко читается на моём лице? А ведь раньше я вполне успешно умела скрывать свои чувства.

Как бы мне ни хотелось признаваться, но он прав. С его помощью мне будет намного легче подниматься и глупо отказываться, особенно когда он сам её предлагает.

– Хорошо, – я киваю ему. – А теперь если несложно, отдай мой чёртов ботинок, и пошли уже наверх, я засыпаю на ходу и готова убить за возможность принять ванну.

Ксандр с улыбкой протягивает мне «мартинс», поднимается, берёт фонарик и светит, пока я обуваюсь.

Остаток лестницы мы проходим почти в обнимку. Опираюсь на его плечо, а он удерживает меня за талию, и сейчас я уже не думаю о сексе. Боль в щиколотке отбила всю романтику и вернула в реальность. Из-за глупой травмы мне придётся на время забыть о поисках банды. Это злит. Но я настолько устала, что уже неспособна сердится по-настоящему, эмоции словно впали в кому.

В винном погребе сыро и прохладно. Тут есть электрическое освещение, и я прошу Ксандра усадить меня на деревянный табурет и зажечь лампы. Свет неяркий, но после прогулки по подземельям с тусклым фонарём, он кажется мне слепящим.

Ксандр оглядывается с изумлением, и присвистывает. Я не преувеличила, запасов вина и коньяка хватит, чтобы напоить небольшую армию. Раньше в замке была своя винодельня, и родители Стефана продавали отменный товар в винные бутики. Но после начала эпидемии рынок элитного алкоголя рухнул. Родители Стефана верили, что всё наладится. Многие тогда верили, потом перестали.

– А тут что? – Ксандр постукивает ладонью по деревянной бочке, и та издаёт уютный глухой звук.

– Коньяк, – отвечаю безразлично. Богатства баронских подвалов меня никогда не впечатляли, я всегда была равнодушна к алкоголю и совершенно в нём не разбиралась.

– Невероятно, – он переходит к деревянному стеллажу с игристыми винами и смотрит на него как ребёнок на витрину сладостей. – Знал бы что иду по жёлтому кирпичу, то пел бы всю дорогу.

– О чём ты вообще? – подозреваю, что он бредит, но Ксандр лучезарно улыбается мне и начинает негромко напевать:

– We’re off to see the Wizard,