Столетовы. Часть 1. Верьте в любовь, девчонки!

А она даже разговаривать с ними не стала, обозвала их дураками дурацкими.

– Сегодня Сергей спит со мной, вот так тебе, – сказанула Оля. – Очень важно, как пройдёт ночь.

– Да пожалуйста. Для вас ничего не жалко.

Отец позвал Сергея на кухню, девок отправили к детям.

Было решено собрать всех детей в Озерках, на время. Ольгу возить и привозить с провожатым. Елену и бабушку – на хозяйство. Никому никуда не выходить, даже гулять. И быть на связи. А мужики займутся решением проблемы, часть которой уже решена.

Через пару дней у Зинульки опухла десна. Заметили не сразу, работающие уже умотали. Девочка всё время плакала, и Лена рискнула отвезти её в ольгину поликлинику. Вызвали такси. Зинаида Васильевна осталась одна с кучей детей, и не сразу поняла, что прошло достаточно времени, а Елена так и не позвонила. Звонок от Ольги застал её уже в беспокойстве, Лена к сестре не приезжала. Сотовый молчал, никаких гудков. Сразу же сообщили Сергею. В службе такси вызова из Озерков не было.

– Кто-нибудь запомнил номер машины? Саму машину можете описать?

Мама Зина честно пыталась хоть что-нибудь вспомнить: машина жёлтого цвета, обычное такси, и морда шире колеса у водителя. Всё. Больше ничего.

Время шло, но ничего не прояснялось. Стало темнеть.

– Ну как вы могли? Сказано же было – никуда! Зина, ну что ты молчишь? – Папа Ваня кипел как чайник. – Давай вместе вспоминать посекундно, может ещё что-нибудь всплывёт.

На Зинаиду Васильевну нельзя было смотреть без слёз, она держалась из последних сил, заставляя себя раз за разом восстанавливать события последних часов. Если бы она была повнимательнее…

– На заднем стекле стояла картонка "БК Рысь", – поделилась Алёнка, незаметно подойдя к взрослым. – И дядька был в спортивном костюме, чёрно-красном.

– Господи, когда ты успела всё это заметить? Вас же не было внизу.

– А окна на что?

Иван Иванович набрал Сергея. Услышав информацию, тот похолодел.

– Бойцовский клуб "Рысь"! Бандит на бандите. По идее должны были уже позвонить. Сидите все по норам, носа не показывать. Я знаю, что делать.

А Елену с Зинулей возили по всему городу. Девочка уже и не плакала, а всё жалась к матери. Бугай за рулём заблокировал все двери, постоянно получал указания по телефону, куда ехать дальше. Они несколько раз приезжали в какие-то дома, их высаживали, кому-то показывали и везли дальше. И везде Лена умоляла найти им врача или как-то по-другому помочь её дочери. Мозги работали, материнский инстинкт судорожно искал возможность спасения Зинки. И Елена вспомнила, как Сергей показывал ей метод открывания заблокированных дверей на случай аварии. Он её тогда многому научил. Хорошо, что сумку не отобрали. Обыскали, забрали телефон, что-то выбросили, но пилка для ногтей там точно осталась. Они как раз проезжали загруженный машинами участок дороги прямо около бордюра. Сейчас, самое время. Лена взяла Зинульку на руки, и за её спиной сделала всё, как учил Сергей. Дверь открылась и они вывалились на асфальт, больно содрав и руки, и ноги. К ним кто-то подскочил, помог встать, быстро собравшийся народ охал, ахал… Бугая не было. Лена рванула изо всех оставшихся сил подальше от этого места, страх гнал её, не разбирая дороги. И когда она убежала достаточно далеко, сообразила, что надо идти в милицию.

Сергей влетел в отделение и увидел своих девочек. Они сидели рядышком. Свезённые коленки и локти, у Зинки – надутая, а у Елены ободранная щека, всё залито йодом.

– Девочки мои, родненькие, – он воткнулся между ними головой, не в состоянии говорить.

– Папочка! У меня ротик болит.

– Да, да! Поехали, Ольга ждёт.

Они вышли, и Сергей запихал их в микроавтобус, набитый мужиками. Все здоровались, спрашивали как дела, пытались развлечь Зинульку. А Елена молчала. Обнявший её Сергей с тревогой заглядывал в глаза.

– Леночка, что-то случилось, чего я не знаю?

– Я люблю тебя, Серёжа! – И всю дорогу до ольгиной больницы, а потом в Озерки не произнесла ни одного слова.

Дома, приведя Зинульку и себя в порядок, Елена вместе с девочкой спустилась на кухню, покормила её, и они вдвоём ушли в спальню.

– У неё шок. Не волнуйся, Серёжа, завтра всё будет в норме, – объяснила Оля, видя, как Сергей не находит себе места. – Она до смерти перепугалась за Зинку. Иди к ним. Не хочет говорить, пусть не говорит, но будь рядом.

Утром приехал какой-то папин знакомый, милицейский начальник. Заверил Сергея, что всё не так плохо, что за бизнес он может не волноваться. Сергей ответил, что больше боится за свою семью. На что этот начальник объяснил, что сажать бандюков, к сожалению, не за что, никакого вреда здоровью именно они не принесли Елене и Зинульке. Предъявить им нечего. Брать нужно бугая за похищение, но его не нашли. И машину тоже.

Сергей посадил всех детей и жену в служебный микроавтобус его фирмы и увёз к Наташке Гусевой в Воронеж, у неё там была дача рядом с заповедником. Они загорали, купались, катались на велосипедах, ловили рыбу, ходили за грибами и ягодами. А Лена просто гуляла по лесу, ни разу не заблудилась. И каждый раз Сергей безошибочно её находил и зацеловывал свою колдунью до одури.

Если просто сказать: "Вернулся Виктор" – это ничего не сможет объяснить. Вернулось счастье, настоящее женское счастье Ольги. Вернулась дружба, настоящая мужская дружба Сергея. Вернулся смысл дальнейшей жизни всей семьи. Всё закружилось, завертелось, свежий ветер перемен задул в нужном направлении.

После развода Натуська осталась у Ольги с Виктором. Она и так называла свою исцелительницу мамой, уже давно. Дом продали, поделились с бывшей женой. Новые Караваевы купили хорошую квартиру в центре города, но больше жили вместе со всеми, в Озерках. Было понятно, что Витьке хочется "покипеть" в семейном котле, почувствовать себя по-настоящему дома. Он хватался за всё, и не только за мужские дела. Никогда за всю свою жизнь не приготовивший банальной яичницы, он научился создавать с дедом кулинарные шедевры. И косички дочке заплетать, и прыгать через скакалку с детьми, и играть в "вышибалы" и много чего ещё. А главное, Виктор представлял из себя принимающее устройсво, настроенное на волну "Ольга Ивановна плюс". Любой каприз, желание, просто вылетевшее слово с этой стороны тут же попадало в раздел "сделать срочно"! Когда эти двое соприкасались, в воздухе появлялось столько кислорода, что дышать легче становилось всем. Как же прекрасна жизнь, если в ней живёт любовь!!!

Сергей с появленим друга немного расслабился, стал больше времени проводить в спортзале, возвращая утраченную, на его взгляд, форму. Донимала спина, последствие той драки. И Ольга порекомендовала массаж. Она научила сестру, это было несложно. И Елена приступила к восстановлению своего ненаглядного. Особенно эта процедура нравилась детям: папу раскладывали как лягушку, мама массажировала спину, а дети всё остальное: уши, нос, пятки, коленки, особенно подмышки доставляли им удовольствие.

Перед сном полагался расслабляющий массаж. Сергей балдел, особенно когда его жена применяла "запрещённые приёмчики", массаж частями тела, для этого не предназначенными. А потом зацеловывала его, её мужчину, не стеснясь ничего. Они давно уже поняли, что между ними нет ничего запрещённого, понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, с полупоцелуя.

Для Сергея, просыпаясь по утрам, ощущать, что она рядом – это счастье, принять из её рук чашку кофе – тоже счастье, вспомнить, о чём просила, и это счастье, а уж забрать детей из сада, которые обязательно спросят: "А где мама?" – это, вообще, безграничное счастье! А для Елены счастье – это он, Серёжка, лишь бы милый рядом.

"Эти массажные увеселения сыграли с нами злую шутку" – недобро заметила себе Елена. Она опять была беременна. Пятый раз. Ей было 37 лет, пятеро детей, уже совсем не молодые родители и работа, налаженная и продуктивная. Может, хватит уже? Ну кто её осудит?

На приём к Наталье Юрьевне, женскому доктору и другу семьи, она пришла, никому ничего не сказав. Осмотрев Лену, та уставилась на неё своими чудесными еврейскими глазами.

– Ну и?

– Мы всё делали, как вы говорили, все меры предосторожности, эти ваши таблетки, мази…

– Я спрашиваю, ну и?

– Один раз, один раз только…

– Леночка, милая моя, я знаю тебя сто лет. Ты послушная, исполнительная девочка. Дело тут не в этом одном разе. Просто ты – мать. Далеко не всем женщинам это дано.

– Да на меня плюнешь – и я уже готова… Прям кошка какая-то…

Наталья Юрьевна встала, сняла очки, подошла к окну. Помолчала.

– Ну вот что! Я точно знаю – ты пришла на аборт. Нет! Я не буду этого делать. Во-первых, у тебя по-женски не всё в порядке. Но не это главное. Послушай меня, Елена, внимательно послушай. Когда-то и мы были молодыми. Ты знаешь, я свою единственную дочь родила почти в сорок лет. Как любят у нас говорить – "сапожник без сапог". Но этот сапожник всё сделал своими руками: два аборта друг за другом. Надо было учиться, жить негде, денег нет и помощи никакой. Оправданий можно найти сколько угодно. Результат – бесплодие. Сколько я потом слышала в свой адрес: "Да вот у вас же нет детей, и ничего, живёте. И я хочу" – и всё, пошла избавляться от ребёнка. Другая сторона медали: "Я хочу и буду рожать. Вам не понять, у вас же нет детей." А показаний ноль, ну нельзя. Меня даже увольняли из клиники, и мне пришлось работать почти три года в сельской местности. Скольких баб я там вытащила, до сих пор благодарности принимаю. Потом вернули, специалист я, видно, неплохой. И вот что я хочу тебе сказать. У нас многодетных семей раз, два и обчёлся. Да даже, где двое, меньше половины. Не буду вдаваться в подробности почему, сейчас не об этом. Твоя семья – это нечто. Дети, дай бог каждому, и красивые, и умные, и здоровенькие. Я не глазливая, говорю, как есть. А есть в кого, начиная с дедов. И Сергей несёт свою ношу, как играется, ему нравится быть папой. Ну так получилось, всё сошлось в одной точке вселенной, где ты – главная. Ты? Понимаешь? Твоё предназначение – материнство. Несовременно звучит? Ты хочешь быть модным дизайнером или модельером? А жизнь у них какая? В-основном, завидовать нечему. То гомики, прости и помилуй, то "великие деятели" без семей и детей. Да, приносят кому-то радость, и слава богу. Но ты эту радость несёшь в народ. Сколько лет вы с Костей меня одеваете, обуваете? И зачем мне эти ваши дольче-габаны? Вы, вы даёте своим клиенткам уверенность в себе, возможность радоваться каждому дню, одевая красивое, а, главное, своё платье. Как не у кого. Вы понимаете, что нам надо, чего мы от вас ждём. У меня там, за дверью, полный коридор, половина из них не может дождаться одного, единственного ребёнка. Одного, понимаешь? А тебе бог даёт. Короче, меня сейчас разорвут на части за такой долгий приём. Моё заключение: по медицинским показаниям прерывание беременности противопоказано. Всё, иди, у тебя неделя, не больше. – И выпроводила Елену.

Дома на кухне возилась Зинаида Васильевна.

– Что-то случилось? На тебе лица нет.

– Я опять беременна, мамочка!

Она присела на краешек стула.

– Опять? И что говорит Наталья Юрьевна?

– Что скажешь ты?

– Тебе решать, что же я могу сказать, – прозвучала дежурная фраза.