Столетовы. Часть 1. Верьте в любовь, девчонки!

– Но придумать что-то уж точно хотел…

Хорошо, что мама с папой у Гариных, хоть бы ни о чём не догадались. У Елены не было никаких душевных и физических сил, чтобы объявить им свой новый статус. Пока. Пока она не научится спать одна и, хотя бы, немного высыпаться. Эти одинокие ночи высасывали из неё последние силы, даже снотворное не помогало. А если и удавалось заснуть, то сны, яркие, чуственные, преподносящие картинки измены во всей красе, совсем уже опускали на дно и так выстиранную, но никак не дающуюся хорошо прополоскать, душу матери ни в чём не виноватых детей.

Началась трудовая неделя. Константин вернулся из очередной поездки. И они начали разгребать завалы, давно ждущие своей очереди. Немного отвлекло. Но старого друга так просто не проведёшь. И через пару дней он её слушал. Тоже не поверил, как и Виктор, тоже считал, что надо разобраться. Он вообще не допускал мысли, что они с Сергеем могут быть не вместе. Проговорив несколько часов, каждый остался при своём мнении. Как всегда. Но стало немного полегче, как-то выстроилась дальнейшая линия поведения. Решать проблемы будем по мере их поступления. Сейчас много работы. Заявление на развод Костя забрал, положил в ящик. На февраль-март запланирована поездка во Владивосток, Елена должна быть замужем, нет времени переделывать документы. Пусть свидетельство о браке напоследок послужит общему делу. А пусть!

Прошёл месяц. Елена знала, что Сергей вернулся, живёт в гостинице. Он встречался с Костиком. Тот рассказал, что она подала на развод, не вдаваясь в подробности. Сергей просил привезти ему детей, но Константин отказался: "Ты уж сам, батенька."

Столетов выловил Елену Ивановну после работы и буквально силой затащил в кафе. У неё даже синяк остался на запястье.

– Как живёшь?

– Как могу, – огрызнулась она.

– А я не живу и очень скучаю.

– По детям? Мне тебя пожалеть?

– Жалеть надо детей. Мне нужно как-то вернуться из командировки, побыть с ними день-два и опять уехать. А дальше видно будет.

Елена еле сдерживала себя. С каким бы удовольствием она дала ему по роже, размахнувшись, со всего маху. Детей он жалеет! Предатель!

– Ничего дальше не будет! Я просто ещё не придумала, как им сказать про тебя. Может быть ты сам представишь им свою новую любимую женщину?

– Никакой новой, тем более, любимой нет. Там, на мостках…

– Что? Ты собираешься рассказать мне, что было там, на озере!? Может ты ещё скажешь, что не целовал эту селёдку на наших мостках, на наших??? – Её начало трясти, зуб на зуб не попадал.

Ещё не хватало показать ему свою слабость! Елена попыталась встать, но Сергей остановил её, подал стакан воды. Она выплеснула воду в горшок с цветком., а так хотелось ему в морду.

– Лена! Я прошу только об одном – повидаться с детьми. Потом уеду. Совсем исчезнуть из твоей жизни не смогу, даже если начнётся всемирный потоп.

– Бога, Христа, Колумба! Ну хорошо, другого решения я, пока, не вижу. И главное, чтобы в этой придумке не было твоей Веры с надеждой и любовью. Ты уж, Сергей Андреевич, постарайся. А то она была у нас с визитом.

– Я решу эту проблему.

– Меня не касаются твои проблемы. У меня своих полно. И уж, пожалуйста, чмокни меня в щёчку, а ни как в прошлый раз. Всё-таки, "муж вернулся"…

Муж вернулся, а жена… Да что там, какая жена! Женщина, которой генеральная уборка или, даже капитальный ремонт, уже не помогут. Хоть бы сохранить стены и немного отбелить потолок, последствия сноса крыши имели место быть в огромном количестве…

Вечером папа приехал из командировки, чмокнул маму, раздал подарки детям. Идиллия… Образцово-показательная семья! Виват, Столетов! Чтоб тебя…

Он привёз просто кучу карандашей, красок, фломастеров, каких-то разноцветных ручек, альбомов, наборы для девочек, конструкторы для мальчиков. Маме Зине – швейную машинку, о которой она давно мечтала. Папе Ване – в деревянной коробке набор маленьких бутылочек и всяких-разных закусок в красивых упаковках. Всё немецкого качества. Все были в восторге! Перебрались за большой стол на кухне, и началась проверка на прочность всей этой красоты. Они и рисовали, подсовывая друг другу под нос картинки, и лепили, и кромсали бумагу на поделки, и собирали, и раскрашивали… Ну как бы было хорошо, если бы не было так погано внутри… Сослагательное наклонение начинало раздражать. Никаких, если бы!

Сергей встал, вышел на улицу. Господи, что удумал?

А он вернулся и поставил перед Еленой большую красивую коробку, набор дизайнера. Она такие и не видела, там было всё. Всё, что нужно для работы, и даже больше. От восторга дизайнерша, до мозга костей, повисла у него на шее. Дети смеялись, родители улыбались, а у Елены внутри расцветали мухоморы с поганками. Она потихоньку слезла на пол, глупо улыбаясь, и объявила ужин. Чай перенесли в холл, Алёнка включила музыку. "Танцуют все". Елена схватила маленького Серёжку, но старшая дочь удивлённо подняла брови: "Мам, ты чё? К папе, к папе". Пришлось им изображать счастливую пару. Но музыка сделала своё дело, и Елена, послушно следуя за Сергем, расслабилась и закружилась по воле партнёра. Когда мелодия вальса закончилась, их окружила тишина. Дети смотрели восхищёнными глазами на своих родителей.

– Мамочка, какая ты красивая! – Залепетала Надюшка.

– А папа, папа! – Восхищались пацаны.

– Как красиво!

Столетовы-старшие даже немного смутились от такого внимания. Потом танцевали быстрые танцы. И дедушку с бабушкой заставили. И Вальсу, чау-чау. И сам дом принимал в этом участие. Все были довольны, устали, разлеглись. А Елена растерялась, что дальше делать.

– Придётся в комнате разбираться, – шепнула Сергею.

Она специально долго возилась, убирая последствия праздника, в надежде, что отец её детей уляжется уже где-нибудь, как-нибудь. Но он спал, или не спал, прямо на кровати. Елена взяла ещё одно одеяло, подушку, бросила на пол и спихнула "соседа". После сама улеглась, сон как рукой сняло. Да, этот танец сегодня был явно ни к чему, она физически ощущала на себе серёжкины руки, ноги, как он прижимал её, выполняя повороты и поддержки. А главное запах, его запах… "Ёпэрэсэтэ, что это? Я его хочу. Кошмар, нонсенс! Я же ненавижу этого гада. Ненавижу и хочу, очень-очень. Даже грудь разболелась от этого страстного желания. Ну, Елена, ты и правда кошка. Обалдела, что ли? Взяла себя в руки. Не ворочайся, лежи уже смирно!" Она повернулась, движение, рот зажат поцелуем, потом грудь… Ещё хоть что-то соображая, пыталась оттолкнуть Сергея, но сопротивление было сломлено. И они улетели в яму каких-то неправильных, порочных страстей. Но как же запретный плод был сладок!

Когда разум оповестил о своём существовании, Елена ощутила себя падшей женщиной. Глядя в серёжкино лицо, нависшее над ней, хлопала ресницами, вылупляя круглые глаза.

– Что это было? Как ты, вообще, посмел?

– Ну ты не была против.

– А ты – агрессор. И слазь с меня. И это ничего не значит. Просто физиология. У меня давно не было секса. А у тебя-то что?

– У меня тоже давно не было.

– Так в чём же дело? Школа рядом, сходил бы, справил нужду.

– И там давно не было.

Елена ногами сильно толкнула Сергея, тот слетел с кровати. Вот и признание. Значит, было. Было! Надежда умирает последней…

Она встала, совершенно голая, с копной нахимиченных волос цвета платины, сверкнула своими зеленющими глазами, Маргарита во плоти…

– Вам, Сергей Андреевич, на выход, пора в командировку собираться. Я вас провожу за дверь.

Вот так и общались. То Сергей в командировке, то Елена в поездке. Она стала много ездить за рулём, хотя сам процесс не очень любила, предпочитала, чтобы её возили. Брала с собой маленьких, они ей совершенно не мешали. Да и лишний раз с В.В. не пообщаются. А ей приходилось появляться в школе, хочешь-не хочешь. Она одевала на себя что-нибудь ультрамодное, высокий каблук, яркую помаду. Даже вытащила борисовские булыжники, почти двадцать лет пролежавшие у мамы в комоде. И в таком виде посещала тощую разлучницу. Подъезжала на машине, говорила с ней ровно, держалась на расстоянии. В.В. с деланным почтением отвечала тем же. Но глаза ехидны, отдающие яркой желтизной, глядели с вызовом, зависть ей скрыть не удавалось. И Елене, которая никогда в жизни не желала никому зла, это даже доставляло некоторое удовольствие. Ольга, узнав о проделках своей сестры, смеялась до упада. И поддержала её. А когда мама Зина принесла из школы слух, что В.В. уволили за аморалку и в посёлке все говорят, что она увела из дома почтенного человека, у Елены случился сильнейший нервный срыв. И Ольга уложила, таки, её в неврологию. А Виктор, пришедший проведать, поведал, что Сергей ни с какой В.В. не общается, из одной командировки в другую, а в перерывах несётся в Озерки, к детям. Елена не восприняла эту информацию так, как хотел бы Витя. И опять орала, что никому не верит, а особенно другу этого гада, который хорошо этого гада и знает.

Самой себе не соврёшь. После того, как она буквально выкинула Сергея из своей кровати, а потом и из дома, они почти не виделись, так подгадывая свои поездки. Возвращаясь в их спальню, Елена ощущала серёжкино присутствие. Иногда ей снилось, что он спит с ней рядом. Да, серёжкозависимость глубоко проникла в её душу. Резать, не дожидаясь перитонита. И тогда перед глазами всплывала картинка: двое стоят близко-близко и целуются на их мостках.

Елена много позже узнает от Ольги, что Сергей ещё до этого "стояния" пытался оторвать это, свалившиеся на него наваждение. Он объяснял В.В., что их ультракороткие отношения – это ошибка, что он любит только жену, никогда не уйдёт от детей. Но она слышала только то, что хотела слышать. Ей нужно было удержать Столетова любой ценой, и она нашла его больное место. Сергей был патологически порядочен, всегда сам отвечал за свои поступки. И поскольку он сломал её жизнь, он ей должен. При этом В.В. занималась столетовскими детьми, добилась того, что они висли на ней, на такой хорошей. И не давала Сергею прохода, пригрозив, что убьёт себя. И там, на мостках, он очередной раз взывал к её разуму, пытаясь достучаться. Ну и пообещал что-нибудь придумать. Она попросила поцеловать её последний раз, он и поцеловал, уже ничего не чувствуя к этой женщине. Он вообще не мог объяснить самому себе, чувствовал ли что-то к ней? Что это, вообще, было? Захотелось чего-то новенького? Или жалость сделала своё дело, когда ему пришлось "спасать" училку, вытаскивая её из озера, совершенно беспомощную и цепляющуюся за него, как за героя-спасателя? Причём, одежду эта потерявшая сознание и стыд, успела стащить с себя, что и позволило… Да никакого "позволения с вашего разрешения" и не надо было, мадам Дитовна, давно поглядывающая в сторону Сергея недвусмысленным взглядом, получила свою долю мокрого счастья и вернулась к жизни уже любовницей Столетова. Какие она строила планы, какие замки на песке! А Сергей пытался эти "стройки" не выводить даже на нулевой уровень, что всё равно не останавливало сеющую вечное, доброе и какое там ещё? Какая-то нелепость! Но кому тогда это было интересно?

Приближался Новый год, любимый праздник детворы. Который год они просились отвезти их в горы, а Столетовы-старшие всё обещали, обещали. В этот раз к голосу детей присоединились и дед с бабкой. Доживут ли они до этого момента?

– Надеюсь, вы с Сергеем на новогодние праздники дома? – Поинтересовалась мама. – Когда он приезжает?

Что ответить, Елена не знала. Да… Заигрались они…

– Он ещё сам не знает. Думаю, завтра-послезавтра.

– Ну и прекрасно. В этом году мы едем в Домбай. Это решено.

– Мамочка, зимой на машинах? Нам нужно минимум три. Караван-сарай. На самолёте или поездом таким табором, приятного мало.

– Серёжа решит как. – Т.е. всё решено, а организовывать будет Серёжа, как всегда, впрочем.