Пьесы для театра

РИТА (понимающе кивает): Да, да, вы говорили…

ЛЮСЬКА (продолжает, не обращая внимания на собеседницу): И такое воздействие на Андрея! Он находится полностью под ее влиянием. Он считает ее гениальной, красивой, мудрой, вы представляете? А ведь она ну абсолютно серая мышка, я бы сказала гадкий утенок, так и законсервировавшийся в своем недоразвитии.

РИТА (задумчиво): Но, может быть, это любовь?

ЛЮСЬКА (возмущенно): Помилуйте! Какая еще любовь?! Что там можно любить вообще?! (мимикой и жестами изображает невестку, корчит рожу, вытягивает нос и проч.). Это же уродец, причем как физический, так и моральный! Крошка Цахес в юбке!

РИТА: Кто, простите?

ЛЮСЬКА (впервые полностью повернувшись к Рите): Как? Странно, что вы не в курсе. У Гофмана, – он к вашему сведению, написал сказку «Щелкунчик и Мышиный король», о ней-то вы слышали, я надеюсь? – есть замечательное произведение «Крошка Цахес по прозванию Циннобер». Там описывается забавная ситуация, когда все некрасивые и бесстыдные поступки этого злого уродца воспринимаются обществом с восхищением, восторгом и одобрением. Если бы не разница в сто лет, я бы безусловно считала, что автор использовал ЕЕ в качестве прототипа.

РИТА (понимающе): Ах, вот как!

ЛЮСЬКА: Это просто какое-то наваждение! Ну вот послушайте: готовить она не умеет, стирать не успевает, ребенок беспризорный и одинокий вечно скучающий по ней муж! Это, по-вашему, может быть счастливой семьей? Если бы не я, он давно бы от нее сбежал, такую жену невозможно терпеть! Единственное, что пока еще спасает их брак, это мои терпение и такт, а также ее вечное отсутствие дома. За последние полгода она провела с нами в общей сложности месяц. Месяц! Вы представляете, что это такое? И это при том, что она еще ходит на работу. На репетиции! Ну я-то догадываюсь что это за репетиции, а вот Андрей абсолютно слеп.

Рита во время ее последней реплики то понимающе кивает, то с неудовольствием покачивает головой.

ЛЮСЬКА: Вы не поверите, он верит всему, что она говорит. Он смотрит ей в рот, он приносит ей кофе, поскольку она якобы устала или не выспалась. Чтобы высыпаться надо, как мне представляется, больше спать ночами, а не шляться по концертам и не пиликать на этой своей пиликалке. (Многозначительно): Впрочем, я уверена, что она использует совсем иной инструмент для продвижения по службе.

РИТА: Я понимаю вас, как это должно быть нелегко – наблюдать все это со стороны и не иметь возможности повлиять на ситуацию. Вы не пытались говорить с сыном?

ЛЮСЬКА: Да он и слышать ничего не хочет! (Спохватившись): Впрочем, я открыто и не разговаривала с ним на эту тему. Это же его выбор и он не советовался со мной, когда принимал решение о женитьбе. Несколько раз я, правда, пыталась прозрачно намекнуть ему на то, что пора задуматься о своей жизни… Один раз я случайно долго стояла у окна и все-таки дождалась, наконец, когда она появилась на шикарной черной машине с несколькими огромными букетами цветов. Я тут же позвала сына посмотреть. Конечно, прямо я говорить ничего не стала, пусть сам делает выводы, но совершенно нейтрально заметила: «Взгляни сам хоть разок, как наше общественное достояние возвращается из-под работы».

РИТА: И что?

ЛЮСЬКА: Что «что?»? Он так на меня посмотрел, будто он – это инквизиция, а я – Галилей.

РИТА: Да, человек слышит и видит лишь то, к чему готов в данный момент. Но придет время, и слова Галилея «и, все-таки, она вертится!» станут известны всему миру.

ЛЮСЬКА (мгновенно переключаясь, поучительно): Ритуля, Галилей никогда не произносил эту фразу.

РИТА: Ну как же! Все говорят, что на суде инквизиции он покаялся, а когда пришел домой, то произнес исторические слова (с выражением): «И, все-таки, она вертится!».

ЛЮСЬКА: Боже мой, слышал бы вас сейчас мой покойный супруг! Он был очень известным и преуспевающим адвокатом, и факты, которые его клиенты пытались подтвердить словами «все говорят», «всем известно», или «у нас всегда так делают», приводили его в бешенство! Все и всегда, – это значит никто и никогда. Должен быть конкретный документ, являющийся первоисточником. Что касается Галилея, то эта фраза впервые родилась в качестве анекдота через полвека после его смерти. Всеобщее заблуждение приписало эти слова ему. А в самой фигуре Галилея, в общем-то, не было ничего героического. Он прямо соглашался с требованиями инквизиции, и даже сотрудничал с ней.

РИТА: Неужели? Впрочем, вы такая интеллектуалка, конечно, вы правы.

ЛЮСЬКА: Даже не сомневайтесь! Я прочитала столько, сколько вам и не снилось. Ах, извините! Не хочу вас обидеть, видимо, у вас просто не было времени этим заниматься, ведь вы, если не ошибаюсь, всю жизнь проработали?

РИТА: Да, портнихой. Так я и сейчас еще работаю на швейном производстве, а кроме этого, подрабатываю дома.

ЛЮСЬКА (заинтересованно): Да что вы! Как интересно! И шьете на заказ?

РИТА: Обязательно!

ЛЮСЬКА: Потрясающе! У меня дома столько материала! Бархат, парча… И, кроме того, мне многое надо перешить. Ах, Боже мой, как мне повезло! Вы непременно меня навестите теперь. Моя постоянная портниха совсем перестала видеть и теперь не берет клиентов. Уже второй год как я донашиваю одно старье! А что сейчас в магазинах? Вы видели, что сейчас продается? Ой, вы безумно меня порадовали. Теперь, конечно же, я обязательно оставлю вам свой адрес и телефон. Вы просто обязаны меня навестить!

РИТА: Но… с моими больными ногами…

ЛЮСЬКА: Никаких «но»! Вам не придется ездить. Я пришлю за вами такси. Господи, я покажу вам такие платья! (Критически оглядывая ее): у меня даже есть парочка на вас! Настоящие платья, а не этот ширпотреб! Они, хоть и не новы, но никогда не выходят из моды. Кое – что мне сшили, а кое – что муж привозил мне из командировок! (Гордо): и это в то время, когда еще никто никуда не выезжал! Да-да! Это не случайная встреча, я давно ищу портниху!

РИТА (восхищенно глядя на нее): Вы такая ухоженная, модная. Мы что-нибудь сделаем вместе. Если, конечно, на такси…

ЛЮСЬКА: Естественно! Знаю по мужу, сколько работа отнимает времени. Мой супруг вечно пропадал на ней, но зато мы никогда не нуждались!

Стук в дверь. Входит Артем.

АРТЕМ: Ба, к тебе можно? (увидев Риту): Здравствуйте!

ЛЮСЬКА: Милый мой, ну конечно! Ты привез лак? Заходи, заходи. Очень рада тебя видеть. Вы ведь уже знакомы с Ритой?

АРТЕМ: Ну конечно! И ты каждый раз меня об этом спрашиваешь.

ЛЮСЬКА: Не хочу оказаться в неловкой ситуации, если вдруг вопреки этикету забуду представить друг другу незнакомых людей.

РИТА: Я пойду?

ЛЮСЬКА: Нет, дорогая, вы нам совершенно не мешаете. Да и Темочка никогда долго не задерживается у меня. К сожалению. Хотя я понимаю: учеба, тренировки. И какой интерес ему сидеть с нами, с поколением, оборачивающимся назад? Я продвинутая женщина, и прекрасно понимаю, что, как не мечтай, а приходит время подвинуться. Где мой лак?

АРТЕМ (достает и передает ей лак для волос): Держи. Ты больше ничего не просила.

ЛЮСЬКА: Ну я же не буду тебя затруднять. Спасибо, родной. Что нового?

АРТЕМ: Мама вернулась. Говорит, отлично выступили. Привезла тебе твой любимый ликер и кофе. Завтра отметишь свою выписку. (С улыбкой): Выписку из истории болезни.

ЛЮСЬКА (обращаясь к Рите): Ну что я говорила? (Артему): Было когда-нибудь, чтобы она провалилась?

АРТЕМ (недовольно): Ба, ну они же замечательно играют!

ЛЮСЬКА: Ах, брось, ты такой же зачарованный, как и твой отец.

АРТЕМ: Ладно. Я тогда побежал?

ЛЮСЬКА: Конечно, завтра увидимся. Передай папе, чтоб не опаздывал.

АРТЕМ: Ага! Да он тебе еще десять раз позвонит. (Уходит).

РИТА (восхищенно): Какой воспитанный и приятный подросток.

ЛЮСЬКА: Я старалась дать ему хорошее воспитание. Как и сыну, впрочем. Все, что есть в них хорошего, стоило мне долгого и упорного труда.

РИТА: Так ведь и я знаю, как трудно растить детей. Тем более одной.

ЛЮСЬКА: У вас изумительная дочь! Такая набожная, вся какая-то неземная. А какая хозяйственная!!! Меня умиляет, как она ухаживает за вами. И ведь каждый день утром и вечером пытается вас порадовать.

РИТА (умиленно): Вчера паровые котлетки принесла, сегодня утром специально выжимала апельсиновый сок. Она очень добрая. И ведь я ее ни о чем не прошу. Все сама, абсолютно сама.

ЛЮСЬКА: Бывают же такие девушки!