Пьесы для театра

ЛЮСЬКА: Значит, за стол.

АНДРЕЙ: Ну, иду мыть руки! (Уходит)

ЛЮСЬКА: И как чувствует себя мама?

ОЛЯ: С тех пор, как выписалась из больницы, не может успокоиться. Все время говорит про вас. Вы ее просто обаяли.

ЛЮСЬКА (застенчиво улыбаясь): Ну что ты! Разве я такая уж обаятельная? Вот мой покойный муж мог обаять кого угодно! Очень приятный был человек! (Многозначительно): Андрей весь в него. И ведь совершенно не пользуется этим своим качеством. Очень скромный, очень. Совсем не подвержен искушениям…

За сценой слышен нарастающий шум разговора Тани и Андрея. В процессе своих реплик они появляются на сцене.

ТАНЯ: А мне-то она зачем?

АНДРЕЙ: Ну а мне? … Веселее, все-таки.

ТАНЯ: Да уж, веселье такое, что обхохочешься… (Оле сухо, но вежливо): Добрый вечер, Оля. Как добрались?

ОЛЯ (так же сухо): Добрый вечер. Спасибо. Андрей очень аккуратно водит машину.

ТАНЯ (удивленно): Что вы говорите? Я никогда не замечала! Видимо, когда везет вас, боится нарушить ваш внеземной покой.

ЛЮСЬКА: Садимся к столу! Темочка будет с нами пить чай?

ТАНЯ: Вы же знаете, что нет. Он почему-то совсем не приветствует разговоры о шитье и готовке. (Оле, иронично): Очень странный мальчик, знаете ли…

Рассаживаются за столом, разливают Олину наливку, затем чай.

ЛЮСЬКА: Я так радуюсь гостям, тем более таким приятным, как Олечка. За твое здоровье, милая.

ОЛЯ: Спасибо.

ТАНЯ (Оле): Да, радость приходит в наш дом вместе с вами.

Андрей подавляет смешок, Люська бросает сердитый взгляд на Таню.

ЛЮСЬКА: Прекрасный напиток! Там даже малина чувствуется?

Оля делает вид, что не слышит вопроса.

ЛЮСЬКА: Золотые ручки! И совсем немного сахара, да?

ТАНЯ: Оля, скажите рецепт, Людмила Михайловна мечтает научить меня готовить.

ОЛЯ: Наши с мамой рецепты мы не выдаем. Знаете ли, это семейная традиция. Зато мы всегда уверены, что готовим лучше, чем кто-то еще. Так меня научили мама и бабушка.

ЛЮСЬКА: И это правильно! Совершенно правильно!

АНДРЕЙ: Абсолютно бесподобная вещь! Следует повторить! (Разливает наливку)

ТАНЯ: Сохранять семейные рецепты, конечно, здорово. Это создает дополнительную интригу.

ЛЮСЬКА: Ты хочешь сказать «дополнительный интерес»?

ТАНЯ: Я хочу сказать «дополнительную интригу».

АНДРЕЙ (стараясь сменить тему): Перейдем к сладкому.

ЛЮСЬКА (пробуя торт, Оле): Мастерица!

ОЛЯ: Это не сложно, только много времени занимает.

ТАНЯ (Оле): У вас его, видимо, достаточно?

ОЛЯ: Нет, я обычно бываю занята.

ТАНЯ: Чем же, если это, конечно, не является тоже семейной тайной?

ОЛЯ: Ну… я много размышляю… и у меня есть определенные обязанности по отношению… к….

ЛЮСЬКА (приходя на помощь Оле): У нас у всех времени немного. А Рита много шьет.

ОЛЯ: Да, о маме тоже необходимо заботиться.

ТАНЯ: Вы помогаете ей кроить? Или обрабатываете швы?

ОЛЯ: Забота о маме не выражается каким-то определенным словом! Я просто должна быть рядом!

ЛЮСЬКА (гордо): Отлично! Вот оно, истинное понимание жертвенности!

ТАНЯ: К сожалению, я плохо понимаю суть жертвенности. Становиться жертвой по собственной инициативе, на мой взгляд, неразумно по отношению к себе.

ЛЮСЬКА: А если эта жертвенность необходима для семьи?

АНДРЕЙ: Что это за семья такая, которая требует жертвовать собой?

ЛЮСЬКА (Андрею): Ты ничего не понимаешь! Любая семья требует времени, заботы, внимания. (бросая многозначительный взгляд на Таню). Отказа от своих привычек и интересов, наконец!

ОЛЯ: Совершенно с вами согласна. Мы должны жить для кого-то.

АНДРЕЙ: Так долго не протянешь!

ОЛЯ (делая еще более скорбный вид): Но ведь смысл жизни не в длительности, а в яркости, которой ты освещал ее!

ТАНЯ: А почему не выбрать яркость без жертв? Не лучше ли дарить свет, занимаясь приятным и любимым делом?

ОЛЯ: Заботой о ближнем?

ТАНЯ: Смотря что мы называем заботой. Если необходимо ухаживать за больным членом семьи, – это один вопрос. И совсем другой, – когда нашего присутствия у его постели не требуется.