Лысый одуванчик

– Мы пока ничего не обыскиваем, – и фуражка скрылась.

– Давайте поговорим, – достаточно мягко предложила миловидная майор полиции. Игорь обратил внимание, что она с интересом его разглядывает. – Начнем с самого начала. Расскажите, где вы были до приезда на дачу, когда последний раз разговаривали с женой, с кем общались по дороге… когда поняли, что произошло…

– Мне легче отвечать на вопросы, – попытался навязать свои правила игры Игорь.

– А следствию полезнее слышать ваш рассказ.

– Он может быть несвязным…

– Ничего, мы привыкли, – парировала следователь, продолжая сканировать собеседника внимательным взглядом.

«Наверняка уже решила, что я жену убил, вывез в лес и закопал», – подумал Игорь, но быстро справился с неприязнью к молодому дознавателю, занял раскрепощенную позу (на, читай меня, как учебник учит) и принялся подробно восстанавливать события вчерашнего вечера.

– Я вышел из офиса, как обычно, около двадцати часов. Вахтер и камеры наблюдения это подтвердят. По дороге к машине ни с кем не общался.

– Так ли?

– Ни с кем. Если вы имеете в виду телефон, то да. Я говорил на ходу. Но по пути к машине никто из знакомых или посторонних не встретился.

– Вы говорили с женой?

– Нет. С женой я говорил с рабочего телефона часа в два пополудни. Это тоже можно проверить.

– Проверим. Дальше?

– Я сел в машину, включил навигатор…

– Вы не знаете дорогу на свою дачу без него?

– Я не знаю дорожную обстановку. Пробки все-таки никто не отменял.

Следователь что-то записывала в блокнот, хотя Игорю казалось, что ничего реперного он пока не сказал.

– Да-да, продолжайте. Я просто уточнила. Навигатор – это хорошо. Может, у вас и регистратор работал?

– И регистратор тоже. Поэтому не вижу необходимости говорить о каждом своем шаге – это все можно посмотреть.

– А вы все же говорите. От работы до дачи обычно сколько добираетесь?

– Когда как. Бывает час, а иногда и двух не хватает.

– Вчера как долго ехали?

– Вчера как раз был неважный день. Мурманское шоссе стояло. Пришлось ехать по Московскому.

– Это, не помните, насколько сократило время пути?

– Не помню. Это так важно?

– Важно. Вам важно. Для алиби.

– Какого алиби? Вы меня в чем-то обвиняете?

– Я ни в чем не обвиняю. Но у вас пропала жена. Инвалид. И тут уж, простите, мы должны отработать все версии.

– У вас уже и версии есть?

– Версии пока стандартные. Но вы можете пролить свет на специфику вашей ситуации.

– Мне нечего проливать. Я ехал на дачу… как обычно на протяжении пяти лет.

– Вы постоянно живете в этом доме?

– Нет. Мы живем в городской квартире. Но летом я вывожу жену на дачу. Здесь ей проще выходить на улицу, заниматься какими-то делами.

– Понятно. А какими делами она обычно занималась, когда вас не было?

– Вы задаете вопросы, на которые я ответов могу не знать. Или быть не точным. И вообще, почему вы говорите о моей жене в прошедшем времени?

– А в каком надо говорить, если речь идет о прошедшем времени? То есть вы не знаете, чем жена занималась?

– Знаю. В общих чертах. Обычно днем она… читает, смотрит телевизор, иногда готовит. В саду может ягоды с кустов собирать. И даже варенье сварить в мультиварке.

– А с кем она общалась?

– С дочерью, с внуками, с экономкой.

– Подружки, соцсети?

– Не было у нее подружек по жизни. Тьфу ты. И я в прошедшем. Нет у нее подружек. Только родные. И Кузьминична.

– Хорошо. Вот здесь запишите имена и телефоны тех, с кем она поддерживала отношения.

* * *

Вспоминай, не обидел ли ты ее как-то серьезно в последние дни. Хотя кажется, все шло, как шло. Никаких эксцессов. Все по расписанию. Но надо уточнить у Вики время ее звонков. Может, что-то было срочное, а секретарь не соединила.

Нина всегда обижалась, если я вел совещание больше двух часов. А ей в этот момент приспичило пообщаться. Кстати, а почему она не упрекала, когда я бывал по полдня в центральном офисе? Что за градация такая? Никогда не задумывался. Действительно, если я был вызван в начальственный кабинет, она даже не спрашивала по какому поводу. А если сам проводил планерку, всегда звонила буквально по завершении. Или секретарь ее перенабирала?

Нине хорошо известно, что четкий план на день, на неделю дает мне чувство защищенности, избавляет от суеты. И даже неожиданный вызов «наверх» тогда не нервирует. Напрягает, безусловно. Потому что орденов без предупреждения не вручают. Тогда как на вид поставить – это в порядке вещей.

Но я же знаю, когда может последовать нахлобучка. И практически всегда готов ответить за свои действия или ошибки подчиненных. Поэтому вызовы «на ковер» со временем тоже превратились в некую рутину, которую надо терпеть, если ты руководишь большим коллективом.

От домашних я никогда не скрывал своего распорядка дня, но, с другой стороны, и не делился с женой подробностями. И вообще не обсуждал с ней рабочих моментов. Спрашивается, почему?

Нину с молодости интересовала только материальная сторона моей занятости. Нет, подожди, это не совсем правда. По жизни она частенько этак ненароком могла спрашивать о сотрудниках. Точнее, сотрудницах. Думаю, для жен это нормально – интересоваться, с кем муж проводит большую часть времени вне дома. Я бы и рассказывал, если б ее реакция была адекватной. Но у нее все сослуживцы женского пола были проститутками. Не иначе.

Все они, по ее мнению, пришли в коллектив не карьеру строить, не деньги зарабатывать, а исключительно чтобы мужа найти. Поэтому ходят в коротких юбках и чулках в сеточку. Я ухмылялся поначалу, считая это простой женской ревностью. Но потом понял, что Нина не к одной-двум меня ревнует. Она ревнует сразу ко всем. Тогда я прекратил посвящать ее в какие-либо события на работе. Так, мельком, мог сообщить: зарплату прибавили, корпоратив перенесли, отпуск в июле.