Лысый одуванчик

– Леся, что это?

– Офицерский морской кортик, – поспешила пояснить подружка. – Там, на хвостике, японские иероглифы… т. е. он изготовлен, скорее всего, во Владивостоке. Смотри, какая слоновая кость, какая сталь. К сожалению, ножен не было. Поэтому я и положила в коробку. А кортик подлинный.

– Я вижу, что подлинный. Зачем, почему ты это мне даришь?

– Потому, что хочу тебе приятно сделать. Ты увлекся историей. Как раз этот период. Семнадцатый год.

– Это очень дорогая вещь.

Олеся рассмеялась.

– Только это тебя волнует? Не беспокойся, я его не украла, а заработала. Ну, правда. Занималась тут с одним ребенком. Целый год, между прочим. Он в МГИМО поступил. И семья меня отблагодарила. Я сначала хотела отказаться, но вдруг вспомнила, что ты достал книжку Набокова. И решила взять.

* * *

– Все началось с подарка. Мне на день рождение подарили кортик. Я в то время интересовался историей. Это было давно, даже не вспомню, сколько лет назад.

– Этот первый экземпляр еще жив?

– Странный вопрос. Это столп коллекции.

– Самый дорогой?

– Самый ценный, если вы это имели ввиду. Нет, не самый дорогой по деньгам. У меня есть экпона-ты и в десять раз дороже.

– А мы можем их посмотреть? – это спросила Вероника и тут же получила в ответ еще один колючий взгляд. Семен отметил, что вероятно был прав, начав раскручивать тему собирательства. И еще более утвердился в мысли «cherchez la femme».

– Отчего же нет? Можно и посмотреть. Хотя ваши парни там натоптали намедни. Пришлось снять ковры и приводить в порядок мебель.

«Хорошо уводит в сторону свое недовольство, – подумал Семен. – Аккуратистом прикидывается. Но не хочешь ты нас пускать в свое пространство по другой причине. А вот по какой? Ладно, разберемся».

И Семен поднялся с кресла-качалки.

– Пойдемте, посмотрим. Страсть как люблю шляться по музеям. Если честно, ничего часто не понимаю, но люблю сам процесс…

«Хитрая лиса, – шагая впереди гостей по лестнице на второй этаж, подумал Игорь. – Ну, я сейчас тебе пошляюсь по экспозиции… Можно подумать, что в твоем-то звании и не разбираешься в оружии… Проверим. Что же ты все-таки нащупал?»

Ступени грустно скрипели, напоминая о своем возрасте. Действительно, эту лестницу он перевез из девятнадцатого века усадьбы, купленной по случаю в одной из деревень под Гатчиной. Дом спасти не удалось, но кое-что из старых стройматериалов пригодилось. Игорь любовно касался дубовых перил до момента, когда пронзила мысль: еще не хватало, чтобы их заинтересовала история этого раритета.

«А ведь раскопают, если не отвлечь на демонстрацию клинков. Хочешь показывать, не хочешь, а это сейчас уже выход из положения. Иначе твоя жизнь станет прозрачной, как вода в стакане», – но вслух Игорь бодрым голосом начал свое повествование о кортиках.

– Моя коллекция практически вся состоит из оружия начала прошлого века. Есть польская часть, австро-венгерская, русская. У меня просьба: при желании взять в руки кортик надеть перчатки. Однако, думаю, вы сможете разглядеть каждый экземпляр и без тактильности.

Игорь подошел к кабинету и набрал код на ручке двери.

– Ух ты, я вчера не обратила внимание, как тут у вас все устроено, – Вероника приглядывалась к электронному замку на дубовых створках. – Это вы так укрепились из-за коллекции?

– Вы мне льстите. Это кодовая дверная ручка. Достаточно простенькая, чтобы говорить об охране собственности всерьез.

Игорь распахнул двери. Кабинет оказался небольшим, чувствовалось, что это комфортное помещение предназначено для уединения. Но Вероника, хоть и заценила дизайн, совсем не удивилась, что мебель была итальянской, да еще и в стиле кантри – «все-таки он тривиально мыслит».

– Уютно, – между тем сказала она. – Это супруга обстановку подбирала?

– Жена сюда не поднимается. Дизайнера нанимали, он и обставил второй этаж, стараясь исполнить мои пожелания.

– Это ваш вкус?

– Это простота и удобство. В сочетании с дороговизной, – Игорь попытался шутить, но не был поддержан.

Вероника уже внимательно рассматривала письменный стол, имевший вместительные ящики с медными ручками, затем перешла к книжному шкафу без дверок, но со множеством полок на разной высоте. Рядом стоял кожаный диван. В углу на небольшом комоде красовалась кофемашина. Витрины с оружием не было.

– А где же кортики? – следователь не удержалась от вопроса. Семен, остановившийся на пороге, приподнял брови – «не дурит ли он нас».

– Коллекция не живет в этом доме вся и постоянно, – Игорь не мог скрыть довольной ухмылки. – Она курсирует туда-сюда вместе со мной. Поэтому находится в так называемом передвижном хранилище. При этом у каждой подборки своя квартира.

Игорь подошел к комоду.

– Кофе не желаете?

– Делу время… – отлепился от косяка Семен. – Раскрывайте свои тайны.

– А я и не таюсь вовсе, – Игорь вынул из кармана ключницу и освободил один из маленьких ключей. – Так, номер первый подходит к верхнему ящику. Одно движение – и вы почти у цели.

Он выкатил вперед неглубокий ящик, из которого достал металлический кейс. Поставил на письменный стол.

– Это коллекция польских клинков. Вам известно, что первые кортики достались шляхтичам от Российской империи? – Семен сделал удивленное лицо. Игорю это показалось фальшивым. Поэтому продолжил назидательным тоном учителя. – В тысяча девятьсот четырнадцатом году для офицеров авиационных, автомобильных и воздухоплавательных частей был принят на вооружение авиационный офицерский кортик, который вы видите снизу. Он значительно повторяет русский морской.

Семен склонился над разложенным в чемоданчике оружием, показательно убрав за спину руки. Вероника исподтишка продолжала разглядывать кабинет.

– Выше вы видите два общевойсковых клинка образца двадцать четвертого года. Кстати, а вам известно, что до своего отечественного авиационного кортика польским лётчикам полагалось носить сабли? – Игорь входил в раж, Семену приходилось ему подыгрывать. – Да, да. И только в двадцать пятом году узаконены были вот такие образцы. Для всех унтер-офицеров от сержанта и выше. А это кинжал уже из бронетанковой части. Тридцатые годы. Хотите подержать в руках?

– Нет, нет, – почти одновременно отозвались гости. – Нам хорошо видно.

– Тогда перейдем к экземплярам австро-венгерским, – Игорь ловко подцепил из следующего ящика такой же кейс и поставил рядом с первым на стол. – Один из трех представленных – унтер-офицерский, императорских и королевских военно-морских сил, модель шестнадцатого года прошлого века, – демонстративно одев перчатки, Игорь вынул кортик из ножен. – Клинок стальной, прямой, обоюдоострый. На пяте маркировка изготовителя. На одной из граней надпись. Она означает «императорские и королевские ВМС. 1918 год». Очень интересны изображения на ножнах. Нептун с трезубцем и дельфином. А здесь – литера К в окружении латинских цифр IV и I. Знаете, что это означает?

Семен, не разгибаясь, покачал головой.

– Это монограмма последнего австрийского императора Карла I Габсбурга. Он же – венгерский король Карл IV… Судя по надписи, кортик принадлежал офицеру, проходившему службу на военно-морской базе Пола где-то в шестнадцатом – восемнадцатом годах. Вы смотрите – смотрите, а я кофе сварю. На вас рассчитывать?

– И хочется, и пора закругляться, – Семен повернулся к собеседникам. – Мы, пожалуй, закончим. Как, Вероника Антоновна? У вас еще есть вопросы?

– Наверное, соглашусь. На сегодня информации достаточно.

* * *

Игорь почти упал на диван после ухода гостей. Опустошение навалилось как тяжкий груз.

«Противоречие какое-то, – подумалось вяло. – Если голова пустая, ничего не хочется, то почему же тяжело на душе? И от чего-то такое ощущение, что я смотрю и не вижу главного. Вот оно, неуловимое что-то. Какой-то дискомфорт. Надо сосредоточиться, понять, когда я его почувствовал. Мы зашли в кабинет, я коллекцию стал показывать. В этот момент? Или чуть раньше? Думай, думай. Интуиция тебя никогда не подводила».