Проклятый ректор

– Найт, простите меня, – профессор Блэк виновато развел руками. – Кажется, у меня сегодня занятие со студенткой. Я совершенно забыл об этом… Хотя мне кажется, я об этом даже не знал… Вы развлеките мою гостью пару минут, пока я переоденусь.

И что-то бормоча себе под нос, он скрылся за дверью, оставив меня наедине с Фарлагом. Тот молча взирал на меня со странным выражением на лице: не будь он моим ректором, я бы назвала это выражение плутоватым.

– Полагаю, я должна поблагодарить вас за содействие, – осторожно сказала я, переминаясь с ноги на ногу у порога, поскольку не знала, куда мне стоит сесть. И стоит ли.

Фарлаг только пожал плечами.

– Я сделал это не ради вас, поэтому можете оставить свои благодарности при себе. Вы пригодитесь мне здесь в следующий мой приступ. Да и профессору Блэку будет приятна ваша компания. Он довольно одинок, и, кроме меня, его никто не развлекает. Наставничество пойдет ему на пользу. Поскольку он слегка не в себе, обычные студенты Лекса к нему не идут, а вам выбирать не приходится.

– Справедливо, – кивнула я. – И очень рада, что я вам ничем не обязана.

– Вам так невыносима мысль быть чем-то мне обязанной? – удивился он. – Вы поэтому не обращаетесь ко мне за помощью?

Я не нашлась, что ответить. Он сверлил меня взглядом, под которым мне было ужасно неуютно, как всегда немного щурясь. В каком-то смысле он был прав, но мне совершенно не хотелось признавать это вслух.

– Я ведь мог бы помочь вам, – добавил он серьезно. – Если бы вы просто задали мне интересующие вас вопросы. Что вам нужно в Лексе?

Это было заманчивое предложение, но что-то во мне вовсю противилось такому варианту. Наверное, дело было в снисходительных нотках тона ректора, которые явно давали понять: он, конечно, готов снизойти до моих проблем, но мне такая милость дорого будет стоить. Поскольку мне уже помогал Алек, и у нас была надежда на воспоминания его отца, я не хотела идти на такую сделку.

– Мне ничего не нужно, сэр, – я очень старалась, чтобы это прозвучало убедительно, но тон получился скорее холодно-отстраненным.

Он несколько секунд молчал, подпирая подбородок рукой и выжидающе разглядывая меня, словно предполагал, что за этими словами последует что-то еще, а потом криво усмехнулся.

– Зря. Когда вам предлагает дружбу самый влиятельный человек в конкретной части Республики, разумно принять ее.

Слова вырвались из меня быстрее, чем я успела подумать, стоит ли их говорить:

– Кажется, именно вы, сэр, сказали, что я не смогу подружиться здесь с кем-либо. Полагаю, особенно глупо с моей стороны было бы пытаться подружиться с ректором. Я не считаю возможной дружбу там, где нет равенства.

Выражение его лица моментально ужесточилось, он стремительно поднялся на ноги и шагнул ко мне, привычным жестом засовывая руки в карманы брюк. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не отступить назад, когда он оказался на расстоянии вытянутой руки. Чтобы смотреть ему в лицо, мне снова пришлось чуть запрокинуть голову назад.

– Такая гордая, да? – насмешливо поинтересовался Фарлаг. Губы его заметно кривились, но это трудно было назвать даже ухмылкой.

У меня сердце билось так, словно я только что пробежала через весь лесопарк, окружавший Лекс. Приходилось контролировать дыхание, чтобы казаться спокойнее. Реакция моего тела злила меня: чего я так боюсь? Не съест же он меня. И не отчислит, это уже понятно. А что еще он может сделать? Давить на меня своим ростом и сверлить взглядом? Сказать что-то неприятное? Едва ли я не смогу все это пережить.

– Гордость тут ни при чем, сэр, – голос все-таки немного дрожал, когда я заговорила. – Простая осторожность.

– А с Праймом дружишь.

Он умудрился произнести это так, что я все-таки покраснела и отвела взгляд в сторону. Моментально вспомнились слова Дорна: «Что значит «Д» я так и не понимаю, но, кажется, стало ясно, кто такой «А»». А заодно и нечаянно подслушанный разговор Реджины с Лизой на вечеринке Алека. И все эти намеки были во взгляде ректора, а я понимала, что оправдываться – глупо.

– Что ж, это ваш выбор, Роук.

И он просто ушел, не дожидаясь профессора Блэка и не прощаясь.

* * *

Только когда за ним захлопнулась дверь апартаментов, я почувствовала, как дрожат руки и ноги. Я подошла к креслу, в котором ректор только что сидел, и опустилась в него, стараясь выровнять дыхание и успокоить сердцебиение. Почему-то было ужасно неприятно, хотя умом я понимала, что Фарлаг никогда не был обо мне высокого мнения и мне не стоит обращать на это внимания. В конце концов, он с самого начала решил, что я мечу в содержанки, когда я совсем не давала для этого поводов. Сейчас же он просто подгонял факты под это свое первое впечатление. Такое ни на чем не основанное мнение больше говорило о нем, нежели обо мне, но… Мне все равно было неприятно, что он так думает.

– Девочка, с тобой все в порядке? – услышала я над собой взволнованный голос профессора Блэка.

– Да, все прекрасно, – я заставила себя посмотреть на него и улыбнуться.

– Найт ушел?

– Ректор Фарлаг просил с вами попрощаться за него. Он, видимо, спешил.

– Молодежь… – рассмеялся Блэк. – Вы всегда куда-то спешите. Хотите чаю? Кстати, как вас зовут?

– Тара Роук, – на этот раз улыбка получилась вполне естественной. Пожилой профессор вызывал у меня очень даже положительные эмоции, невзирая на то, что был немного не в себе. – И да, чай – это прекрасная идея.

Не знаю, какими предполагались встречи студентов с личными наставниками, но мои посиделки с профессором Блэком в тот вечер больше походили на дружеское чаепитие. Он расспрашивал меня о моей жизни до Лекса, об учебе в Орте. Иногда одни и те же вопросы задавал по два-три раза, видимо, забывая, что я на них уже отвечала. Меня это не раздражало. Мне было приятно с ним болтать, потому что в отличие от Алека профессор Блэк не снисходил до меня. Мы находились на одном уровне, как и с многими другими преподавателями в Лексе, которые никак не относились ни к аристократии, ни к элите, а просто работали тут. Только некоторые, как профессор Арт, заразились высокомерием от местных снобов, а другие, как профессор Блэк, помнили, кто они сами и откуда.

Поскольку беседа складывалась очень позитивно, я решилась спросить:

– А вы давно тут преподаете?

– Кажется, что всю жизнь, – он хрипло рассмеялся. – Лет тридцать, наверное. Я уже и забыл то время, когда не жил тут. Наверное, если однажды придется покинуть Лекс, то в тот день я и умру.

– Зачем вы так говорите? – попеняла я ему.

– Все, что я любил, осталось здесь, – Блэк грустно вздохнул. – Моя жена и дочь здесь погибли. Здесь и похоронены. Куда же мне теперь отсюда?

– О, простите, я не знала, – мне сразу стало неловко, и я поняла, что расспрашивать дальше про события двадцатилетней давности не получится: взгляд Блэка затуманился, как во время практического занятия, и он впал в прострацию.

– Да… Пожар… До сих пор иногда кажется, что все это приснилось… В один день… Обе…

Он еще что-то бормотал, но я уже не могла разобрать его слова. Я не знала, стоит ли мне уйти или дождаться просветления, поэтому так и замерла в нерешительности с почти пустой чашкой в руках, чувствуя, как в груди появляется знакомое жжение. Мне было ужасно жаль Блэка, и причины его странного поведения стали гораздо понятнее. Такую потерю нелегко пережить.

– Хотите покажу их вам? Они обе были красавицы!

Он пришел в чувства так же внезапно, как провалился в забытье. И не дожидаясь моего ответа, вскочил с кресла с неожиданной проворностью, прошел к каминной полке и вернулся оттуда с небольшим портретом, на котором были изображены ослепительно красивая женщина и вполне обычная девочка лет десяти. Женщина отчего-то показалась мне смутно знакомой, словно я видела ее в давнем полузабытом сне. Или она напомнила мне кого-то, но я не смогла вспомнить кого. Или это просто была особенность ее лица, что оно казалось смутно знакомым даже тем, кто видел его впервые.

– Действительно, очень красивые, – я улыбнулась профессору Блэку.

– Да, мы готовились к балу. Я был в Аларии: забирал платье для дочки и заодно решал кое-какие дела. Я отсутствовал всего одну ночь… Дочка так и не увидела платье, которое я купил… Хотите я вам его покажу?

Я не хотела, но не осмелилась это сказать, когда Блэк поманил меня за собой в ту дверь, за которой исчезал раньше, чтобы переодеться.

Платье висело в его шкафу, в чехле. Удивительно красивое и по размеру совсем не на десятилетнюю девочку, скорее на взрослую девушку. Оно казалось сотканным из тончайших серебряных нитей и в нескольких местах переливалось блеском страз, подозрительно похожих на настоящие мелкие бриллианты.

– Я хотел, чтобы на балу моя дочь выглядела не хуже местных студентов, раз уж ей разрешили присутствовать, – гордо пояснил Блэк, заметив удивление и восхищение на моем лице. – И потом рука не поднялась ни сдать платье обратно, ни выбросить его. Все ждал, что она… – он горестно вздохнул и осекся.

Но я поняла, что он хотел сказать. Когда я вернулась на неделю домой, узнав о смерти мамы, я каждую минуту ждала, что она вдруг войдет в комнату или окажется в той, куда я шла. Умом я понимала, что это невозможно, но сердце не желало это признавать.

– Примерьте его, – вдруг предложил Блэк, когда я сама, подобно ему, впала в прострацию, погрузившись в воспоминания.

– Что? Нет… Это как-то… Я не могу…