С оттенком помешательства. Последний шанс

– А давайте поиграем в "правда или действие", – кто-то предложил из компании, но я уже не разбирала голосов.

Дурно.

Что-то мне нехорошо.

В жар резко бросило. Воздуха стало катастрофически не хватать. А еще голова пошла кругом и тошнота подступила к горлу. Горечь подкатывала стремительно.

– Мне нужно… – не смогла окончить фразу.

Зажав рот ладонью, я суматошно вскочила из-за стола и понеслась вниз по лестнице.

Выбравшись на улицу по спец выходу для курящих, я забежала за угол здания, уперла ладони в колени и извергла из себя все, что находилось в желудке.

Кажется, вечность я простояла за мусорными баками, очищая себя от горечи. Едва ли кишки не выплюнула, а рвотные позывы все никак не прекращались.

Стоило только вспомнить, как она ластилась к нему, как прижималась, как облизывала его… и тошнотворная желчь вновь давала о себе знать.

Да что за хрень? Мне должно быть плевать! Он исчез! Ты зачеркнула прошлое! Поставила точку! Тогда какого черта?

– Беременна? – вновь услышала его голос с легкой хрипотцой и уже после уловила аромат, гуляющий по подворотне.

Как долго он здесь стоит?

Потребовалось немалых усилий, чтобы выпрямиться и обернуться на него.

Стоял, боком прислонившись к стене служебного помещения, и опять курил сигарету, выпуская пар в небо. А вот выражения лица, к счастью, было особо не видно. Ничего не видно. Он будто нарочно укрылся в тени подъездного козырька. Избавил меня от вида своей дебильной ухмылки, от которой кости ходят ходуном.

– Обязательно нужно быть беременной, чтобы хорошенько поблевать на заднем дворе клуба? – бросила я грубо и он вышел из-под козырька, выбрался из тени. И никакой ухмылки. Морда кирпичом.

– Мне вот просто любопытно, а кто вообще в здравом уме спустя почти три месяца отношений женится? – подошел ко мне и протянул заранее приготовленную влажную салфетку. – Разве что расписываются по залету.

Все предусмотрел. И то, что я окажусь на заднем дворе, как и то, что мне потребуется салфетка, а вот об элементарной вежливости и не потрудился вспомнить.

Он ведь даже не спросил как у меня дела, а уже сложил обо мне определенное мнение.

А, впрочем, чему я удивляюсь?

Выхватила салфетку из его руки и обмакнула ею рот.

– Так может дело не в залете, а в самих отношениях?

Его губы расползлись в насмешливом оскале. И вот сейчас смотрел он на меня, как на все ту же идиотку, над которой можно всласть поизмываться.

– Светлячок, он же душнила, а какие у тебя могут быть отношения с душнилой? – с обманчивой нежностью в голосе произнес, заглядывая мне в лицо.

Отвернулась и набычилась. По-хорошему, мне нужно было просто уйти подальше от него. Проигнорировать его, не ставить многоточие, но нет же.

– Уж всяко получше, чем у тебя со Светой! Мой Руслан хотя бы на других телок не вешается! А тебе я бы посоветовала следить за своей девушкой!

– Своей девушкой? Хм, думаешь, у меня к ней что-то есть? – спросил с каменным выражением лица.

– Тут думать даже не надо. Все видно.

– А хочешь правду скажу?

НЕТ! Слышать ничего не желаю!

– Ну, попробуй!

Пауза. Глаза в глаза, а затем взгляд Севера плавно сполз на мои губы. И тот шумно сглотнул.

– Я бы сейчас с удовольствием засосал тебя… если бы ты не облевалась, – надменно протянул он, не скрывая насмешливой ухмылки.

– Да пошел ты, Довлатов! Тебе есть кого засасывать! Вот иди и соси! – сморщилась, словно от зубной противной боли, и фыркнула, намереваясь обойти его гордой походкой.

Бульдожья хватка была применена в действие. Север схватил меня за предплечье и резко развернул к себе.

– Если бы у меня к Светке что-то было, думаешь, я позволил бы ей рассиживаться у кого-то на коленях?

Очень сомневаюсь. Такой жуткий собственник при первом же ее поползновении разнес бы клуб в щепки. Но прошло ведь много времени. Все могло измениться.

– Вы прожили вместе целый год. Это уже о чем-то говорит!

– Нас связывает нечто другое. Скажу даже больше, я могу с нескрываемым удовольствием наблюдать за тем, как ее имеет кто-то другой, – он склонился ко мне и, губами задевая ушную раковину, четко произнес: – Но если я узнаю, что кто-то имеет тебя, вам обоим жизнь покажется кошмаром. Ощущаешь разницу, сладкая?

– Боже, Север! Да очнись ты, я в отношениях! Я не твоя вещь! Я не принадлежу тебе! – попыталась одернуть руку, а хватка сделалась только крепче. И расстояние между нами сократилось до опасного минимума. – Ты исчез на целый год! А знаешь, сколько всего произошло за это время?

– И знать не желаю! – процедил он с отпечатавшейся на лице злостью.

– Еще бы ты не напомнил мне о своей гребаной эгоистичности! Пусти! Пусти, говорю. Мне больно!

Я взбрыкнула и только тогда Довлатов разжал ладонь. Отстранился к стене, откинулся на нее и, убрав руки в карманы черных джинсов, уставился в ночное небо.

– Больно? По-твоему, это боль? Да что ты вообще знаешь о боли?! – произнес тихим и безжизненным голосом.

Сознание вновь одурачило меня – я увидела перед собой все того же парня, в момент минутной слабости нуждающегося в утешении и понимании. Интуиция подсказывала, он знает о боли гораздо больше, чем могло изначально показаться. Он и есть боль… Моя чертова боль…

– Как бы то ни было, Лина, я вернулся. И вскоре намерен за многое с тебя спросить! – выдал он самонадеянно и устремил прожигающий взгляд на меня. В упор. – А пока… разрешаю наслаждаться обществом душнилы. Устрой ему прощальную ночь. Хотя нет, даже прощальную неделю! Я сегодня добрый! Но без секса, разумеется.

Край пропасти, один неверный шаг – и свободное падение.

Север снова утягивал меня вниз. Намеренно. Я прям чувствовала, как уже вспариваю брюхо о каменистое дно.

Проще сделать себе лоботомию, чем договориться о чем-либо с человеком, который отродясь не имел тормозов. Проще сдохнуть, чем заставить его не вмешиваться в мою жизнь.

– Север, не лезь к Руслану, прошу. Ты пожалеешь об этом! Я не шучу!

Он оттолкнулся от стены, поравнялся со мной и окатил меня мрачной беспросветностью.