С оттенком помешательства. Последний шанс

Чудесно!

Решить проблему можно было одним нажатием – удалить его из списка своих подписчиков. Я уже держала палец над кнопкой, но всколыхнувшееся любопытство не дало мне этого сделать. Остановило в последний момент. Таким образом его профиль снова закроется. А у меня появилось нездоровое желание изучить его. Понять, что он делал весь этот год. Быть может, в его публикациях я смогу найти хотя бы часть ответов.

– И как давно ты живешь у Бергеров? – вырвал меня из размышлений мягкий голос Довлатова.

Я подняла взгляд. Оказывается, мы уже подъехали к дому. Надо же, и правда довез целой и невредимой. Еще и помалкивал всю дорогу. Это точно Север?

– С того самого момента, когда мы лишились дома, – пояснила и поспешила удалиться: – Спасибо, что подвез! Пока!

Я дернула ручку, толкнула плечом дверь, а она по каким-то причинам не поддалась. Не открылась она и со второй попытки, равно как и с третьей. Тем временем музыка в салоне стихла, движок машины заглох.

На своей территории я не боялась Севера, но глупому сердцу было плевать на чьей территории мы находимся. Оно буквально проламывало мне грудь.

– Север, прекрати! Открой двери! – повысила я голос.

Молчание. И только тяжелый вздох. Его вздох добрался до слуха.

– Если не откроешь, я позвоню Руслану! – решила взять его на понт и даже телефон демонстративно разблокировала.

– И что ты ему скажешь? – в нагловатой манере спросил и медленно развернулся в мою сторону. – Что забыла упомянуть о нашей истории, в которой так или иначе не была поставлена точка?

Я и раньше не могла разобрать, где он говорил серьезно, а где нес чушь. Ничего не изменилось. И сейчас я совершенно не понимала, насколько его слова отличались от истинных мыслей.

– Была, – упрямо ответила.

– Разве? – вопросительно вскинул бровь.

– Да.

Он многозначительно хмыкнул.

– И кем же?

– Обстоятельствами, временем, много чем.

– Но не нами, кроха, – почти беззвучно произнес, завязывая мои нервы в тугую косичку.

– Не называй меня так!

– Как хочу, так и называю – это раз! – сменил тон, вновь включая невыносимого грубияна. – Два – я тебя не удерживаю здесь! Тяни ручку вниз, а не на себя!

Резко отвернулся и завел двигатель.

– Хочешь сказать, ты не блокировал двери?

Раздраженно закатив глаза, он нажал на кнопку консоли, после чего раздался характерный звук. А следом он повторился. И меня бросило в жар.

– Ты бы услышала, если бы я захотел! Но в том-то и дело, что я не хочу! И вообще, все это наводит на мысль, что ты сама ищешь поводы остаться тут со мной.

Вот как ему это удается? Минуту назад я испытывала к нему лютейшую ненависть, а теперь же тихо-молча ненавидела себя.

Проглотив горький ком, я потянула ручку вниз и дверь распахнулась. В салон проник морозный воздух, отсудил вскипевшие мозги. И прежде чем выйти, я решила оставить последнее слово за собой:

– Гиблое дело – искать поводы остаться с тем, кто предпочел трусливо сбежать.

Вышла на улицу, резко захлопнула дверь и быстрым шагом направилась в сторону дома. По дороге, подсвечивающей фарами. Гордо. Не оглядываясь.

Оглянулась всего раз, будучи уже на крыльце особняка. И тогда фары подмигнули мне, а затем машина сдала назад, развернулась и стремительно скрылась в темноте.

Арсений с мамой уже спали. Я бесшумно поднялась на второй этаж и зашла в свою комнату. Кисель разлеживался на кровати. Я присела рядом с ним, поцеловала его в мокрый носик. Обычно такими манипуляциями этого лежебоку было не разбудить. Но тут Кисель вдруг взбодрился и принялся нюхать мои руки. Забрался на колени, замяукал. Затарахтел. Он обнюхивал одежду, пока не начал лизать на мне лонгслив.

– Ты чего, Кисель?

Я впервые заметила за ним подобное. Никогда прежде он не проявлял такого рода интереса к вещам. Он словно валерьянки нанюхался.

Оттянула кофточку на груди и сама принюхалась к вещи.

Ну, конечно. Я вся пропахла Довлатовским ароматом.

Полагаю, у кота была такая реакция именно на него.

Что, если он помнит Севера? Такое возможно? Кисель ведь два месяца прожил в его комнате, пока я не забрала пушистика к себе.

Кисель успокоился только тогда, когда я закинула вещи в стирку и приняла душ. Потеряв всякий интерес ко мне, он свернулся в клубок и уснул в моих ногах.

Следом я написала сообщение Руслану:

"Я дома. Все хорошо. Спокойной ночи:*"

Р: "А что так долго?"

"Извини, пожалуйста. Мама заболтала", – пришлось ответить.

Это не ложь. Тем самым я лишь избавила себя от ненужных вопросов.

Р: "Ясно. Сладких снов".

Но сон не был сладким. Он вообще отказывался приходить. Проворочавшись с боку на бок, я нашарила телефон на тумбе и зашла в соцсеть, страничка которой по памяти открылась на профиле Севера. И я залипла. Рассматривала фотографию за фотографией, пока не поняла, что плачу.

Я расклеилась. Ожидаемо расползлась по швам. И пустота внутри заполнилась горькими слезами. До краев.

Весь этот год Север отрывался на полную катушку. И по поводу Светы он не солгал. Она действительно была с ним. По крайнем мере, об этом свидетельствуют парочка снимков, на которых она позирует ему в купальнике на фоне закатов. Сами публикации были без подписей, в отличие от всех остальных. Ничего внятного.

Стоп, я же не успокаиваю себя этим?

Однако все омрачало то, что с ними были и другие девушки. Десятки девушек. Красивые и счастливые.

Внезапно по руке прошла легкая вибрация, а вверху экрана выплыло сообщение: