Тринадцатая запись

– Но тут подвернулась халтура, а ты ее знаешь.

– Ну да, работа по графику – это не для нашей Кэт, – усмехнулась Лера, проводя рукой по волосам.

Она носила короткий ежик розоватого оттенка, почти не красилась, одевалась как парень и время от времени добавляла на тело новые татуировки. В общем, делала все то, что Диана привыкла считать ужасным и недопустимым для девушки, но подруга при всем этом ей иррационально нравилась – и внешне, и по характеру.

– Хорошо, что ты здесь. А то мне было стремно одной среди этих… дам.

Она обвела выразительным взглядом все прибывающих слушательниц, желающих научиться управлять своей судьбой. Большинству из них для начала следовало научиться управлять своим пищевым поведением, но вслух Диана этого не сказала. Лера терпеть не могла разговоры о диетах и похудении и носила на себе по меньшей мере десяток (на взгляд Дианы) лишних килограмм. Сама она, конечно, так не считала.

Подруга рассмеялась и потянула ее к дверям конференц-зала, которые наконец приветливо распахнулись.

Пройдя билетный контроль, они уселись на первый ряд кресел, который другие слушатели не торопились занимать. Диана и сама предпочла бы сесть куда-нибудь в середину, не любила она первый ряд еще со времен учебы, но Лера была из тех, кто всегда старается быть впереди.

Пока все еще шумели и размещались, Диана успела открыть чат с Дашкой и написать ей: «Ты куда пропала? Чего молчишь?» Это сообщение тоже повисло пока непрочитанным, вызывая у Дианы чувство глухого раздражения. Она не любила, когда ее игнорируют.

Взгляд зацепился за переписку с Кириллом, но она не стала ее открывать и торопливо свернула приложение. Пусть сам напишет. А лучше позвонит. А еще лучше – приползет на коленях с букетом самых шикарных роз, какие только существуют на свете. Тогда она подумает, стоит ли с ним поговорить.

Тем временем двери зала закрылись, все слушатели заняли свои места, а на небольшом возвышении, выполнявшем функцию сцены, появился мужчина. Сначала Диана решила, что это местный ведущий, и он сейчас пригласит и представит очередного великого коуча, который за полтора часа научит их, как жить. Но мужчина сам представился Денисом Савиным, а именно так звали того, на чье выступление они пришли.

Он не был похож на человека, продающего другим «успешный успех». По крайней мере, Диана не так представляла себе подобных людей, да и встречавшиеся ей записи аналогичных мероприятий создавали совсем другой образ. Обычно коучи были улыбчивыми, как голливудские звезды, и нарочито энергичными. Одевались вычурно, появлялись эффектно, много двигались, говорили громко, отчаянно жестикулировали и всячески заводили толпу, то ли гипнотизируя, то ли программируя.

Денис Савин выглядел просто и даже немного небрежно: темно-синие джинсы, черная водолазка, спортивный пиджак, который он тут же снял и повесил на спинку стула, стоявшего у небольшого стола на краю сцены. Он был высок и худощав, по возрасту – хорошо за тридцать. Носил волосы средней длины и очки в тонкой оправе, говорил негромко, но микрофон и гробовая тишина в зале позволяли отчетливо его слышать. В процессе он, конечно, немного перемещался по сцене, но делал это медленно и плавно, обращаясь то к одной, то к другой стороне зала. Его манера больше походила на преподавательскую, и это поначалу зацепило.

Диана все смотрела на него, пытаясь понять, кого же Савин ей напоминает. Потом до нее дошло: если бы не волосы и гладковыбритое лицо, его образ походил бы на Стива Джобса. Те же нарочитые простота и уверенность в себе.

Зато текст оказался банальным до зубовного скрежета. Все те же истории про друзей, знакомых, клиентов, знакомых друзей, друзей клиентов и клиентов знакомых – куча слов и якобы правдивых ситуаций, призванных проиллюстрировать и доказать какой-то и без того понятный тезис. Диана словно читала одну из многочисленных книг по саморазвитию – они все строились по одним принципам. Было время, когда она подобной литературой очень увлекалась, стараясь соответствовать умному и успешному Кириллу. Потом разочаровалась. Или просто переросла.

Остальные то ли подобным чтивом себя не утруждали, то ли по-прежнему считали, что в нем содержится Великое Тайное Знание, но лектора слушали, практически затаив дыхание. Даже Лерка. А Диана быстро потеряла интерес к происходящему и снова уткнулась в смартфон, совершенно не смущаясь того факта, что сидит прямо под носом у выступающего. Проверила переписки: ни Дашка, ни Катька не отозвались и даже не прочитали ее сообщения. Оставалось переключиться на соцсети, где всегда можно найти если не что почитать, так хоть на что поглазеть.

Савина она, конечно, все равно слышала, а потому старалась сдерживать мимику: он почти не смотрел на первый ряд и не обращался к ним, но все-таки кривиться перед выступающим, на ее взгляд, было как-то некрасиво. Лишь один раз Диана не выдержала и фыркнула в ответ на его заявление о том, что каждый человек – творец собственной судьбы, если занимает активную позицию, и каждый может добиться всего, чего только ни пожелает.

– Девушка в первом ряду, очевидно, со мной не согласна, – неожиданно доверительно сообщил он в микрофон, явно улыбаясь.

Диана почувствовала, как Лера ткнула ее в бок, и торопливо опустила смартфон экраном вниз, вновь подчиняясь старой студенческой привычке. Подняла голову и встретилась взглядом с Савиным. Точнее, встретилась бы, если бы его глаза не прятались за стеклами очков, в которых бликовал льющийся с потолка яркий свет ламп.

– Вы считаете, что судьба дается нам свыше? – с улыбкой поинтересовался Савин. – И сделать с этим ничего нельзя?

– Дело не в этом, – отозвалась Диана, стараясь не выглядеть смущенной. Не любила она оказываться в центре внимания. По крайней мере, такого внимания. – А в том, что мы творим судьбу только отчасти. И можно сколько угодно занимать активную позицию, но у той из нас, что родилась в каком-нибудь Зажопинске в семье родителей-алкашей, и той, что появилась на свет в семье потомственных москвичей, судьбы в любом случае будут разные. Второй и место в хорошем ВУЗе достанется, и квартира в наследство от прабабки – пусть и в старом фонде, но зато в центре. Зная себе цену, она удачно выйдет замуж, а если захочет, то и карьеру сделает. И будет с презрением посматривать на первую, которая в лучшем случае вырвется из домашнего ада, прежде чем ее единственное наследство спалят в пьяном угаре, и не свяжет свою жизнь с таким же бухариком. Хорошее образование ей не светит, как и престижная работа, но если она будет много вкалывать, возможно, однажды сможет взять ипотеку в своем городе. И приложив втрое больше усилий, все равно будет жить хуже, чем та вторая, уверенная, что она всего в жизни добилась сама.

– То, о чем вы говорите, это всего лишь накопительный эффект прилагаемых усилий, – парировал Савин. – Да, ваша первая девушка будет жить скромнее второй, но для нее это будет внушительная высота: то, откуда она начинала, и куда дошла. Выбраться из ямы порой ценнее и важнее, чем взойти на пьедестал. И дети этой первой девушки начнут свой путь уже с того уровня, на который поднимется она, смогут подняться выше, а их дети – еще выше. И еще большой вопрос, чье третье поколение окажется в лучших жизненных условиях. Ведь дети могут как преумножить наследие родителей, так и потерять его.