Город засыпает

Нелл тяжело вздохнула. Она терпеть не могла куда-то ехать или идти, спать не в своей постели, пить не свой кофе, общаться с большим количеством людей, тем более семейка Инны никогда не вызывала у нее восторга. Но Инна была ее подругой. Ее последней подругой в реальном мире, которая редко просила ее о чем-то, зато для нее всегда делала что угодно. Не то чтобы Нелл сама часто о чем-то просила, кроме покупок, но все равно это заставляло ее чувствовать себя обязанной.

– Ладно, – она вздохнула, соскальзывая с барного стула. – Сейчас соберу вещи.

– Ты чудо, – обрадовалась Инна.

– Я знаю.

* * *

Смартфон вновь ожил и завибрировал. Повилас бросил быстрый взгляд на номер, высветившийся на экране, и снова повернулся к монитору ноутбука. Смартфон продолжал надрываться, с пронзительным жужжанием медленно ползая по столу. Через некоторое время он затих, с молчаливым укором сообщая на экране, что у его владельца уже пятнадцать пропущенных вызовов.

Повилас тяжело вздохнул и попытался сосредоточиться на работе, но его снова отвлекли: после короткого формального стука дверь приоткрылась, и в нее заглянула его личный помощник Наташа.

– Можно? – спросила она с вежливой полуулыбкой.

– Да, конечно.

Наташа вошла, неся в руках небольшой поднос с чашкой чая, парой шоколадных конфет на блюдце и двумя продолговатыми конвертами. Письма она определила в лоток, стоявший на краю просторного письменного стола, а чашку и конфеты поставила поближе к шефу, забрав грязную посуду из-под утреннего кофе и фантики от предыдущей порции шоколада.

– Игорь Петрович просил перенести вашу сегодняшнюю встречу на понедельник, – сообщила она между делом. – Сказал, что возникли какие-то вопросы с банком. Ему пришлось поехать их решать, поскольку второй бухгалтер сейчас в отпуске.

– Угу, – пробормотал Повилас, делая вид, что полностью сосредоточен на содержимом монитора. – Я почти в это поверил. Опять он не подготовил отчет вовремя. Что-нибудь еще?

– Ваша жена звонила. Восемь раз…

Повилас раздраженно стукнул мышкой по столу, откинулся на спинку кресла, перестав делать вид, что очень занят, и гневно посмотрел на помощницу. Обычно светло-зеленые глаза потемнели, а тонкие губы скривились.

– Какая жена? Какая жена, Таша? Сколько можно повторять: я не женат! Я не женат уже целых полгода, давно пора привыкнуть к этому и называть Вику так, как теперь ее положено называть: моей бывшей женой! – скороговоркой выпалил он.

Как и всегда в моменты нервного напряжения, его акцент, от которого он так и не смог полностью избавиться, стал более заметным. Таше нравился этот акцент, о чем Повилас случайно узнал еще год назад, но ей совершенно не нравилось, когда он начинал злиться. Поэтому она виновато потупила взгляд и поспешно поправилась:

– Ваша бывшая жена звонила восемь раз и просила, чтобы вы либо ответили на ее звонки, либо перезвонили сами.

– Скажите ей, пусть идет на…

Наташа чуть не выронила поднос от удивления, и ее можно было понять. Она работала на Повиласа уже три года и ни разу не слышала от него таких слов. Да он их и не говорил. Будучи литовцем по происхождению, он высокомерно презирал три вещи: русский матерный, пьянство и политическое руководство страны, в которой жил последние десять лет. Однако тяжелый развод с красавицей женой, которую он обожал, примирил его как минимум с первым. Обещал он примирить его и со вторым.

– Я… да, хорошо… как скажете. Туда так туда, – пробормотала Таша, направляясь к двери.

Повилас проводил ее хмурым взглядом. Стоило двери кабинета закрыться, как он тихо застонал и уронил голову на руки, закрывая глаза и запуская пальцы в чрезмерно отросшие светлые волосы. Никто в фирме даже не подозревал, как тяжело дался ему развод.

С Викой Клениной он познакомился семь лет назад на какой-то вечеринке у общих друзей. Она показалась ему милой, искренней и доброй, не говоря уже о том, что она была самой красивой, грациозной, элегантной и сексуальной женщиной, которую ему доводилось встречать. С первого же вечера Повилас понял, что влюбился. После этого уже ничто не могло его остановить, даже обручальное кольцо на ее безымянном пальце. Два года спустя они поженились, и были счастливы ровно до тех пор, пока не грянул очередной экономический кризис. По крайней мере, сам Повилас продолжал себя в этом убеждать, хотя причиной расставания с Викой вполне могло стать совсем другое обстоятельство, о котором он старался не думать.

Противный сигнал коммуникатора отвлек его от воспоминаний.

– Да, Таша? – отозвался он, нажав на кнопку.

– Вам звонит Артем Носков, нотариус, – сообщил искаженный аппаратурой голос помощницы.

– Не знаю такого.

– Говорит, что он поверенный Степана Кленина.

На этот раз Повилас выругался про себя, не разжимая губ. За каким дьяволом он мог понадобиться младшему брату Вики?

– Хорошо, соедините меня с ним, – он выпрямился в кресле, дождался звонка телефона и снял трубку. – Слушаю вас.

– Господин Варнас? – раздался на другом конце мужской голос, преисполненный чувством собственной важности. Услышав этот голос, Повилас сразу представил себе молодого хлыща в дорогом костюме и строгом узком галстуке с прилизанными волосами и в очках с тонкой оправой. – Меня зовут Артем Носков, я поверенный Степана Кленина.

– Очень приятно, – не слишком искренне процедил Повилас. – Чем я могу быть полезен Степану?

В трубке воцарилось неловкое молчание.

– Так вы не знаете, – немного смущенно проговорил Носков. – Господин Кленин погиб два месяца назад. Я звоню, потому что сегодня должно состояться оглашение завещания, а поскольку вы в нем указаны, вам нужно приехать.

Повилас все еще пребывал в легком шоке от известия о гибели Степана, поэтому не сразу понял, что от него хотят. Но когда смысл слов дошел до него, он удивился еще больше.

– Степан указал меня в завещании?

Потом он сообразил, что завещание свое Степан, скорее всего, составил до того, как они с Викой развелись, и просто не успел его переделать. Если задуматься, то сам факт того, что парень, которому не было еще и тридцати, имел завещание, выглядел странным. Хотя Степан всегда был странным.

– Да, указаны вы и еще шесть человек.

Повилас мысленно прикинул, но смог насчитать только пятерых. У Степана и Вики имелись старшие брат и сестра. Брат был женат и у него рос сын. Кто мог стать шестым?

– Хорошо, куда надо подъехать? – он достал ручку и приготовился записывать адрес, но когда нотариус сообщил ему, где будет зачитано завещание, он замер.

– Все собираются сегодня на даче Клениных. Вы знаете, где это?

– Конечно, я много раз там был, – пробормотал Повилас, лихорадочно соображая, что делать. Дача, загородный дом, почти тридцать километров от КАДа, там будет Вика и вся ее семья. И он. Повилас не был к такому готов, он просто не мог себе такого позволить. – Но почему там? Это же… далеко и неудобно.

– Такова воля покойного, – торжественно сообщил Носков. – Ваша жена сказала, что два дня пыталась дозвониться вам и сообщить об этом.

– Бывшая, – с тихим бешенством прошипел Повилас. – Она моя бывшая жена.

– Да, конечно, простите, – все тем же равнодушным официальным тоном согласился Носков.

– А если я не хочу тащиться на эту дачу сегодня?

– Конечно, никто не будет вас заставлять. Вы потом получите письменное уведомление о том, каким именно образом вы были упомянуты в завещании. Полагаю, учитывая ваши изменившиеся отношения с семьей Клениных, вы не обязаны уважать волю покойного.

Повилас почувствовал себя так, как будто ему дали пощечину, хотя нотариус сказал абсолютную правду. Учитывая то, как они расстались с Викой, он ничего не был должен ни ей, ни тем более ее братьям. К сожалению, Повиласа воспитали католиком, его учили уважать умерших. И стараться выполнять их волю.

– Когда я должен там быть? – обреченно спросил он, с тоской глядя на часы. Те показывали начало третьего.

– Чтение назначено на семь вечера. Если все члены семьи успеют собраться к тому времени.

– Хорошо, я буду.