Медальон

– Потому, что Рихард к нам только сейчас приехал, – кокетливо ответила Элен. – Только жакет захвачу и поедем.

Войдя в здание Оперы Гарнье, появлялось ощущение, что попал в другую эпоху. Что еще мгновение и начнется бал, устроенный Наполеоном Бонапартом. Это где-то далеко над миром нависла угроза войны, здесь нависала только богатое убранство комнат. Вернее, сжимало, поражало сознание и подчеркивало всю незначительность человека – его призрачное присутствие в этом мире. Стоя в фойе оперы казалось, что попал под какое-то гигантское мифическое существо из древних сказаний: колонны – это его ноги, обтянутые золотым хитином, на животе-потолке сложный рисунок в виде фресок с сюжетами из легенд. Караван из зажженных электросвечей в старинных люстрах освещал это фойе, добавляя золотого блеска. Потихоньку зал начал заполняться, прибывающей публикой. Воздух наполнился ароматами дорогих парфюмов и шумом голосов. Публика явно была в прекрасном расположении духа, периодически слышался женский кокетливый смех. Рихард смотрел на людей: все мужчины были в строгих костюмах, ввели себя сдержано – никаких нацистских приветствий, никого в форме СС; дамы же напротив, как будто готовились несколько дней к этому выходу, тщательно подбирая наряд и все сопутствующие детали. Обилие дорогих тканей, украшений и мехов, подчеркивали контраст с реальным миром. Неожиданно все пространство как-то странно исказилось в восприятии Рихарда. Роскошное помещение и роскошная публика начали тускнеть и терять очертания, звук заглушался, и все как будто замедлилось, кроме одной фигуры. Это была брюнетка в струящемся платье пастельного фиолетового оттенка длинною в пол, на ее запястье мерцал браслет, а в руках переливалась маленькая сумочка. Она рассматривала убранство зала, но какими глазами! В них было: и кошачье любопытство, и детская наивность, и восторг эстета. Рихарду не хотелось отводить от нее глаз. Да и куда смотреть, ведь мир просто исчез.

– Мэри, на тебя так откровенно смотрит тот господин, даже неприлично, – шепотом, улыбаясь сказала Шарлотта.

В этот вечер она не чуть не уступала своей сестре в очаровании, несмотря на свой юный возраст. Ее хрупкая фигура была облачена в нежно-розовое облегающее платье с открытыми плечами с отделкой из пера страуса. Ожерелье и серьги из жемчуга подчеркивали изысканность ее образа.

– Где он стоит? – Серьезно спросила Мэри, смотря только на Шарлотту.

– Справа от тебя, тридцать градусов по диагонали.

– Спасибо. – Ответила Мэри и повернулась к Рихарду спиной, как бы демонстрируя вырез в платье на спине чуть ниже лопаток, обработанный кружевным плетением.

– Зачем? – Удивилась Шарлотта.

– Для меня существует только Чарльз, а посторонние воздыхатели совсем не интересны.

Рихард не отводил глаз теперь от спины Мэри. Наверное, если бы ему предложили на выбор: прослушать оперу или все это время смотреть на прекрасную незнакомку, он бы не колеблясь выбрал второе.

– Мэри Картер! Забудь! – Голос Поля встряхнул Рихарда и вернул в реальный мир.

– Ты ее знаешь?

– Кто ж не знает английское семейство Картер, особенно ее отца – Томаса. Вот кто талант в бизнесе – зарабатывает даже на подготовке к войне, даже на чужой территории, при чем на товарах, которые мы также можем поставлять из своих колоний. Перед его приездом, была статья, описывающая всю семью. Кстати, она помолвлена. За такого же бизнесмена.

– У нее брак по расчету? – не скрывая удивления, спросил Рихард.

– Сложно сказать, возможно нет. В статье писали, что две семьи давно знакомы и дети росли вместе. Может привязанность с годами и правда переросла в чувства.

– Спасибо за разъяснения, – сухо и с безразличием сказал Рихард.

– Дружище в этой семье есть еще младшая дочка, год другой и ей активно начнут искать супруга, – начал было Поль с ноткой иронии, – так, что если ты подождешь…

– Спасибо Поль, кажется нам пора занимать места.

Зрительный зал оперы продолжил купать публику в роскоши. Это был Колизей, отлитый из золота. Над зрителями возвышалась огромная восьми тонная люстра из хрусталя, красный бархат на шторах и креслах служил дополнением для сакральной театральной обстановки. Рихард, Поль и Элен заняли свои места. У каждого из них было свое эмоциональное состояние и свои мысли: Элен немного волновалась – ее захватывала окружающая роскошь, и восхищал внешний вид публики, Поль думал, как выдержать зрелище. «Зря выпил вино, а не чашку кофе. Еще и нить сюжета надо не потерять» – думал он. Опера не была его любимым развлечением. Что касается Рихарда, то он взглядом искал Мэри. Наконец, зазвучала музыка, поднялся занавес и на сцене началась магия. Перед зрителями на скалах, опоясывающих Рейн сидели три русалки. Они пели песни, весело плескались, как вдруг на сцене появился страшный гном, который пытался поймать их. Но они лишь смеялись над ним. «Какую красивую музыку писал Вагнер», думала про себя Мэри. Ведь действительно в ней слышны естественные звуки природы: плеск воды, ночные крики птиц. Какой же нужно иметь талан, чтобы их перевести в мелодию. Мэри посмотрела на рядом, сидящую Шарлотту – та похоже была одной из участниц действия происходившего на сцене, разумеется у себя в голове. Во время перерыва все семейство Картер и Этьен вышли в фойе. Первая не сдержалась Шарлотта:

– Это просто потрясающе, я не ожидала, что увижу полноценный спектакль под музыку. И какую музыку – она просто божественна!

– Да, удивительно видеть Вагнера в Париже, – подхватил Этьен, – интересно, Эрик тоже его оперу слушает из своего ложе?

– Кто такой, Эрик? – спросила Шарлотта.

– Разве ты не знаешь легенду об уродливом Эрике? – интригующе спросил Этьен. – Это был уродливый актер, который всегда ходил в маске и репетировал в подвале. Однажды, он увидел прекрасную актрису и влюбился в нее. Он долго за ней ухаживал, и наконец, она ответила взаимностью. Ради него она покинула сцену. Но не смогла жить без нее, в итоге оставила Эрика. Эрик был безутешен, закрылся в подвале, где и умер в одиночестве. С тех пор его призрак бродит по этому зданию. Кстати, в ложу номер пять нельзя купить билет. Она навечно закреплена за Эриком.

– Совсем не жалко мне этого Эрика, – сказала Мэри, – если любишь, сделаешь все, чтобы любимый был счастлив. А он любил только свои амбиции.

– Сказала Мэри, которая оставила Чарльза одного в Лондоне, – улыбнулся Этьен.

– Поддержал Этьен, который оставил Катарину с их маленьким сыном одних в Лионе, – смеясь, подхватила Мэри.

Этьен кивнул ей в ответ. Шарлотта жестом показала, что хочет кое-что сказать Мэри. Сестры извинились и отошли в сторону.

– Мэри, тот джентльмен, ну который на тебя смотрел. Стоит сейчас и с кем-то разговаривает, при этом постоянно смотрит в твою сторону.

– Хорошо, спасибо Шарри. Сейчас встану спиной.

В другом конце зала, шло обсуждение первой части. Элен продолжала восторгаться. Ее брови весь вечер были приподняты от удивления.

– Я не знала, что опера может так захватывать. Это даже интереснее кино.

– А у него есть оперы покороче? – С умоляющим видом спросил Поль.

– Эта достаточно короткая, кстати она входит в цикл «Кольцо Нибелунга». Всего их четыре. По замыслу самого Вагнера их нужно слушать подряд, так, что день можно посвятить опере.

– Рихард, ты пробовал? – с изумлением спросил Поль.

– Подряд, нет.

Публика начала продвигаться в зрительный зал для продолжения просмотра.

Постановки произведений Вагнера были редкостью в тот период во Франции. Многие его воспринимали как одного из символов Третьего Рейха. Действительно, Гитлер и его окружение почитали данного композитора. Хотя возможно дело было не в музыке, а в его антисемитских взглядах. И это здесь в Париже, городе, который тесно связан со всеми видами мирового искусства подобная музыка доставляет удовольствие, а поход в оперу является чаще развлечением для состоятельной публики, а пригороде Мюнхена, творение Вагнера – это главные аккорды, под которые сборщик душ приходит за очередными трофеями.

Эту ночь Рихарду снился странный сон: играла музыка Вагнера, а перед ним стояла Мэри. Она смотрела на него тем своим пронзительным взглядом, как будто изучала и пыталась ответить на вопрос; кто для нее Рихард друг или враг, которого нужно бояться. Где-то вдалеке звучали слова из оперы: «Чтобы выковать кольцо, которое позволяет захватить мир, нужно полностью отказаться от любви, но разве такое возможно?» Мэри трансформировалась в Фрейю[17 - В скандинавской мифологии богиня любви, самая красивая женщина среди людей и богов. Примечание автора] из «Золота Рейна».

Глава 15

Завтрак семейства Картер проходил в компании Этьена. Все разговоры были посвящены вчерашнему вечеру. Мэри возмущалась о том, как нацисты смеют уродовать подобные творения своими действиями.

– Фюрер говорит о величии своей нации, но неужели он не понимает, что его действия ведут к исключению представителей немецкой культуры из восприятия другими народами? – Возмущалась она.

– Послушай, что ты хочешь? Знаешь, как фашисты называют книги, написанные к примеру, Энштейном? – Спросил Этьен – думаешь справочник по физике или что-то типа того? Нет! Это еврейские книги! У нас оказывается точные науки тоже делятся по расовой принадлежности!

– Какой ужас! – Посетовала Мэри – кто тебе такое рассказал?

– Евреи, которые смогли все-таки сбежать из Германии. В любом обществе, где делают акцент на национальность граждан, на величие народа только потому, что он носитель этой национальности – подобное отношение к произведенным продуктам в другой культуре – неизбежно! Люди: перестают наслаждаться музыкой, созданной композиторами, чья национальность им неприятна, видят подтексты на полотнах художников, которые раньше не замечали, игнорируют научные труды, замедляя собственный прогресс. Была бы моя воля – запретил бы все подобные разделения. По мне, хочешь прославить страну – расскажи о возможностях, которые она предоставила человеку для реализации своих талантов, только с реальными примерами.

Мэри взглянула с одобрением на Этьена.

– Почему он уничтожает евреев? – Спросила Шарлотта.

– Шарри, милая этот вопрос не для столь юной особы. – Вмешалась Элизабет.

– Мама, Шарлотта уже не ребенок. И очень хорошо, что она интересуется окружающими ее событиями. – Заступилась за сестру Мэри.

– Видишь ли Шарлотта, – начал Этьен, – фюрер считает германскую нацию – расой сверхчеловека, почти все остальные ее портят. Особенно это касается национальностей с этническим отличием: евреев, цыган и прочих. Правда в этой теории нужно сделать оговорку – те нации, которые могут за себя постоять, он не трогает. К примеру, в Берлине бесцеремонно выселяют евреев, но китайские кварталы стоят не тронутыми. Кстати, многие китайцы промышляют тем, что предлагают заключить с ними брак за вознаграждение, тогда появляется возможность получить китайское гражданство, с ним евреев не подвергаются гонениям. Только цену они выставляют такую, что далеко не каждый себе может позволить подобное.

– Ну вот, оставит он у себя только сверхлюдей, кто будет выполнять всю черновую работу? Пригласят китайцев за большие деньги? – Шарлотта подняла руки, продемонстрировав полное недоумение.