Год, изменивший жизнь

На борт самолета поднимались уже втроем. Зазвонил его телефон.

– Я не могу лететь – мама в больнице. Что делать? Ты сможешь сама? Я вылечу первым рейсом, как только будет известно, что с мамой. У меня пока нет другого выхода. Я доверяю тебе. Сынок, вы справитесь без меня?

– Да, не волнуйся, я все сделаю так, как ты сказал. Мы будем ждать тебя. Прошу тебя, сообщи, как мама. Сможешь? – говорила я.

– Папа, мы справимся. Береги бабушку. Поезжай скорее!

– Хорошо, я сразу позвоню, как буду на месте. И ты все время будь на телефоне, – это уже для меня. – Я договорился, в самолете у тебя будет спецсвязь. Благодарю тебя за все, что ты для нас делаешь.

Мальчик стал беспокоиться за бабушку, но после укола (нас сопровождал доктор) уснул.

Операция была назначена на следующий день. Мне разрешили остаться в палате. Я видела, что переживания мальчика стали меньше после известия о том, что с бабушкой все уже в порядке.

– Был приступ. Нужно соблюдать все показания врача, пройти назначенный курс лечения. И после этого бабушку вы пишут домой, – я передавала содержание телефонного разговора. – Папа прилетит завтра. После операции ты его уже сможешь увидеть.

– Послушайте… Я всегда равнялся на своего отца, он был для меня эталоном. Но я всегда понимал, что он закрыт для людей. А вы другая. Вы чувствуете. Мне кажется, я хочу быть консультантом, который не просто принимает правильные решения, но и чувствует.

– Наверное, ты не сможешь по-другому. Твоя одаренность заставляет общаться с людьми, которые старше тебя, принимать их мир, а значит, чувствовать. Твоим главным советчиком должно быть сердце…

Мы говорили о завтрашнем дне, строили планы на будущее для человека, которому выпал шанс родиться заново.

– Как дела? Что-нибудь известно?

– Нет, пока никаких новостей. Как здорово, что ты уже здесь! Как долетел? – я радовалась тому, что он сейчас рядом, тому, что можно задавать простые вопросы.

– Долетел хорошо.

– Как мама?

– Я договорился, за ней будет полный уход. Мы будем на связи. Сейчас она чувствует себя нормально. Напугала всех! Отец пришел домой, позвонил, а она не поднялась с дивана даже встретить его. Он открыл дверь своим ключом. Мама лежала совсем беспомощная. Шепотом стала говорить, что все плохо, что это ее последний день… Отец позвонил сразу всем – мне, в «скорую», соседке. Рядом с ними этажом ниже живет медсестра, она помогает родителям, когда необходимо. Когда отлучаются далеко, поливает у них цветы. Мне ее в жены одно время сватали, – он улыбнулся. – Но я стойко выдержал, не поддался… Когда я ехал из аэропорта, «скорая» уже везла маму в больницу. А дальше ты знаешь.

Мы говорили о разном, но не о мальчике. Где-то далеко мы боялись, даже говорить об этом боялись. Было очень страшно, если что-то пойдет не так. Я старалась не думать об этом. И видела, что он тоже трусил.

Разговор перешел на работу:

– Я бы хотела учиться у тебя. Но не как сторонний наблюдатель, а как коллега. Вернее, больше – как компаньон. Я хочу предложить тебе половину доли в моей компании, готова переписать учредительные документы. Будем делать одно дело!

– Давай так: мне нужно все обдумать. Я не принимаю скоропалительных решений, я говорил, – он замолчал. Прошла минута. – Я раньше не принимал таких решений. Сейчас я говорю «да». Если мальчик будет жить, то я готов быть рядом с тобой как компаньон. Только ты должна понимать, что у меня скверный характер, и что окончательные решения должны быть за мной. Теперь тебе думать!

– Я согласна, – я протянула руку. Деловое рукопожатие.

Операция продолжалась. Напряжение становилось сильнее. Мы уже просто молчали. Он обнял меня сначала за плечи, а потом спросил:

– Можно, я крепче прижму тебя к себе? Мне так спокойней…

Прижал сильнее. Так мы и сидели. В ожидании чуда.

РАБОТА И ЖИЗНЬ

– Операция прошла успешно. Шансы на выздоровление очень большие. Чудо произошло!

Нам не разрешили пройти в реанимацию. Мы смотрели через стекло.

– Пока он подключен к аппарату – до утра. Состояние стабильное. Завтра переведем в палату. Вы можете сегодня не оставаться. Он будет спать.

Мы поехали в гостиницу.

– Я снял два номера: один на двоих, второй на твое имя.

Выбирай, пожалуйста.

– Я остановлюсь в номере на двоих.

– Ну и отлично! Я – твой компаньон, ты – моя женщина.

– Хорошо, – я была на все согласна. Я так хотела быть его женщиной! С самой первой секунды нашего знакомства…

Расположились. Поужинали. Вернулись в номер.

– Кажется, ты та, которую я ждал…

Он обнимал, целовал меня – сначала осторожно, потом настойчивее. Мое сознание отказывалось верить, что это происходит со мной. Я как будто не стояла на земле, а парила. Физическая близость ощущалась даже кончиками волос.

Расслабление наступило одновременно у обоих. И после этого новая нежность, все сначала. Это было похоже на вихрь, который сметает в порыве, потом уносит и возвращает в другом месте…

– Который час? Нам нужно поставить будильник. Сделаешь? – попросил он меня.

– Сейчас три часа. Я поставлю будильник на девять.

Позавтракаем – и в больницу.

– Хорошо. Возвращайся, – позвал он.

И вихрь закружил снова…

Утром мы приехали в больницу.

– Как же я рад вас видеть! Я дышу! – голос был еще слаб, но глаза горели.

Мы были счастливы. Нельзя передать словами, что это были за ощущения. Теперь мы точно знали, что нужно использовать каждый шанс, который дает тебе жизнь.

Лечение предстояло долгое. Мы обсуждали, как будем видеться, кто останется сейчас, как часто будем приезжать… Вопросы отпадали один за другим, все расставилось по своим местам.

Через три дня мы возвращались в Москву.

– Переезжай ко мне! У меня отличная квартира. Если хочешь, можем купить дом. Будем разбираться с нашим новым проектом, с нашей новой компанией.

– Хорошо. Давай дом попозже, хотя мне очень хочется!