Голос, кто ты?

– А я про своих отцов ни давно узнал, ? произнёс мужчина, ковыряя вилкой в тарелки с рагу. – И такое в жизни бывает, ? с ноткой грусти в голосе добавил он.

– Это как – отцов, шутите? – не поверив, сострил Витёк.

– Да нет, не шучу. Жизнь прожил с отчимом. Он меня к музыке приучил – выучил, спасибо ему конечно за это. Да и вопрос об отце, как-то, не вставал. Спросил пару раз, ответ расплывчатый получил, да и успокоился. Отчим толковый мужик был, ветер жизни чуял, лучше гончего пса, да вот раньше мамы умер. А, когда мама попала в больницу и жить ей, как потом оказалось, совсем ничего, то она сама мне всё и рассказала, про отцов.

– Давно, матушка…? – перебил Витёк рассказ мужчины.

– В том году, ? ответил гость. ? Давай выпьем? – предложил.

– Да, давайте! Давайте, за нас, за соседей. Что бы зла не держать. Добро!? – бойко предложил Витёк.

– Добро, ? согласился сосед.

Они выпили, закусили.

– Может тебе не интересно. Если нет, то не буду, ? спросил сосед Витька.

– Нет, нет. Если у вас есть желание, то конечно, расскажите…

– Понимаешь, мне уже много лет, детей нет, доживаю свою жизнь, ? начал сосед свой рассказ, ? и вот узнаю то, чего человек знать не должен ? не должен, понимаешь…, ? сосед замолчал, опустив глаза. Наступила тишина. Он немного посидел, потом поднял глаза, посмотрел на Витька и продолжил. ? Зачем мама решила мне рассказать? Душу освободить? А мне теперь что делать? Она душу «излила» и не подумала, как мне потом с этим жить. Зачем – зачем, тем более ребёнку, это знать? А я ещё маме говорю: «Мам, давай я завтра приду, уже поздно». А она ни в какую, не отпускает: «Посиди, сыночек. Я тебе хочу про нас с тобою рассказать, про отцов твоих. Расскажу, и пойдёшь». И всё мне рассказала. Я домой не помню, как пришёл, как спать лёг. Шок у меня был. Я такого стресса не испытывал ни когда. А утром, после шести, звонок в дверь. Жена открыла, слышу, мол, такая, да такая здесь проживает? Умерла ночью…

Сосед разлил водку и выпил. Выпил и Витёк. На кухне, на мгновение, повисла тишина, но сосед прервал молчание: «Если бы Создатель, хоть как-нибудь, намекнул мне или как-то дал понять, что, завтра не будет, что это последние минуты, когда мама жива; и что видимся мы последние мгновения нашей с ней, совместной, жизни. Что слышу я её голос, смотрю в её карие глаза, где пока ещё теплица жизнь, держу её тёплую, чуть потную ладонь в последний раз. То, тогда, я не ушёл бы, а разговаривал и разговаривал бы с ней, умывая её, такое родное и любимое лицо мамы, своими сыновьими слезами, и просил бы, просил бы прощение. Целовал бы её старческое лицо и обнимал бы, обнимал бы, её дряхлое, но живое, пока ещё тело. Но…, к сожалению…, я тогда не понял, а Создатель не подсказал…, не шепнул… А сколько хочется задать вопросов, просто поговорить, услышать родной голос…».

Сосед замолчал, выпил, немного поел, и, вытерев губы салфеткой, продолжил:

«Ну, слушай, коль интересно. Было это в 53 году, амнистия для уголовников, Берия объявил, в связи с кончиной Сталина. Но, попали под амнистию не все. Те, кто попали ? на свободу, а те кто, по тем или иным причинам не попали, остались в лагерях. Остались и двое, будущих моих отцов. Статьи у них были тяжёлые ? пособничество и служба у гитлеровцев, со всеми тяжкими. Даже уголовники с ними брезговали общаться, столько на них дерьма и крови. Они и не политические, и не уголовники – расстрел им на максимум заменили. Людей, после войны мало было, расстрелы всяким подонкам заменили на срока ? пусть работают, пользы больше принесут, чем мёртвые. Вот они и работали.

Очередная баржа, с продовольствием приплыла, и в ней бочковая селёдка. Вкусная, жирная, ароматная. А, в лагерях, практически не добавлять соль в еду – совсем.

– Почему, ? решил перебить рассказ соседа Витёк.

– Я не знаю, но думаю, что это как-то зависело от поставок, может нехватка была тогда чистой соли.

Ну и естественно, когда зэки узнали про селёдку, то у них просто крышу снесло, от желания урвать вкусную рыбы, да ещё и солёную. И что они придумали: при разгрузке, пару-тройку бочек, а бочки были, представь – сорокаведёрные, если конечно не врут. Короче, они эти бочки сделали так, что они разбились, и зэки стали эту рыбу набирать себе, кто сколько сможет. И соответственно, наевшись солёной рыбы, организм не выдерживал и зэки дохли. Естественно, зависело и от организма, и от количества съеденной рыбы. Так называемая “солёная” смерть.

Так вот. Раз амнистия, этих двух, не коснулась и они понимали, что ни когда из зоны не выйдут, то решили они воспользоваться моментом, пока в лагере «рыбный мор», и совершить побег. Выбрали себе « тушёнку», так как дело было на Сахалине, а там сам понимаешь, без еды и вокруг периметра прогуляться не получится, сдохнешь с голоду или замёрзнешь, и подорвались.

Сколько они плутали ? не известно. «Тушёнку» съели и измученные, и еле живые вышли на заимку. Увидели, как девушка вышла подоить корову, а дело было ранним утром. И когда она доила, ударили её по голове. А когда она очнулась, то поняла, что лежит голая, на сене и её насилует один из них. «Очнулась. Нравится!?» – произнёс он, заржал своим беззубым ртом и слез с неё. Залез другой, и приступил к насилию. Ели, пили, насиловали девушку и рассказывали ей о своих жизнях, войне, лагерях. Пили, ели и насиловали. Сколько всё это пиршество, вперемешку с насилием продолжалось, она не помнила. Да только насильники наконец устали. Связав девушку и договорившись, что спать будут по очереди, но как это обычно бывает, в конце концов уснули оба. Умея завязывать и развязывать узлы, девушка освободилась и, взяв топор, зарубила их. Вытащила во двор, разрубила на куски и, зная волчью тропу, постепенно перенесла куски и разложила на тропе. Затопила баню ? отмыла дом и себя. Через пару дней приехали родители и ни чего не заметили. И только, через несколько месяцев, мама поняла, что дочь беременна и тогда она ей всё рассказала. Мама, дочь, сильно избила, за то, что молчала. Пробовали сами вывести, но уже срок был большой, да и боялись. Что может и сама умереть или больше не сможет детей иметь. Так и оставили. И через какое-то время родился мальчик…, ? мужчина замолчал, выпил и очень медленно, скорее вдумчиво поставил пустую рюмку на стол, посидел и продолжил, ? так родился ? я…. Вскоре родители поехали за хворостом и на медведя нарвались. Обратно не вернулись. Так мама осталась одна. Погоревав и поняв, что одна, с новорожденным, ей в лесу не выжить, взяла меня и корову, да отправилась в посёлок. Корову продала, дом забрали, ? государственный он был, и уехала в город. Там и познакомилась с отчимом. А потом уже, отчиму предложили должность, и мы приехали сюда. И кто мой отец ? мама не знает, да и не помнит она их лиц, да их самих: всё как в тумане. Запомнила немного из того, что они ей рассказывали, и то фрагментами. Вот поэтому у меня двое отцов, хотя это конечно бред собачий и так не бывает, и отец кто-то из них, а кто, поди разберись.

Сосед закончил рассказ о себе, с грустью в глазах, посмотрел на Витька.

– А почему она одна была? – решил спросить он соседа.

– В посёлок родители уехали. Мама приболела и чтоб утром на приём к врачу попасть, поехали вечером, да и дел много накопилось. Отец ? лесником был.

– А собаки? Почему собаки не лаяли, когда они за ней наблюдали?

– Собаку на цепи, давеча, волк загрыз. А щенка взяли, да ещё совсем кроха – в доме, у печи спал.

Сосед притих, гоняя спаржу вилкой, по тарелке. Витёк встал из-за стола, взял кастрюлю.

– Подложить?

– Да, можно.

Витёк подложил рагу, кое-что, как ему показалось, лишнее, убрал со стола, смёл крошки, разлил водку по стопкам.

Сосед обратил внимание на пароварку на подоконнике, и ни сколько на саму её, а сколько на окошечко дисплея.

– Пользуешься? – поинтересовался он.

– Да, иногда. Удобно, ? легко ответил Витёк.

– А что там, под стеклом дисплея?

Витёк обернулся на пароварку…

– Таракан! Прикиньте…, залез и сидит. Я его сначала не заметил. А когда пригляделся, точно, сидит и усами шевелит, ? ответил Витёк и засмеялся. ? А потом скопытился. Теперь разбирать надо, ? и они, уже оба, уставились на дисплей пароварки.

– Большой! Вроде всё герметично, ? произнёс сосед, внимательно разглядывая дисплей.

– Я тоже удивился. Как залез?

– Может ещё маленьким залез, да жил там. А потом подрос и не смог вылезти. Как думаешь?

– Я не знаю. Наверно, ? Витёк обратно повернулся к соседу, с задумчивым выражением лица.

– И понял он, что больше ни когда не увидит родных и близких, друзей, товарищей. Стал скучать и умер, ? пошутил сосед.

– Умер, от чего? – не понял шутки соседа Витёк.

– От скуки.

– От скуки не умирают, ? на полном серьёзе парировал Витёк соседу.

– Умирают, ещё как умирают. Ну-у…, спасибо тебе, за хлеб, за соль, пойду…, а то завтра день тяжёлый будет, моя проснётся – сам понимаешь…

– Да…, понимаю… Простите меня ещё раз, я всё исправлю, ? ещё раз извинился Витёк перед соседом.

Сосед, кивнул головой, молча, и побрёл, на ощупь, к себе, а Витёк присев на корточки, облокотился спиною об стену, обхватил обеими руками голову и произнёс: Не хрена себе денёк. А потом добавил самое ёмкое и самое точное русское простонародное слово, которое подходило лучше всего под описания всего того, что сегодня произошло: «ОХ..ТЬ…».

***

Проём, Витёк заделал, помог соседу оклеить стену обоями, хорошо, что у них оставался рулон, и через несколько дней отнёс пароварку в ремонт, с условием, что ему таракана отдадут. Через пару дней он получил пароварку и таракана. Вышел из мастерской, свернул на газон. Пяткой отбил ямку и положил в неё таракана, присыпал землёй и притоптал. Молча, постоял и как, со всей силы, топнет по засыпанной ямке. Потом ещё раз и ещё раз. Наклонился и крикнул, смотря на притоптанное место: « Сам виноват, понял. Сам, сам виноват. Ну, кто тебя просил залазить, кто?» Он топтался на ямке и в полусогнутом состоянии продолжал кричать – кричать на ямку и топтать её ногой: «Сам виноват, сам». Кричал и топал по ямке, кричал и топал….

Декабрь 2021

Орёл