Принцип домино. Падение

– Что? – Уэст не поверил ушам.

Либо Эванс не иначе, что бессмертная: сама упомянула имя воскресшей городской легенды на сходке, либо тронулась рассудком, раз теперь опровергала сказанное. Выходило, она, что называлось, взяла на понт самого Доно Романо? Одному богу, вернее дьяволу, известно, что творилось в ее голове, раз не побоялась выкидывать такое. Костлявая. Этим все сказано. У нее, стало быть, прямое соединение с миром мертвых. С такой уверенностью о смерти Кельта не говорил никто. Коннор бы решил, что она врала, вот только этого Костлявая никогда не делала. Еще ни разу Эванс не была поймана на лжи. Это еще больше пугало.

– Что слышал. Киллер Ронье назвался именем покойника, уже имевшим репутацию. Кто знал Кельта, уверены, что это не он, хотя ничем еще ему не уступил, – ошарашила Эванс, ставшая чересчур откровенной, стоило другу выйти из комнаты.

– Подражатель не хочет светиться, – заключил Уэст.

Пока что все вписывалось в рамки разумного. Только как поймать того, кого не знаешь? Уэст снова восхитился гениальностью решений криминальных умов. Радовало, что один из них еще не выбрал сторону и мирно беседовал в обстановке домашнего уюта.

– Поэтому и взял имя покойника, – Эванс развела руками.

– Ты уверена? – Уэст до последнего сомневался, но, судя по всему, Эванс не было смысла врать. Киллер прикрылся чужим именем, зная, что обладатель не потребует его назад, а свое убийца благополучно скрыл.

– Спроси у кого угодно. Никто не верит, что это настоящий Кельт. Романо не верит, а если бы верил, то семья Кельта была бы мертва, – против железобетонных аргументов Эванс невозможно спорить. Всегда. Слова Костлявой подтверждались фактами.

– И как на него выйти? У нас ничего нет, – только что Уэст понял, что последняя нить в расследовании обрывалась. Даже кличка оказалась ненастоящей.

– Стукач. Уильям исчез вместе с Гарсиа. Труп Фредерико нашли, а где Уильям? Он не мог не оставить послания. Должен был, черт возьми, хоть что-то, – Эванс, казалось, полностью погрузилась в мысли, перебирая спутанные русые пряди тонкими пальцами с узлами крошечных костяшек.

Уэст вздохнул и взвесил все «за» и «против». Если стукач Билли завербован Костлявой, то послание в кармане Гарсиа, возможно, от него.

– Гарсиа забит до смерти слитком золота, – на одном дыхании сказал Уэст, отмахнувшись от чувства долга, дергающего за душу.

– Что? – только что прикуренная сигарета выпала у Эванс из рук.

– Забит до смерти… – повторил Уэст, но она перебила:

– Слитком золота весом в один килограмм с нацистской символикой, – продолжила Эванс. – Сука, – только и вымолвила она, и Коннор послал ей вопросительный взгляд.

– Мышка? – переспросил Лиам, вернувшись в комнату с бутылкой и двумя стаканами.

– Я сказала «сука», Лиам, – крикнула она и побледнела еще сильнее, хотя, казалось, сильнее уже некуда. У Костлявой в пору проверить пульс.

Уэст и сам чувствовал себя не на месте. Эванс точно описала слиток, не дослушав: послание киллера достигло адресата. Тело Гарсиа всего лишь упаковка для маленькой открытки, прочесть которую пока смогла только она.

– Лиам, выйди, пожалуйста. Это не для твоих ушей, – Ларссон хотел поспорить, но не стал и удалился, оставив Лиса и Костлявую наедине. Детские игры кончились. Им двоим было, что обсудить.

– Мне нечем тебя порадовать, Лис. Кажется, мы все в полной жопе, – Эванс села около дивана и говорила очень тихо.

– Ты сказала «кажется». Каково соотношение между «кажется» и «в полной жопе»? – уточнил Уэст.

– Ну, тут все просто, – усмехнулась она бледными ровными губами.

– Пятьдесят на пятьдесят? – прикинул Коннор.

– Скорее «ноль» или «единица», – скорректировала она, – но прежде, чем что-то делать, мы должны убедиться, что все нули не станут единицами, – Эванс снова пыталась прикурить.

– Что для этого нужно сделать? – Уэст снова рвался на передовую. Жизнь ничему его не научила. Однажды, поймав горячку ищейки, Коннор уже столкнулся с киллером, став первым и пока что единственным выжившим при встрече с ним.

– Найти кое-что. Это беру на себя, – Эванс прикурила с третьей попытки. – Мы проведем небольшой эксперимент, – выдохнула она дым в веб-камеру, смотря в пустоту. – Если на этом этапе объединить усилия, то найдем киллера. Просрем этот момент сейчас, и я тебе гарантирую, он утопит Нордэм в крови.

– Не хочешь рассказать мне об этом подробнее? – Уэст надеялся ее разговорить.

– Когда-нибудь – непременно. Прости, но я должна идти. Время работает против нас. Мой номер ты знаешь.

– А ты мой нет, – остановил ее Уэст.

– Знаю. Номер любой проститутки ниже Тридцать Восьмой, – Эванс захлопнула ноутбук.

– И тебе доброй ночи, Костлявая, – попрощался он в черный экран.

Мертвецы не болтают, но, глядя на покойников, живые становились чуть разговорчивее. Даже саму Костлявую эта участь не обошла стороной.

Бес

Начальника кримлаба поджидали недалеко возле здания полицейского департамента Нордэм-Сити. По слухам, у него имелось достаточно смелости и совести передать комиссару послание. На оклик Салли повернулся и настороженно присмотрелся. Внешний вид подзывавшего человека откровенно отталкивал: одутловатый, подобный пьянчуге из доков в замаранной робе и засаленной бейсболке, заросший густой щетиной, с признаками злоупотребления спиртного от болезненной отечности до соответствующего амбре.

– Вы меня с кем-то перепутали, – Салли напрягся при обращении малоприятной личности.

– Нет, доктор, – он подошел ближе.

От удушающей смеси жутких запахов бензина, пота и алкоголя, исходивших от него, Салли поморщился. Газовый баллончик из кармана перекочевал в руку. Пока что человек не представлял угрозы – просто стоял, перегородив дорогу. Салли намерился его обойти, на что он вежливо посторонился, окликнув вдогонку:

– Вы ведь знаете, кто он,– с надрывом прохрипел толстяк не вопросом, а утверждением.

– Комиссар уже сказал репортёрам: полиции неизвестна личность киллера, – с обидой огрызнулся Салли через плечо и продолжил идти.

– Я не спрашиваю его имя, – в голосе толстяка слышалось отчаяние, – прошу, помогите!

– Чем? – Салли замер, сжимая и разжимая кулаки. – Чем, по-вашему, я могу вам помочь? – он развернулся и, подходя ближе, переборол себя и вонь.

Из кармана поношенной куртки толстяка показался пластиковый пакет, похожий на те, в которые упаковывали улики с мест преступления.

– Прошу вас, доктор, только вы можете их спасти, – в его глазах стояли слезы, а голос дрожал и срывался. – Иначе он убьёт их, – он зашелся в рыданиях прямо на глазах Салли. – Прошу, помогите, – и протягивал пакет, где под прозрачным пластиком скрывался окровавленный смартфон. – Хейз убьёт их, только вы сможет их спасти. О большем я не прошу, – почти рыдая, вне себя от страха и отчаяния толстяк утирал нос рукавом.

– Если вам угрожают, Вы можете пойти в полицию и написать заявление, – предложил Салли, смягчившись.

– Тогда он точно их убьёт, прошу, помогите, – пакет завис в воздухе на вытянутой руке.

Салли не торопился его принять. В решении, от которого, возможно, зависели жизни замешательство оправдано. Толстяк дождался сочувствующего взгляда. Пообещав сделать все, что в его силах, Салли схватил пакет, озираясь по сторонам, и затерялся в живом потоке деловых костюмов и кипенно белых сорочек.

– Молодец, Уильям, – тихий, сливавшийся с шумом ветра голос пригвоздил к месту. Билли зажмурился – по-детски спрятался, крепче закрыв глаза. Не сработало. Открыв их, он увидел обладателя голоса перед собой: худой и бледный. Призрак, не иначе.

– Теперь они не умрут? – Билли шмыгнул носом и сжался, поведя плечом к носу и пряча взгляд.

– Хейз ясно дал понять, что жаждет крови, – в окутавшем голосе, проникавшим под кожу ядовитым туманом, проскользнули металлические нотки.

– Он убьёт их? – сдавлено спросил толстяк, боясь вдохнуть глубже холодный воздух, пропитавшийся запахом мышьяковой пыли. Он боязливо поднял глаза на воплощение Нордэмского беса. На почти бескровном лице темными омутами выделялись обсидиановые глаза в обрамлении густых ресниц и тонких черт.