Игра

А что такого?

– Клодия в вашей компании?

Стерва.

– Да.

– Ты близка с Клодией?

– Мы общаемся в школе.

– А вне школы?

– Немного, но мне нравится заниматься своими делами. А Клодии и Руби лишь бы устраивать пижамные вечеринки и делать друг другу макияж. Занудство.

– А чем нравится заниматься тебе?

– Развлекаться.

– Как?

Серафина пожала плечами:

– Делать что-нибудь. Пробовать. Изучать.

– Как бы ты сравнила себя с подругами? Допустим, по десятибалльной шкале, где десять баллов – высшая оценка. Сколько бы ты дала себе?

Десять.

– Пожалуй, семь или восемь.

– А твоим подругам?

– Три.

Кроме стервы – ей минус три.

– А почему у тебя балл выше?

– Ну, я определенно умнее… у меня лучше отметки… и, по-моему, я симпатичнее. К примеру, мне незачем краситься. Да еще они вечно стонут, рыдают и хихикают над разными глупостями. И почти все время несут чушь.

– А ты нет?

Серафина покачала головой:

– Не вижу смысла.

– Ты чувствуешь себя другой, Серафина?

– Другой?

– Не такой, как твои подруги и родные. У тебя никогда не возникало ощущения, что ты понимаешь мир и его устройство лучше, чем те, кто тебя окружает?

Впервые с того момента, как Серафина вошла сюда, ей стало неуютно. Неужели она допустила ошибку? И другие люди не считают себя лучше своих подруг? Может, надо было дать им тоже семь или восемь баллов? Она молчала.

– Тема моей диссертации – молодежь, такие подростки, как ты, которых можно назвать выдающимися во многих отношениях. Я имею в виду, выдающимися в обоих смыслах слова: их отличает превосходство способностей и свойств, но вместе с тем они стоят особняком от всех, словно ветвь эволюции, которая отклонилась в собственном направлении.

Серафина уже довольно давно догадывалась о своем превосходстве над подругами. К примеру, она знала, как легко заставить кого-либо сделать то, что тебе хочется, если повести себя правильно. Но ее одноклассницы, похоже, этого не понимали. Возможно, врач права и все дело в том, что они действительно не такие умные, как она.

Взгляд светло-карих глаз доктора Блум стал внимательным, словно она читала мысли прямо из головы Серафины.

– Ты часто замечаешь, что у тебя не возникает никаких эмоций, Серафина?

Не сумев понять, с подвохом этот вопрос или нет, Серафина молчала.

Блум сложила ладони вместе, будто молилась.

– Мне по опыту известно, что это чрезвычайно сильная черта характера. Людей с такими свойствами ищут, к примеру, на должность авиадиспетчеров, чтобы они сохраняли спокойствие в критических ситуациях. Ты могла бы сказать про себя, что и ты такая?

Серафине понравилась мысль о спокойствии в условиях кризиса.

– Пожалуй, да.

– Если не считать недавнего инцидента с мистером Шоу, когда что-либо в последний раз по-настоящему волновало тебя?

Она никак не могла придумать пример.

– Не знаю. Я вообще не плачу. Меня хотели отстранить от школьных экскурсий по искусству, и я разозлилась, но мама поговорила с ними и все уладила.

– Значит, теперь ты на них ездишь?

– Нет. Мне не могли разрешить, раз я не хожу на уроки. Но экскурсии теперь отменили.

Доктор Блум едва заметно приподняла брови:

– Отменили для всех?

Серафина кивнула:

– Мама поговорила с ними, и теперь экскурсии не проводятся.

Если ей нельзя поехать, почему остальному классу можно? Ведь она же лучше всех по рисованию.

– Ты сказала, что вообще не плачешь. Что ты имела в виду?

– Ну, когда умер пес, мама лила слезы целую неделю. Она любит драматизировать.

– А ты расстроилась из-за смерти собаки?