Теория поля

Козырев первым делом подошел к коляске и откатил ее в безопасное место. Помог подняться бабульке. Недавнее происшествие предстало перед ним со всей ясностью. Поскользнувшись, старушка, очевидно, выпустила из рук коляску. Потеряв контроль, та неотвратимо покатилась прямо под колеса несущегося потока машин. На счастье, это заметил самоотверженный водитель, который, кстати сказать, стоял в самом левом, дальнем от тротуара ряду. Рискуя собственной жизнью, он заслонил ребенка от неминуемой смерти!

Арсений стоял рядом со спасенным младенцем, и в его душе пронеслась целая буря разнообразных эмоций. Он вспомнил рождение Платона, его гибель, их переживания, связанные с потерей сына. Вспомнил все свои нелепые потуги. Вот, прямо перед ним, сидит в своей машине и скромно улыбается тот, кто, не имея никаких особых способностей, сумел сотворить такое! Спасти жизнь ребенка – что может быть более достойным, более благородным? А сделал ли он, лично он, Арсений Козырев, тот, которому подвластно управление человеческими судьбами, что-либо подобное? Что-нибудь такое, что хотя бы отдаленно могло бы с этим сравниться? Здесь было о чем подумать.

Ему вдруг показалось, что не Таммуз, а этот неизвестный человек из авто и есть его личный антипод! А сам он, именно он и никто другой, является олицетворением решения уравнения с физически нелогичным, комплексным результатом.

Всевозможные парадоксы переплелись в его голове невероятным клубком. Кто этот неизвестный водитель и почему он так поступил? Что явилось тому истинной, реальной причиной? Ведь проснувшись утром, человек обычно не планирует вечерний подвиг. Так было записано в акашапране! Но кто определил подобный ход вещей? Стал ли героический поступок незнакомца неожиданностью для него самого? Очевидно, что старушка должна была упасть, а ребенок должен был выжить. А спасти его мог только тот, кто это в итоге и сделал. А мог ли именно этот человек поступить иначе? Навряд ли, ведь именно ему от рождения было дано данное конкретное тело, данные органы чувств, данные эмоции, данные мысли, данная личность. Все эти материальные аспекты одного конкретного индивидуума. Именно он и должен был оказаться именно сегодня именно в этом месте. Физические законы, как правило исполняются, даже если еще и не открыты человечеством. Минимум необходимой для реализации энергии…

Бесконечное количество взаимосвязанных событий, ролей и их исполнителей кружило голову и туманило мозги. Но Козырева сейчас больше всего волновал другой вопрос. А мог бы он, лично он поступить так же? И от чего это могло бы зависеть? Стать героем и ежедневно совершать подвиги, что ж, в этом для него не было ничего невозможного. Только в чем же тогда заслуга, если ты заранее знаешь об успешном исходе? И в чем заслуга, когда ты всего лишь пассивное орудие в руках судьбы? Может быть все дело в пресловутой карме? В том самом наборе предыдущих мыслей, желаний, стремлений? И героический поступок лишь награда за праведный образ жизни? Не может подлец в одночасье стать благородным! Не может совершить мерзость человек порядочный! В этом суть законов майи. И лишь Арсению дано по собственной воле нарушать сей непреложный закон. Так значит, все-таки существует возможность повернуть все иначе? Стирающий предначертанное…?

* * *

А той же ночью Козыреву приснился очень необычный сон. С одной стороны, и в этом нет никаких сомнений, ночное действо действительно было тем, что принято называть сновидениями. Но Арсений четко отдавал себе в этом отчет, и, следовательно, сновидение являлось осознанным. Однако почему-то он снова не имел ни малейшего влияния на происходящее там, внутри его ночных грез. Он подумал было, что ему опять снится сон про то, что он проснулся во сне. Но само только подобное предположение немедленно заставило бы его признать нереальность происходящего, частично пробудиться и тут же очутиться в стандартном осознанном сновидении. А теперь складывалось такое впечатление, словно границы между мирами в одночасье рухнули и наше реальное пространство на время овладело ранее недоступной ему областью.

Собственно, сновидение как таковое не отличалось богатством красок, пейзажей или большим количеством действующих персонажей. Все происходило в рамках одного-единственного диалога, и диалог этот был совершенно неподвластен его воле. Да и своего собеседника Арсений не видел. Слышал лишь его голос. Зычный, громкий, низкий и одновременно необычайно добрый, преисполненный небывалой, искренней любовью, невзирая даже на строгий, обличающий смысл произносимых фраз. Голос был из тех, услышав которые и в голову не придет спорить, возражать или сопротивляться. Голос учителя и наставника, голос друга и голос отца одновременно.

Декорации отсутствовали вовсе, но эта окружающая пустота, которую невозможно представить в обычной жизни, во сне, напротив, казалась совершенно логичной и естественной. Зачем нужно зримое, наблюдаемое окружение, когда смысл происходящего заключается исключительно в произносимых словах.

– Человеческие души, Арсений, самодостаточны и независимы, – начал свою речь таинственный Голос. – Я не имею на них влияния, ведь они часть меня. Это великий дар и большая ответственность. Они всегда сами определяют свою судьбу.

– Кто ты? – спросил хозяин сна, хотя, пожалуй, уже догадывался. Голос не стал утруждаться подтверждением его догадок.

– Я здесь, чтобы помочь тебе. Ты умен, но ты запутался. Разум – лишь средство, которое помогает душе достичь задуманного. Не стоит уделять ему слишком много внимания. Это как если бы инструмент вдруг начал управлять поступками мастера. Вы, люди, слишком переоцениваете его роль в своей жизни.

– Это ты мне подсказывал?

– Да.

– Но почему?

– Потому что ты – это я.

– ?

– В каком-то смысле.

– Именно я?

– Прекрати, ты же так не думаешь.

– Тогда…

– Я помогаю всем и всегда. Не все хотят меня слышать.

– А я?

– Ты, как и все, слышишь лишь то, что хочешь. Но это твое право. Я ни на чем не настаиваю.

– Тебя бывает трудно понять. Сплошные загадки.

– Я не могу делать различий между людьми, но любую мою фразу люди должны понимать по-своему. Каждый в соответствии со своим собственным разумом. Знания должны открываться лишь тем, кто их достоин. Разные в духовном и нравственном плане личности должны по-разному воспринимать смысл одной и той же фразы. Дорога к богу у каждого своя. Невозможно дойти до него чужим путем.

– А если кто-то ошибется?

– Это невозможно. Мысли принадлежат материальной природе, она мне подчиняется и мной управляется.

– Разве только материальная?

– Не только, – Арсению показалось, что голос улыбнулся.

– А почему в загадках всегда индийская тема? Индуизм что, самая правильная религия?

– Религия не может быть правильной или неправильной. Все дело в вере. И неважно, во что человек верит, если он верит в меня.

– И все же?

– Если Мусе Бурхану близка эта тема, то почему нет? Это самый простой способ заинтересовать посредника.

– Вот, кстати, зачем вообще потребовался посредник? Хотя… Я, кажется, понял.

– Да, ты правильно понял. Тогда ты бы еще не стал меня слушать.

– И как же мне быть?

– Как быть? Я же сказал, что не даю рецептов. Ты свободен в своих поступках.

– Тогда в чем смысл?

– Смысл в том, чтобы помочь тебе разобраться.

– Разобраться в чем?

– Прежде всего в самом себе.

– Каким образом?

– Я открою тебе глаза. Послушай, я знаю, тебе было тяжело, но ты не дотерпел самую малость. Не смог продержаться еще совсем чуть-чуть. И все снова вернулось бы на круги своя. Даже Платон. Все исполнилось бы так, как ты хотел. С твоей стороны это было весьма сложное желание. Сложное, но выполнимое. Ты же знаешь, предела нет, возможно все. Для выполнения подобного заказа требуются немалые жертвы. Вам пришлось бы многое вынести для этого. Но вы не смогли. Почти смогли, но этого недостаточно.

– Может быть, все-таки еще не все потеряно?

– Я могу свести вас опять вместе, но я бы тебе не советовал. Разбитую чашку не склеить. Ты убил ее душу, она не сможет простить тебя и снова поверить. Не в этой жизни. Но дочь ты не потерял. Пройдет время, она вырастет, все поймет и сама захочет восстановить отношения с тобой.

– Но они не хотят брать от меня даже денег.

– Ты и сам легко можешь сделать так, чтобы они ни в чем не нуждались.

– А как же Платон?

– А вот Платона ты теперь вряд ли вернешь. Он сам не захочет к тебе возвращаться. Только к вам обоим. Если вы вновь сойдетесь, это будет уже не тот союз. Ему больно смотреть на вас даже отсюда, а не то что идти к вам на Землю. Попробуй поговорить с ним сам.