Теория поля

В университете Козырев познакомился еще с тремя ребятами, которые впоследствии также стали его хорошими друзьями: Георгием Коломинским, Дмитрием Зацепиным и Алексеем Линерштейном. Они ничем особенным не выделялись среди остальных студентов-первокурсников, просто подошли друг другу по характеру, единству взглядов и общностью интересов. А Жорик с Лехой к тому же до университета учились в одной физмат-школе. Пожалуй, только Дима внешне несколько выделялся из их коллектива. Никому и никогда из его близких знакомых не пришло бы в голову назвать его Дмитрием. Для всех он был Димоней, в крайнем случае Димкой. Маленький, тщедушный, необычайно подвижный, с потрясающей реакцией, как физической, так и умственной. Убийственно остроумный и саркастичный. Любой опасался попасть на его острый язычок, а прозвища, придуманные им, прилипали до конца жизни, с удивительной настойчивостью преследовали человека из одного коллектива в другой, находили его в самых удаленных уголках земного шара. Сам же он постоянно веселил друзей забавными фразочками, необычными оценками или веселыми приколами. В общем, одно слово – Димоня.

Однажды в колхозе произошла забавная история. Все студенты жили в пионерском лагере, комнаты были рассчитаны на пять человек. Друзей было четверо, и они разумно рассудили, что их самих будет в комнате вполне достаточно, поэтому разобрали, вынесли и спрятали в коридорах пятую кровать. Им пытались подселить пятого, но, указывая на отсутствие свободной кровати, ребята логично заявляли: «Мы-то не против соседа, но куда его, собственно?» Преподаватели искренне удивлялись и… шли искать дальше. Поскольку в итоге все благополучно разместились, наших друзей больше не беспокоили. Так они и прожили весь месяц в своем тесном, закрытом мирке.

Как-то раз вечером студентам удалось разжиться несколькими бутылками портвейна. Стояла довольно теплая по меркам сентября погода. Листья едва подернулись желтизной. Пора холодных вечерних туманов еще не наступила. Дождя давно не было. Конец бабьего лета, самое начало золотой осени. Лагерь располагался в лесу, и багряные лучи заходящего солнца живописно окрасили окружающие деревья в невероятные яркие, насыщенные цвета. Друзья только что поужинали и теперь раздумывали, как бы им поинтереснее провести вечер.

– Пошли в лес, – предложил Арсений. – Чего сидеть в комнате, когда такая погода!

– Я после этого убогого ужина так и остался голодным! Что за фигня, после завтрака начинаешь сразу ждать обеда, после обеда не можешь дождаться ужина, а с ужина выходишь будто и не ел! Так и живешь – от еды и до еды! – привычно возмущался Жорик.

Действительно, кормили в колхозе слабовато. Пища была неплохая, но для молодых растущих организмов очень уж скудная. Слова друга навели Арсения на новые мысли, он бодро развивал свою же идею:

– Леха, а ты сгонял бы на кухню! – Обратился он к Алексею. – Там наверняка кто-то из твоих должников сегодня дежурит, разживись у них чем-нибудь. Хоть хлеба попроси, что ли. В лесу костерчик разведем, пожарим. А еще лучше картошки и соли. Испекли бы в золе.

Лехе была присуща удивительная способность достать что угодно хоть из-под земли. Он обрел это незаменимое качество благодаря великолепным конспектам, мастером которых его признавали все в университете. Половина группы перед сессией клянчила у него лекции. Он, конечно, охотно делился, но и сам в ответ не стеснялся пользоваться расположением товарищей.

– Слышь, там сегодня рыжий упырь из седьмой группы со своим корешем, – реагируя на заманчивые перспективы, оживился Димоня. – Я балдею, как таким дятлам голимым всегда удается устроиться. Мы вечно торчим по уши в грязи, с утра до вечера дергаем гребаные бураки, а эти ламеры порхатые всегда в тепле и всегда сытые, да еще домой на мамкины харчи каждую неделю мотаются. Леха, я с тобой, разведем лохов!

– Варенье с водой лучше разведи, стрелочник, тоже мне! Чем-то надо запивать эту бурду, – огрызнулся Леха, намекая на дешевый портвейн.

– Да я ж правда хочу помочь! – попробовал было возмутиться Димоня, но Алексей не дал ему договорить:

– Сиди тут, я сам схожу.

Он принес кило картошки, полбуханки черного хлеба, соли, четыре головки лука и… большой кусок сырого мяса. Как это ему удалось, так и осталось загадкой. Сколько пацаны его ни пытали, добытчик не раскололся. Он не любил выдавать своих секретов.

Мясо получилось жестким, картошка снаружи сгорела, внутри осталась непропеченной, потому что дожидаться золы никто, естественно, не захотел. Хлеб. Лук… Ну лук как лук, горький. Плюс дешевый портвейн и варенье из лепестков роз, разведенное с обычной водой из-под крана. Приторно-сладкий вкус варенья напоминал патоку, лепестки противно скрипели на зубах, словно сырая резина, так что только оно и могло сохраниться в комнате вечно голодных студентов. Но что это был за пир! Спустя многие и многие годы друзья вспоминали тогдашнюю незамысловатую трапезу как самое вкусное и изысканное угощение, которое им довелось когда-либо пробовать в своей жизни!

Портвейн, конечно же, тоже оказал свое положительное влияние. Пять бутылок на четверых, плюс еще одну, шестую, друзья предусмотрительно оставили в комнате. Правда, предосторожность эта все равно не помогла в итоге, но, с другой стороны, куда еще им было ее девать?

Последние осенние вечера, когда холод еще не портит впечатлений от поздних уличных посиделок. Яркие искры пылающего костра, улетающие в черное небо вместе с густым сизым дымом. По-настоящему близкие люди, портвейн, анекдоты, беззаботный дружеский стеб, шутки, смех и, конечно же, песни под гитару.

Жорик ненадолго отошел в лес и вернулся к костру вместе с заросшим человеком в рваной телогрейке:

– Пацаны, глядите, я в лесу встретил лешего! Леший, ты портвейн будешь?

– Мужики, корову не видали? – леший умел говорить по-русски.

– Ну, это смотря что понимать под коровой, – с готовностью ответил Димоня, – одну мы как раз доедаем! Правда, я бы в данной ситуации скорее использовал термин «говядина».

– В живом виде не видали со вчерашнего дня, это точно! Вчера с поля ехали, я видел быка. Хотя и далеко отсюда. Красивый! Ты, мужик, там поищи, – предложил Леха.

– Сдалась тебе эта корова, садись лучше, выпей с нами! – пригласил незнакомца Арсений.

Лешим оказался местный житель из соседней деревни. Против портвейна он устоять не смог. Звали мужика Тимофеем, дома его ждала стервозная жена, много кроликов и неиссякаемые запасы самогона. Знакомство оказалось весьма полезным, Тимофей потом не раз снабжал друзей отличным первачем. А еще он подарил им кролика. Живого. Вместе с клеткой. И как бы ни были голодны студенты, в день отъезда клетка была благополучно возвращена обратно. Вместе со все еще живым кроликом.

Когда вернулись домой, у Димони, всегда пьяневшего быстрее прочих, хватило сил только на раздеться и завалиться в кровать. Остальные пошли в душ. Душ был общий. Точнее, в общем помещении располагались в ряд три душевые кабинки, разделенные кирпичными стенкам высотой примерно в полтора метра. Таким образом, моясь, получалось легко лицезреть голову соседа справа или слева. Арсений стоял в середине. Он посмотрел налево, потом посмотрел направо. Торчащие из-за стенок мокрые головы пьяных друзей навели его на счастливую мысль:

– Пацаны, а ведь у нас оставалась шестая бутылка!

– Угу! – ответила голова слева. – Ее Димоня куда-то спрятал. Чтобы мы не переусердствовали.

– Но мы ведь не переусердствовали?

– Неа, – подтвердила голова справа, – мы вообще ни в одном глазу!

– Надо найти бутылку!

– Найти ее сможет только Димоня. Если, конечно, что-то вспомнит. Но разбудить пьяного Димоню нереально, вы же знаете.

– Я найду! – уверенно сказал Арсений и прямо как был, голый и мокрый, направился в комнату.

– Арс, ты хоть бы вытерся, – услышал он вдогонку.

– Может быть, мне еще одеться?

Леха с Жориком, наскоро обмотавшись полотенцами, поспешили следом. К комнате вели мокрые следы. Стоя в дверях, они с любопытством наблюдали за голым Арсением, усердно обыскивающим все потайные углы помещения. Димоня ни на что не реагировал.

– Куда же ты ее спрятал, маленький злобный Димоня, – негромко приговаривал новоявленный следопыт, торопливо перемещаясь на корточках между тумбочками.

– Не испачкай свое хозяйство, пол у нас далеко не стерильный!

– Козырь, а можешь еще раз исполнить от моей тумбочки и до шкафа!

– Чем стебать, помогли бы лучше!

Но друзья не питали особой надежды на успех мероприятия, а посему лишь беспечно наблюдали за действиями товарища, вальяжно облокотившись на дверной косяк и скрестив на груди руки.

– Спрятанное Димоней не может быть найдено! Аксиома Зацепина!

Арсений встал в полный рост перед входной дверью, прямо напротив Лехи. Обнаженный Аполлон, да и только. Поднял голову вверх. Над входом располагались антресоли. Дотянуться до ручек с пола не получалось. Он подпрыгнул и открыл одну дверцу. Друзья отреагировали бурным смехом. Он подпрыгнул второй раз – другая дверца открыта. Жорик уже корчился от смеха, Леха пока хоть и с трудом, но все же сохранял вертикальное положение:

– Арс, прыгни, пожалуйста, еще разочек! Он у тебя при каждом прыжке так прикольно колдыхается…

Арсений подпрыгнул, повис на краю антресолей и не без труда подтянулся:

– Она там!

Его уже никто не слышал. Реплика утонула в приступе неудержимого истошного ржания. Там-то она там, но как ее достать? Дотянуться снизу не получается, а если повиснуть и подтянуться, то нечем взять, руки заняты. Стулья в комнате отсутствовали, до ближайшей кровати несколько метров. Да какие проблемы, ведь Арсений баскетболист! Он подпрыгнет повыше, дотянется до бутылки, схватит ее, быстро вытащит руку с вожделенным предметом из антресолей и благополучно приземлится.

Пьяный план был неплох. Он даже осуществился. Почти полностью. На целых 80 процентов. То есть подпрыгнуть-то он подпрыгнул, дотянулся до бутылки, схватил ее и даже вполне так себе успешно приземлился. Не успел только вовремя выдернуть руку с бутылкой из недр подвесного ящика.

Едва Козырев оказался на полу, бурный смех сменился гробовым молчанием. Бутылка все еще оставалась цела. То есть она сохранила свою форму и даже содержимое, но вся покрылась равномерной сетью микроскопических трещин. Мелкие кусочки зеленовато-коричневого стекла продолжали удерживаться между собой, похоже, только благодаря приклеенной к ним этикетке.

Друзья, которые к тому времени все втроем уже остались без полотенец, аккуратно, едва дыша, отнесли ее к столу. Достали литровую банку, в которой обычно кипятили чай. Хорошо еще, что для пробки нужен был нож, а не штопор! Аккуратно срезав крышку, они с превеликими предосторожностями перелили портвейн в банку. Даже с жидким азотом в физлаборатории они обращались менее трепетно, чем с этой бутылкой, которая осталась целой лишь благодаря некой неведомой силе. По всей вероятности, это была сила мысли трех людей, страстно желавших добраться до ее содержимого.

Отметить удачу решили там же, в душе. Поскольку ноги уже отказывались поддерживать наших героев в вертикальном положении, сходили в холл за пластиковыми стульями. Расположились в тех же кабинках. Включили теплую воду, разлили портвейн по кружкам. Выпили. Необыкновенная нега и блаженство наполнили тело каждого. Вот она, нирвана! Жорик выкинул стул и уютно устроился на полу, лежа прямо на резиновом коврике в кабинке. Леха оставался на стуле лишь номинально, ногами он уперся в перегородку, а голова склонилась в угол кабинки. Сверху текли струи горячей воды, приятно лаская разомлевшее, усталое тело.

– А знаете, что мне сейчас мешает ощутить абсолютную гармонию? – едва двигая пьяными губами, пролепетал Арсений. – Вот мы тут все такие отдыхаем, ловим неземной кайф, нас ожидают остатки портвейна. А наш лучший друг Димоня в это же самое время спит. Прикиньте, просто тупо спит! И он не знает, а может быть, и никогда не узнает, что в жизни бывает такое блаженство! Это не по-товарищески! Наш долг – приобщить его к сему священному действу!