Теория поля

– Видишь ли, о дважды рожденный, этот мальчик, он… В общем, у меня такое чувство, что он обладает некоторыми способностями. Я не могу это толком объяснить, потому что, сколько я ни пытался, ничего не смог обнаружить. И все ж таки я вполне определенно ощущаю…

Вместо ответа, старый йог протянул свои руки вперед, развернув их ладонями кверху.

– Подойди ко мне, юноша, – произнес он. – Положи руки.

Козырев сделал пару шагов в сторону Бурхана и слегка дотронулся до его ладоней. Но едва только кончики пальцев Арсения прикоснулись к мастеру, как тот внезапно отдернул свои.

– Будто током ударило! – смущенно объяснил Муса внезапную спонтанную реакцию.

– Ерунда, электростатика. Ковер у тебя слишком шикарный, учитель, – с добродушной усмешкой объяснил инцидент Евгений Михайлович.

Арсений промолчал, хотя в душе не был согласен со своим взрослым другом. Если бы электростатика, то он и сам непременно получил бы удар током. Однако ничего подобного юноша не почувствовал. Но в те годы он еще не позволял себе спорить с Малаховым. Бурхана же, похоже, подобная версия вполне устроила.

– Ладно, – снова предложил он, – давай сюда свои ладони! Прикасаться необязательно.

На этот раз все прошло без неприятных эксцессов. Гуру долго медитировал с закрытыми глазами. Арсений даже начал уставать. Руки отяжелели, в пальцах появилась мелкая дрожь. Он из последних сил старался удержать их горизонтально перед собой. Старику же, казалось, такая поза вовсе не доставляет ни малейшего неудобства.

Когда молодой человек уже был готов сдаться и в буквальном смысле слова опустить руки, Муса наконец-то убрал свои и открыл глаза. Взгляд его был весьма удивленным.

– Ничего не могу разобрать, это в высшей степени странно! Он будто затирает все перед собой там, в будущем. Впрочем, мне все же удалось разглядеть парочку любопытных моментов. Что это такое, пока сказать сложно. Очевидно одно, наши с ним судьбы связаны довольно тесным образом. Мы будто бы решаем одну общую задачу одновременно и в то же время каждый по-своему. Любопытно, чрезвычайно любопытно!

Арсений смотрел на него и ровным счетом ничегошеньки не мог понять. Малахова подобное объяснение йогина тоже не вполне удовлетворило. И все же он ответил:

– Стало быть, я не ошибся? Я чувствую в нем потенциал, но, как именно он должен проявиться, совершенно не могу себе представить.

Козырев в самое ухо тихим шепотом, дабы ненароком не оскорбить достопочтенного хозяина, обратился к Евгению Михайловичу:

– А почему вы назвали его дважды рожденным?

Но Муса, невзирая на предпринятые молодым человеком предосторожности, сумел уловить смысл его вопроса и сам ответил любознательному гостю. Казалось, он слышит самим сердцем.

– Дважды рожденным в Индии называют человека, который допущен к изучению Вед, получению древнего, сакрального знания. Процедура посвящения называется упанаяна. Видишь этот священный шнур? – учитель указал на свою шею. – Он называется яджнопавита. Когда-то давно на меня надел его мой учитель как символ служения Великому Брахмо[6 - Брахмо – понятие, обозначающее безличный, индифферентный Абсолют, «душу мира», первооснову всех вещей и феноменов. В ведийской философии концепция Брахмана (то есть Бога-Абсолюта) тесно связана с личностным восприятием каждым человеком всеобъемлющего Бога-Брахмана в качестве индивидуального Атмана – своего наивысшего запредельного «Я». Брахма также один из трех аспектов Высшего Бога в индуизме.], и с тех пор я его не снимаю.

– Как, совсем никогда?

– Ну разве чтобы поменять его на новый, – улыбнулся Бурхан. – Обрати внимание, он состоит из трех тесно переплетенных нитей. Точно также и наш видимый, материальный мир являет собой суть взаимодействия трех гун: саттвы, раджаса и тамаса. Все, что есть на этом свете – и хорошее, и плохое – всего лишь плод их причудливой игры.

Йогин на секунду задумался, будто осмысливая внезапно появившуюся идею, и продолжил:

– Формально ты уже достиг нужного возраста, не хотелось бы и тебе познать древнюю культуру Востока, приобщиться к сокровенным знаниям Патанджали? Поверь, в них скрыта Великая Истина, а в тебе я вижу неплохой потенциал.

Юноша недоуменно переводил взгляд с одного мужчины на другого и молчал. Муса выдержал паузу, но, так и не дождавшись ответа, продолжил:

– Впрочем, возможно пока еще рано. Не будем спешить. Ты должен сам прийти к такому решению, а для этого тебе придется еще немного повзрослеть. Отложим наш разговор на будущее.

* * *

Случилось так, что следующая встреча Арсения с Мусой Бурханом состоялась только через пять лет, уже непосредственно перед самым университетом. И снова они с Малаховым, как и тогда, в первый раз, заявились в гости к почтенному старцу. Тот торопливо протопал навстречу гостям характерной шаркающей походкой и протянул Арсению сморщенную, морщинистую руку. Взгляд его был открытым и добродушно-приветливым. Рукопожатие оказалось неожиданно сильным. Это небольшое тщедушное тельце хранило в себе еще много жизненной энергии.

На этот раз атмосфера необычной квартиры оказалась гораздо более привычной для взгляда человека, неискушенного в восточных тонкостях. Свет, густым мощным потоком падающий через свободные от штор окна, напрочь убивал былой налет мистической таинственности, который Арсений столь бережно хранил все эти годы в своей памяти. Сам мастер абсолютно не изменился внешне, но теперь встречал их на кухне за чашкой чая в обычных совковых трениках с обвисшими коленками.

Надо сказать, что подобная картина несколько обескуражила юношу. И если первый визит произвел на него столь неизгладимые впечатления, то теперь, наоборот, созданная ранее иллюзия стремительно рассеивалась, словно туман от свежего морского бриза.

Малахов заметил такое его состояние:

– Ты вырос, теперь уже нет нужды в дешевых эффектах. Не то чтобы мы разыгрывали перед тобой спектакль. Отнюдь! Муса действительно старается придерживаться восточных традиций, но при этом он продолжает оставаться обычным советским человеком.

– Откуда взялось это древнее учение, доподлинно неизвестно, – йогин сразу же перешел к самой сути, но Малахов как опытный преподаватель предпочитал не оставлять у слушателя белых пятен и для начала постарался обозначить общую цель всего мероприятия.

– Мы расскажем тебе о некоторых аспектах восточной философии. В силу определенных причин, нам обоим близка данная тема, и мы надеемся, что и тебя она тоже увлечет. Но решать тебе. Пока же просто послушай.

Бурхан благодарно мотнул головой и продолжил:

– Так вот, в том или ином виде учение йоги существовало задолго до того, как арийская цивилизация распространила свое влияние на территорию современной Индии. Возможно, древние арии принесли эти тайные техники с собой, но скорее всего знание зародилось именно там, на полуострове Индостан. Исторические исследования и археологические раскопки дают нам неопровержимые доказательства, что некие похожие обряды применялись людьми за многие сотни лет до нашей эры, то есть до рождества Христова. Прямых записей об этом нет, оно и понятно, но зато сохранились всяческие прочие артефакты, убедительно сие доказывающие.

Первые письменные источники, в которых встречается нечто, отдаленно напоминающее йогу, – это Веды. Значение Вед для культуры Востока переоценить невозможно. Веды для индусов – как Библия для христиан или Коран для мусульман, только появились они гораздо раньше. Шрути, «услышанное», откровения, священные писания. Да и вообще они представляют собой, возможно, самые старые, самые сокровенные знания на земле! Духовные знания, сосредоточие вселенской мудрости. Даже по самым скромным оценкам, их возраст не менее трех тысяч лет, хотя достоверно определить реальный период возникновения этих мыслей невозможно. Неизвестно, сколь долго передавались они из уст в уста, от учителя к ученику.

Кроме самих Вед важные элементы йогического учения присутствуют и в более поздних комментариях к ним, так называемых Упанишадах. Там же впервые вводится и сам термин «йога», который может трактоваться в очень широком смысле значений. Это и связь, и единение, и метод, и усилие. И вообще йога являет собой понятие настолько глобальное, что скорее это она оказывает влияние на значение слов, нежели слова способны определить всю глубину ее философского смысла.

Далее, если следовать в хронологическом порядке, о йоге нам повествуют тексты древнего индийского эпоса. Здесь, пожалуй, следует особо отметить Бхагават-гиту[7 - Бхагават-гита (санскр. «Божественная песнь») – памятник древнеиндийской литературы на санскрите, часть Махабхараты, состоит из 700 двустиший (шлок). Бхагавад-гита является одним из священных текстов индуизма, в котором представлена основная суть индуистской философии. Считается, что Бхагавад-гита может служить практическим руководством как в духовной, так и в материальной сферах жизни. Часто Бхагавад-гиту характеризуют как один из самых уважаемых и ценимых духовных и философских текстов не только традиции индуизма, но и религиозно-философской традиции всего мира.], часть Махабхараты[8 - Махабха?рата (санскр. «Великое сказание о потомках Бхараты», по имени царя Бхараты, потомка древнего царя Куру) – древнеиндийский эпос. Одно из крупнейших литературных произведений в мире, содержит более 75 000 двустиший (шлок), что в семь раз длиннее Илиады и Одиссеи взятых вместе и в четыре раза больше Библии. В индийской традиции считается «пятой Ведой». Одно из немногих произведений мировой литературы, которое само о себе утверждает, что в нём есть всё на свете.], настоящего памятника восточной литературы. В нем, кстати, удивительно точно передана вся суть сложной индуистской философии.

И если Бхагават-гита представляет нам философию йоги, то ее методики и практики, пожалуй, впервые систематизировал, классифицировал и, если хочешь, разложил по полочкам в виде коротких сутр индийский мудрец Патанджали, живший во втором веке до нашей эры. Именно ему многие отдают почетное звание основателя йоги. И хотя заслуги его несомненны, все же награждать сего достойного мужа подобным титулом было бы не вполне правомерно.

К сожалению, сутры Патанджали не могут претендовать на полноту и всеобъемлемость. Это скорее зарисовки, некий план лекции, помогающий ученику легче запомнить преподносимый ему материал. Вот почему постижение йоги до сих пор невозможно представить без мудрого, а главное, духовно подходящего наставника. Конечно, с развитием письменности, с ростом культуры, образованности людей стали появляться многочисленные подробные комментарии, но я все же считаю, что роль учителя, непосредственного, личного наставника в процессе постижения йоги преувеличить невозможно!

Лекция получалась довольно скучной, формальной, но Козырев слушал очень внимательно, старался не упустить ни единого слова. Муса Бурхан прервался, вскипятил чайник и второй раз залил горячей водой ароматные чайные листья в большом белом заварнике. Воспользовавшись естественно возникшей паузой, его рассказ тут же подхватил Евгений Михайлович.

– Видишь ли, Арсений, как уже сказал наш уважаемый ачарья[9 - Ачарья – духовный вероучитель и одновременно человек, обладающий глубокими знаниями. В отличие от гуру, ачарья означает либо интеллектуально признанного главу духовной традиции в данном поколении, либо родоначальника новой традиции. Как правило, ачарьи – это философы или теологи.], вся культура Востока делится на две большие части относительно признания или непризнания авторитета Вед. Индуизм формально относится к ортодоксальным, или «астическим», школам, а следовательно, считает Веды священными, боготворными. Термин происходит от слова «асти», то есть «существует». А вот буддизм, напротив, авторитет Вед не признает, и, стало быть, принадлежит к категории «настика», что в переводе означает «не существует». Йога с теми или иными отличиями входит в основу обеих этих традиций.

Да и вообще, как бы там ни было, практически все многочисленные восточные философские школы, астические и настические, теистические или отрицающие влияние божественного начала, в основе своей более-менее точно придерживаются основных принципов, изложенных в йоге. Такие понятия, как «карма», «самсара», «мокша», типичны для любых индуистских учений, и понятия эти, в свою очередь, неотъемлемо входят в йогу. Поэтому если и существует что-то в восточной философии, что едино для всех ее направлений, то это, несомненно, именно она и есть.

Муса разлил чай по стаканам и вновь завладел словом:

– Зеленый чай. Самый что ни на есть индийский. Вторая вода ярче проявляет вкус. Только не вздумайте портить его сахаром! – последнюю реплику радушный хозяин произнес поспешно, заметив, что Арсений потянулся к фарфоровой сахарнице.

Из дальнейшего рассказа двух авторитетных мужчин, по очереди сменяющих друг друга в ходе этого длительного двойственного философского монолога, юный Козырев мало что понял.

Неизбежность человеческих страданий, бесконечная череда вынужденных перерождений, порочная привязанность души к материальному миру, страсти и эмоции и, как итог, необходимость обретения просветления – все это смешалось, переплелось в неокрепшем юношеском сознании запутанным философским клубком. Естественно, за столь короткий срок Арсений не мог понять, а уж тем более усвоить всю глубину тонкой восточной мудрости, но кое-что, самую основу учения, он все же сумел для себя уяснить.

Видя такую его растерянность, Малахов поспешил объяснить главную идею сегодняшней встречи:

– Понимаешь, мой мальчик, дело в том, что нашему уважаемому Мусе Бурхану удалось заглянуть немного вперед, туда, за доступный человеческому взору горизонт. И там он увидел нечто такое, что мы сочли невозможным утаивать от тебя. Вот почему потребовалось это, возможно, несколько затянутое предисловие. Вот зачем мы сегодня явились с тобой сюда. Пожалуйста, Муса Джи, расскажи юноше, что ты знаешь.

Бурхан несколько секунд молчал в нерешительности, будто собирался пойти на последний шаг, после которого уже не будет возврата. Затем запросто, словно речь шла о самых обыденных вещах, сообщил:

– Судя по всему, тебя ожидает непростая, но великая судьба. Мне сейчас даже трудно представить весь масштаб твоего возможного величия, но, поверь мне, он будет практически безграничным! Только тебе решать, в какой именно степени и как ты захочешь им распорядиться.

Арсений ошалело смотрел на пожилого йога, пытаясь понять, зачем тому потребовался столь странный розыгрыш. Старик вовсе не походил на сумасшедшего, напротив, выглядел вполне адекватным и неглупым человеком. И если в их первую встречу весь этот восточный антураж несколько сбивал с толку, поражал и восхищал, то сегодня хозяин необычного жилища предстал перед ним совершенно нормальным, здравомыслящим мужчиной. Как всегда в таких случаях, на помощь вовремя подоспел Евгений Михайлович.