Незнакомец

Карпонос. Да кто ж позволит? Нет, извините. За это мы можем дать по рукам. Вот еще новости… «поборы»… Это вполне стихийный порыв. Другое дело, что этот порыв мы приветствуем и ему придаем испытанные организационные формы. Так что уж ваша щепетильность в данном случае – ни к чему.

Грудкова. Тем более что к вам не пристанет. Вы у нас – как жена Цезаря.

Лалаев. Вы так считаете?

Грудкова. Безусловно.

Лалаев. И все ж, если б это мероприятие не имело общественного значения, я бы его не допустил.

Карпонос. Да, но оно его имеет. (Деловито.) Хочу еще раз оговорить порядок чествования, Аркадий Павлович. После того, как вас введут…

Лалаев. Кто введет?

Карпонос. Я с Марианной Маратовной.

Лалаев. Хорошо.

Карпонос. Я скажу несколько слов, чтобы задать правильный тон.

Лалаев. Я только очень прошу, друзья мои, чтоб это носило непринужденный, скромный и, в известной мере, даже неофициальный характер. Я понимаю, что вы не можете пустить это дело на самотек, но я прошу обойтись без захваливаний, несколько отдающих рекламностью.

Карпонос. Рекламности, думаю, избежим, но учтите, Аркадий Павлович, что в проведении таких торжеств нами накоплен немалый опыт, который просто грех не использовать.

Лалаев. Я полагаюсь на ваш такт.

Карпонос. Закончив, я предоставлю слово Метлахову для прочтения адреса.

Лалаев. Не рискованно? Он ведь такой… Может внести неверную ноту.

Карпонос. Я просмотрела. Все нормально. Потом получат слово сотрудники. Ветераны и молодежь.

Лалаев. Но этот Башмаков… Вы ведь знаете… Крайне неповоротливый ум.

Карпонос. Три фразы. Затем Марианна Маратовна вручит вам некоторые сувениры.

Лалаев. Ах, не надо бы…

Карпонос. Надо.

Лалаев. Излишне.

Карпонос. Надо, и не о чем говорить. И уж тогда, Аркадий Павлович, вы выступите с ответной речью.

Лалаев. Ну что же, все хорошо продумано. У меня замечаний нет.

Карпонос и Грудкова встают.

Вот что еще я хотел сказать. Послезавтра по этому поводу дома у нас – интимный вечер. Соберутся достойные люди. Отметить печальное событие.

Протестующий жест Грудковой.

Старость, старость стучит в окно.

Протестующий жест обеих женщин.

Вы понимаете, я лишен возможности пригласить всех сотрудников, но вас обеих прошу пожаловать.

Грудкова. Приду, если только вы будете веселы и перестанете нас огорчать этими вздорными настроениями.

Карпонос. Вот еще – нашли старика. Да кто ж поверит? Спасибо. Буду.

Лалаев. Я думал еще позвать Метлахова. Он вроде бы для застолья хорош. Но вот беда – по натуре бестактен. Может неверно истолковать.

Карпонос. Еще сморозит… Такой язык.

Лалаев. Да, да. Сморозит. Это опасно. Тем более будут достойные люди. Что же, мы обсудили все и внесли необходимую ясность.

Карпонос. Побежала. Дела, дела.

Лалаев. Благодарю вас, Татьяна Гурьевна. (Карпонос уходит.)

Грудкова. Аркадий Павлович, как же быть? Вы примете этого Незнакомца?

Лалаев. Что за фамилия. Без меня.

Грудкова. Но он – скандален. А я только женщина.

Лалаев (целуя ее руку). Я это знаю и ценю.

Грудкова. О, какой…

Лалаев. Избавьте. Избавьте. Здесь какое-то темное дело. Подумайте сами: удостоверить, что он своему брату брат. Здесь пахнет нечистым. Без меня. Есть Метлахов, есть Башмаков. (В трубку.) Дуся. Метлахова ко мне.

Дуся. Осип Николаевич. Вызывают.

Метлахов проходит в кабинет.

Лалаев. Послушайте, Осип Николаевич. Неужто нельзя меня оградить от разного рода притязаний? То какая-то «Автопокрышка», которая хочет растащить все наши фонды, то чей-то брат. Какой-то таинственный… Незнакомец. Я поражаюсь, как вы можете входить с ним в какие-то отношения и апеллировать ко мне. Это дело нечисто, нечисто… Я обоняю дурной запах. Руководитель обязан быть как жена… (Смотрит на Грудкову.)

Грудкова. Цезаря.

Лалаев. Совершенно верно. Всем, чего я в жизни достиг, я обязан своей репутации.

Метлахов. Незнакомца беру на себя.

Грудкова. Мы – свободны?

Лалаев. Работать, работать.