Добрая земля за Иорданом

Уже в изгнании Каин познал свою жену, которая родила сына Ханоха (синод. Еноха). Мы также узнаем об основании города, названного по имени Каинова сына. Вот, собственно, и все сведения, которыми мы располагаем о последующей жизни героя. Далее следует перечень потомков Каина до седьмого колена… Но об этом чуть позже.

Следует помнить, что Бытие рассказывает нам только о глобальных событиях становления человеческой природы. Откуда нам знать, что происходило вокруг очерченных для нас границ? Нам поведали лишь о том, что случилось в Эдене, даже не в Эдене вообще, а лишь в саду Эдена (ган Эден), своеобразной лаборатории, устроенной Всевышним для формирования человеческой самости. О протяженности этих событий во времени мы можем только догадываться. Географическая идентификация земли Эден хоть и ведется учеными, а все ж остается лишь гипотезой, точнее несколькими гипотезами, одну из которых мы рассмотрели выше. У нас нет никаких оснований утверждать, что «эденская лаборатория» была единственной. Нельзя исключить, что одновременно или с определенной временной паузой «эксперимент» мог быть повторен или даже умножен. Как бы там ни было, но из текста Бытия мы знаем достоверно, что, помимо Каина и его родителей, на земле существовал как минимум еще один человек – будущая жена Каина. Возможно, у нее были родители, но не исключено, что она была создана Господом каким-то совсем неизвестным нам образом. Наличие этой безымянной женщины делает вполне вероятным существование и других людей на земле. Таким образом, город Ханох, основанный Каином, не был городом-призраком и имел свое население.

«Письменных свидетельств о городе, называемом Енох не сохранилось, – пишет А. Азимов, – но есть гипотеза, что впоследствии этот город стал известен как Сузы. Возникший еще в каменном веке, он оставался главным городом Элама на протяжении тысячелетий»[29 - Азимов А. Путеводитель по Библии. Ветхий Завет; пер. с англ. О. А. Блейз, С. П. Евтушенко; М.: Центрополиграф, 2013, стр. 31].

Объясняя смысл легенды о Каине и Авеле, ученые чаще всего трактуют его как иносказательное отражение начавшегося конфликта между земледельческими и скотоводческими племенами: мол, евреи, сами бывшие скотоводами, воплотили свои обиды в образе пастуха Авеля, незаслуженно пострадавшего от пахаря Каина. Это весьма трогательное объяснение, но и очень наивное. Заблуждение происходит от непонимания «расстановки сил». Нам ведь рассказана история Каина, а не Авеля: Каин, а не Авель, единственный допотопный патриарх, кроме Адама и Ноя, который имеет свою историю в Пятикнижии. Называя Каина «изгнанником» и «скитальцем», находящегося в то же время под особой защитой Господа, Бытие, может быть, предвосхищает в его лице многотысячелетнюю судьбу еврейского народа. Имя Каин интересно еще и тем, что в отличие от многих имен древности оно имеет совершенно прозрачную этимологию и означает «кузнец».

3

К концу V тысячелетия до н. э. человечество вступает в новую фазу своего развития – эру металлургии. С этого времени все события в его истории в решающей мере будут связаны с овладением искусством обработки металла. По-видимому, история Каина повествует о возникновении группы людей новой, ранее неведомой профессиональной и социальной ориентации – кузнецов. Профессия кузнеца для того периода истории означала тоже, что и авиатор в начале XX века и космонавт – в его середине.

Естественно, древние кузнецы должны были вести бродячую жизнь «скитальцев», перемещая свое производство в зависимости от наличия легко доступной металлической руды и от возможности реализации плодов своего труда. Подверженный многим опасностям, практически беззащитный «изгнанник» должен быть огражден от посягательств словесным императивом – табу: «Всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро», а также охранным знаком, знаменитой «каиновой печатью». Есть разные толкования того, что представляла собой эта «печать». Но если нечто материальное все же имело место в действительности, то почему бы не предположить, что печать эта была изготовлена из неизвестного в ту пору материала под названием «металл» как свидетельство особого назначения этого «скитальца» – носителя будущих традиций человеческой истории. Тем более что ранняя металлургия не была связана ни с разработкой месторождений руды, ни даже с поисками самородков; первый на земле металл выплавлялся из «небесных» камней в прямом смысле этого слова – из метеоритов, что, конечно, не могло не связывать кузнечный промысел с промыслом высших сил.

Впоследствии же разведка месторождений с неодолимой неизбежностью диктовала необходимость миграции кузнечного производства сперва на север и северо-восток, а потом и в более отдаленные регионы Евразийского континента.

Профессор Колумбийского университета (США) Борис Мойшезон весьма неожиданно интерпретирует события, связанные с Каином, его потомками и последователями[30 - Мойшезон Б. Загадки древних цивилизаций// «Ной», армяно-еврейский вестник, 1996, № 19]. По его мнению, не случайно одним из главных героев древнего иранского эпоса стал кузнец Каве (видоизмененное «Каин»). Древняя армянская легенда повествует о Куаре и его братьях – основателях городов. Ведь именно Каин основал первый город на земле. Любопытно, что в одной из копий Шумерского царского списка, древнейшего памятника истории Месопотамии, город Куар упоминается в качестве резиденции допотопных царей. Старинная хазарская крепость Куйяб (отметим чередование корней ков – куй), впоследствии известная как Киев, согласно легенде, которая приводится в «Повести временных лет», была основана на Днепре тремя братьями Кием, Щеком и Хоривом. Исследователи отмечают: пара «Кий – Щек» похожа на библейскую пару «Каин – Шет» – имена продолжателей рода Адама и Хавы. «… Имя третьего брата, Хорива, – отмечает русский историк Георгий Вернадский, – имеет библейское происхождение. Хорив – это русская транскрипция имени Хореб. Имя это связано с названием холма Хоривицы, по-видимому, места поселения хазарских евреев в Киеве»[31 - Вернадский Г. В. История России. Древняя Русь; Тверь: ЛЕАН, М.: Аграф, 1996, стр. 337].

Фамилия Коваль (Ковалев) распространена в России и Белоруссии по сей день.

Дальше на севере форма «калев» нередко встречается в эстонском языке, в литовском обнаруживаем «калвис» в значении «кузнец», в финском – название эпоса «Калевала». Интересно, что в генеалогиях древнего Израиля среди колена Иеуды важное место занимает герой Калев, связанный с «кнезититами», что соответствует потомкам рода Кеназ, почти наверняка связанному с кенитами (каинитами), потомками Каина. Один из крупных городов северной Сирии до сих пор называется Халеб (в европейском варианте Алеппо). И в этом нет ничего удивительного, если учесть, что в письменных документах II тысячелетия до н. э., обнаруженных в северо-западной Сирии, этническая группа Халеб упоминается рядом с кочевниками Хабиру, часто отождествляемыми с предками евреев.

В связи с библейским сказанием о Каине и Авеле Самюэль Хук писал: «Вероятно, это фрагмент древней истории кенитского клана, о котором в истории евреев содержится довольно много информации… Кениты всегда были кочевым (или полукочевым) народом и в основном жили в шатрах. Однако предок кенитов… выступает как строитель городов… Он предстает основателем рода, который дал начало всем росткам цивилизованной жизни»[32 - Хук С. Мифология Ближнего Востока, стр. 118].

Существует гипотеза, согласно которой родственные Моисею мадианитяне были потомками древних кенитских кланов и с древнейших времен разрабатывали медные рудники Синая. Возможно, при составлении Пятикнижия Моисей пользовался сведениями о Каине и кенитах, почерпнутыми от его мадианских родственников.

Уже к концу V тысячелетия до н. э. в некоторых областях Ближнего Востока в употребление входят золото, серебро, олово, свинец и, конечно, медь. Вплоть до появления железа именно медь, – сперва без примесей, а потом и в сплавах с другими металлами, особенно оловом – приобрела решающее значение в хозяйственной жизни людей. Конечно, кремний или обсидиан куда тверже меди. Но даже и в холодном виде медь способна изменять свою форму с помощью ковки, не говоря уже о расплавленной меди, которой можно придать любую форму. Для изготовления шлифованного каменного топора необходимо затратить недели, а то и месяцы напряженного труда. С помощью медных инструментов это можно сделать гораздо быстрее и легче. Медные ножи, топоры, наконечники копий, рыболовные крючки, иглы и многое другое стали более функциональными и легко усовершенствовались. Что же касается труб, проволоки и гвоздей, то всего этого просто невозможно изготовить из камня.

Первые, самые ранние способы выплавки металлов из руды были, разумеется, достаточно примитивными. Руду просто обжигали на костре, а затем нагревали в смеси с древесным углем в плавильных котлах. Но из-за несовершенства металлургического производства, а также сравнительной редкости рудных месторождений, доступных поверхностной разработке, медь еще долго не могла вытеснить камень из хозяйственной жизни людей.

В одной из библейских книг, Книге Иова, есть неожиданные строки, в которых речь идет о разработке месторождений металлической руды: «Так, у серебра есть источная жила, и у золота место, где его плавят. Железо получают из земли; из камня выплавляется медь. Человек полагает предел тьме и тщательно разыскивает камень во мраке и тени смертной. Вырывают рудоносный колодезь в местах забытых ногою, спускаются вглубь и зыблются вдали от людей». (Иов 28;1–4)

Не подлежит сомнению, что Иов, которому принадлежат эти слова, был не понаслышке знаком с геологоразведкой и горнодобычей, а стало быть, мог принадлежать к «клану кузнецов»; многие детали его рассказа просто недоступны для человека со стороны.

Писатель Яков Кумок, сам в молодости геолог, автор эссе об Иове, пишет: «Серебро выдалбливали из жил каменными молотками, золото, по всей видимости, собирали в россыпях и переплавляли в слитки. То же самое производили с медью, а железо выламывали в расщелинах и оврагах. Потом глыбы подвергали обработке… Освещая себе путь факелом, а то и лучиной древний рудознатец протискивался между скалами, куда не проникают солнечные лучи… Рудознатцы «били штреки» – вертикальные или наклонные колодцы – и, спускаясь на люльках, «висели и зыбились», отбивали куски породы, складывали в корзины, а те уж на веревках поднимали наверх их товарищи»[33 - Кумок Я. Величие из праха и пепла// Книга Иова; М.: Когелет, 1999, стр. 360].

И эти воистину каторжные работы многие века определяли магистральную линию развития человеческой цивилизации!

Постепенное усовершенствование техники выплавки меди помогло значительно улучшить орудия производства. Медные мотыга и лопата позволили людям приступить к строительству оросительных каналов. Становление металлургии дало толчок к развитию ткацкого и гончарного производства. Усложнившиеся технологические процессы потребовали специализации. При этом технический прогресс значительно увеличил число жертв при вооруженных столкновениях. Металлическое оружие предопределяло военное преимущество тех, кто им обладал. Межплеменные столкновения превращаются в настоящие войны. Вот о таком, весьма нежелательном направлении развития истории человека повествует рассказ о потомках Каина, и особенно те стихи, где говорится о клане Лемеха.

4

Четвертая глава Книги Бытия заканчивается родословной Каина – так называемой кенитской генеалогией.

Вот она: (Адам) – Каин – Ханох – Ирад – Мехияэль – Метушаэль – Лемех (в ивритском, масоретском прочтении). По сути дела на этом перечислении разговор о первой родословной на земле исчерпан. Только о семейном клане Лемеха сообщаются некоторые важные подробности, но мы вернемся к ним позже.

Борис Берман дает следующую интерпретацию кенитской генеалогической линии:

Ханох означает «воспитывает», «обучает», «развивает»; время Ханоха – это эпоха просвещения в худшем смысле этого слова: «просвещенная» цивилизация, основанная на отчужденности человека от Бога, на бездуховном, автономном от Бога развитии;

Ирад – означает «горожанин», от слова «ир», в понятии «ирад» есть оттенок самоволия и упрямства; время Ирада – это эпоха порочной, самодовлеющей урбанизации всего человеческого бытия (по-видимому, речь идет о расцвете городской цивилизации, противостоящей первоначальной пастушеской идиллии, в реальности, конечно, не существовавшей);

Мехияэль – тот, в котором стерт Бог: эпоха тотальной урбанизации переросла в эпоху атеизма;

Метушаэль – призывающий народные массы, взывающий к толпе и побуждающий ее действовать; эпоха атеизма перерастает, таким образом, в эпоху взбаламученных народных толп, стихийных непродуктивных преобразований;

И, наконец, Лемех: время Лемеха – это эпоха несчастья, страха и насилия…

Впрочем, в Пятикнижии сказано лишь, что Лемех взял в жены двух женщин – Аду и Циллу. Ада родила двух сыновей – Иавала, «отца всех живущих в шатрах со стадами», и Иувала, «отца всех играющих на киноре и свиреле». Двое детей было и у Циллы: сын Тувал-Каин (иными словами, Тувал-кузнец), «шлифующий и кующий всякую медь и железо», и дочь Наама, о которой здесь ничего не сообщается, но из устной традиции известно, что эта женщина впоследствии стала женой знаменитого Ноя.

(Отметим, что в одной из первых, принципиальнейших легенд Пятикнижия наряду с важнейшими формами человеческой деятельности, такими как скотоводство и кузнечный промысел, стоит музыкальное творчество).

Далее приводится речение Лемеха, обращенное к своим женам, в котором вождь клана пытается объясниться в каких-то своих проступках, по-видимому, весьма серьезных… Согласно устной традиции, по роковому стечению обстоятельств Лемех убил своего пращура престарелого Каина, а затем и своего собственного сына Тувал-Каина. Узнав об этом, Ада и Цилла в ужасе отказываются от мужа. В словах Лемеха звучат угроза и оправдание одновременно. Торжественность момента подчеркивается неожиданным переходом повествования на поэтический язык – «высокий штиль».

Вот как передает этот монолог Борис Берман:

«Слушайте моего голоса, жены Лемеха,
Внемлите моему речению,
Ибо мужа убил в рану мне,
И дитя (мальчика) в поражение мне.
Если дважды семь Каину месть,
То Лемеху – семижды семь» (Быт. 4; 23, 24).

Берман разъясняет смысл слов Лемеха: «Пусть я убил и пращура, и сына, и кого угодно, – ну и что? Каин за то же самое наказан через семь поколений. Да еще Господь предупредил, чтоб никто не смел его тронуть. И это Каин, символ убийства, а я всего лишь Лемех. Мне, Лемеху, отмстится «семижды семь», то есть в столь отдаленные времена, что сейчас это не имеет значения. Лемех вызывающе демонстративно разрешает себе убийство. Безответственность Лемеха перед Богом дошла до степени цинизма».

Впрочем, в традиционном переводе смысл этого места заметно отличается от варианта, предложенного Борисом Берманом. Обычно слова Лемеха передают так: «…Мужа убил я за рану мне, и отрока за язву мне. Если Каин отмщен будет в семеро, то Лемех в семьдесят семь раз». В контексте сведений устной традиции эти слова можно понять следующим образом: «Да, я убил и мужа, и отрока за причиненный мне ущерб… Если уж Каин, убивший безвинного брата, по словам Господа, будет отмщен «в семеро», то за мою голову Он взыщет во много раз суровее…»

Очевидно, Лемех пытается уйти от возмездия, угрожая кому-то (вероятно, родственникам) кровной местью… Как бы там ни было, перед нами предстает еще один убийца в роде человеческом. И эта экстремальная модель поведения грозит стать рутинной, что, по-видимому, и случится в преддверии Потопа. Другой конспект сценария развития человечества представлен в пятой главе Бытия, в так называемой сифлянской генеалогии. Вот она: (Адам) – Шет – Энош – Кейнан – Маалальэль – Иеред – Ханох – Метушелах – Лемех… (в ивритском, масоретском прочтении).

Сын Лемеха Ной открывает собой новую эру духовной истории человечества, а потому, очевидно, речь здесь идет уже не столько о потомках Шета, сколько о предках Ноя. Складывается впечатление, что в обеих генеалогиях разыгрывается один и тот же сценарий, но в разных постановках. По сути дела вторая попытка основать человеческий род базируется на Эноше. Недаром люди порой называются в Пятикнижии не по имени Адама или Шета, а по имени Эноша – «эношим».

По мнению некоторых исследователей, «совпадений» в обеих генеалогиях так много, что, скорее всего, перед нами всего лишь разные устные варианты одной и той же эпической традиции: при смысловом совпадения имен Адам и Энош, обе линии отличаются лишь незначительными вариациями в именах, а также порядком их расположения. Такого рода деформации неизбежны при устной передаче. Может быть, эта версия и небезосновательна, но она не лишена определенных натяжек. Например, имена Ирад и Иеред действительно похожи, но их этимология различна: Ирад, как мы уже видели, связано со словом «ир» – город, а Иеред – с понятиями «спуск», «опускание».

В этой связи, есть основание задуматься: не об одном и том же Лемехе идет речь в обеих генеалогиях? В любом случае, согласно устной традиции, женой Ноя стала Наама, дочь Лемеха из рода кенитов. Следовательно, обе линии так или иначе сливаются в одну.

Это обстоятельство очень важно, поскольку кенитская генеалогия не дает нам никаких временных привязок, в ней вообще отсутствует указание на какие бы то ни было временные отрезки. Сифлянская генеалогия, наоборот, всякий раз скрупулезно подчеркивает, на каком году жизни у отца родился первенец, сколько лет прожил отец после его рождения и, наконец, в каком возрасте отец ушел в мир иной. Если предположить, что оба рода – кенитский и сифлянский – существовали параллельно (а к этому имеются достаточные основания), то это означает, что один и другой Лемехи были современниками (если, конечно, речь не идет об одном и том же человеке). Нетрудно, таким образом, подсчитать, что согласно библейской хронологии события их жизни относятся к рубежу IV и III тысячелетий до н. э. по современному летоисчислению.

Примерно в это же время, в начале III тысячелетия, вероятно, жил и сын Лемеха Тувал-Каин – согласно библейской традиции, один из родоначальников металлургического производства. Тувал – область в Малой Азии, и именно там находились известные на Ближнем Востоке древние комплексы выплавки металла из руды. Вероятно, кузнецы Тувала, «тувал-каины», славились изготовлением оружия, украшений и иных изделий из меди и бронзы. Именно к этому периоду истории ученые относят начало Бронзового века.

Согласно некоторым источникам в начале III тысячелетия до н. э. на Синае и в Негеве кочует племя или группа кланов кенитов. После 2900 года до н. э. в их распоряжении находился довольно крупный город неподалеку от современного Арада, который был разрушен около 2700 года до н. э. В XI веке до н. э. на этом месте возникает небольшое поселение со святилищем, принадлежащим кенитам.

Святилище в Араде – одно из первых по времени на земле израильтян, по данным археологических раскопок. Его ориентация и общая планировка во многом напоминают Храм Соломона в Иерусалиме, построенный почти век спустя. Но еще больше святилище сходно с описанием Скинии в пустыне, сооруженной при Исходе из Египта по указанию Моисея. Исследователи подчеркивают особый вклад кенитов в развитие религиозных идей Израиля.

Согласно библейской традиции кланы кенитов восходят к родственникам Моисея жрецам медианитян Иофору (Итро) и Ховаву. О поселении кенитов в Иудее сказано: «Сыны тестя Моисея, кениты, пошли из Города Пальм (скорее всего, одно из названий Иерихона) с сынами Иеуды в пустыню иудейскую, на юг к Араду» (Суд. 1;16), т. е. к принадлежащему им святилищу, где, возможно, служили жрецы рода Ховава.

В период Судей от клана Ховава отделилось семейство кенита Хевера и переселилось на север в район Изреельской долины. Во времена пророчицы Деборы жена Хевера Яэль оказала израильтянам помощь, заманив в свой шатер и убив ханаанейского полководца Сисру. В царствование Саула были известны «кенитский Негев» и «города кенитов» к югу от Иуде и. Примерно в это же время завершается процесс слияния кенитов с иудеями, имевшими давние родовые, деловые и духовные связи.

Но на этом история Каина и его потомков не кончается. Имя Каина – первого человека, рожденного людьми, первого убийцы в человеческом роде – не забыто до сих пор. Деятельность Каина, связанная со строительством городов и обработкой металлов, стала основой человеческой цивилизации, определившей само ее существование, а может быть, и проклятье.