Солнечная дорожка

А может быть наивен он?

Выпьем за трудоголиков!

Нет жалости к себе не толики.
Ну что за люди трудоголики!
Им можно вовсе не платить,
но этим их не укротить.

Коллеги "дуют" в турпоход,
а он с собой работу прет.
Все едут летом отдыхать,
а он готов "пахать", "пахать".

С ним секретарша про любовь,
но хочет он работать вновь.
Друг говорит: "Что за бабенка!"
А он: "Вот это работенка!"

Жена: "Поедем на курорт".
А он: "Меня работа уже ждет".
Жена: "Ты просто идиот".
А он: "Неполот огород".

Но все же должен я сказать:
– Нельзя их нам не уважать.
Долой, ребята, алкоголиков
и выпьем мы за трудоголиков.

Горе от ума

Как много развелось дебилов,
хоть впору "караул" кричать.
В почете хамство, грубость, сила,
а интеллект – изволь молчать.

Не нужен он для власть имущих,
толпою легче управлять,
толпа влезать не будет в сущность,
толпе не надо много знать.

Толпа подачкам будет рада,
кусочкам малым пирога,
делиться властью с ней не надо,
а власть им, ой, как дорога.

Толпа не спросит: – Миллионы
как можно честно раздобыть?
Ее им безразличны стоны
– Ну, право, люди, хватит ныть!

Для кайфа разве мало водки
и секс дешевый – нет проблем,
а мы закроем быстро глотки
любителям запретных тем.

И пусть на суше и на море,
как мудро заявил поэт,
нам от ума лишь только горе,
я все же славлю интеллект!

Жене

Мы вместе жизнь прошли, родная.
Беда и радость – пополам.
Всегда спешил я к дому, зная,
любимая меня ждет там.

Глаза закрою на мгновенье
и вижу, словно в первый раз
я вальса дивное круженье
и блеск глубоких карих глаз.

Сибирь, январские метели,
наш первый дом, кроватка малыша.
Меня теплом незримым грели
твоя любовь, твоя душа.

Мне не страшна была работа,
работал, не жалея сил,
мне помогала лишь твоя забота,
ее я не всегда ценил.

Судьба, увы, была жестока,
и черной часто была ночь…
С гранита смотрит одиноко
для нас всегда живая дочь.

И пусть остры болезни стрелы,
с "косою" просьба не спешить!
Хочу букет ромашек белых
тебе, родная, подарить.

Люблю я запах скошенной травы

Люблю я запах скошенной травы,
дымок костра у голубой опушки
и трепет на ветру березовой листвы
и ивовый шатер над тихою речушкой.