Менеджер

Олегу Кондрашову в последнее время не хватало именно такого. Интереса в работе. Она стала рутиной, без огня, разжигавшегося в нем во времена его первых дел. Конечно, бросать дело, которому он посвятил значительную часть своей жизни, Олег не собирался, но погружаться в болото бесконечных убийств на бытовой почве, он уже давно устал.

Иногда, может быть раза два—три в год, Олег, кроме материалов многочисленных дел, знакомился с классической детективной литературой. Пуаро, Мегрэ и даже мисс Марпл восхищали его своей непосредственностью и, конечно, умением находить виновных во всех преступлениях, за расследование которых они брались. Та легкость, применяемая ими в делах, по мнению Олега, не была доступна ему, а также всем следователям, которых он знал. Выдуманные писателями преступления, расследовались выдуманными сыщиками, выдуманными методами. Романтика в душе Олега после прочтения этих книг сохранялась ровно до того момента, пока он не знакомился с материалами очередного дела из реального мира.

В них не было изысканности, не было ничего необычного, не было даже доли той выдумки, которая всегда была во всех детективных романах, которые он изредка читал. А теперь, мог ли человек, который пришел сдаваться за совершение не Бог весь какого правонарушения и подозреваемый в более тяжком преступлении, принести ему потерянную радость от работы? Олег надеялся на это. Он хотел, чтобы это дело не стало одним из тех, которые следователи обычно хотят быстрее завершить. Его тоску по сложности в работе никто из его отдела не понимал, поэтому он просто перестал с кем-либо разговаривать на этот счет, а все чаще старался расследовать дела один, не прибегая к помощи сослуживцев.

Завязка дела Неволина уже не была похожа на остальные дела. В полицию обратился человек, которого избили и у которого похитили дочь. На следующий день с повинной пришел другой человек, который признался, что избил первого, но девочку не трогал. Многообещающее начало. Кондрашов подошел к столу, за которым сидел подозреваемый, сел напротив него и начал спокойно говорить.

– Зачем тебе потребовалось избивать Белясникова? – спросил он.

– Я уже говорил. Вы все равно не слушаете. Вы хотите, чтобы я сказал то, что вы хотите услышать. Я больше не буду давать показания. Это мое право.

Олег предполагал, что рано или поздно такое могло случиться. Он попытался зайти с другого конца.

– Насколько мне известно из слов потерпевшего тебя уволили из компании потому что ты показывал слабые результаты. Я понимаю твои чувства, ты лишился работы, денег, но нападать на своего руководителя – это не слишком?

– Это вам Белясников сказал про слабые результаты? – спросил Алексей и тут же продолжил. – Они привезли с собой какую-то бабу и поставили на мое место. Вроде бы ничего страшного, да, но она оказалась женой Мосолкина, которому просто нужно было поставить на место не очень удачливого менеджера свою телку. Об этом вам Белясников рассказал?

Олег не знал об этом. Он допрашивал эту девушку, потому что она находилась в офисе в тот вечер, и теоретически могла и избить Белясникова и выкрасть его дочь, хотя и должна была обладать недюжинной силой для этого. Однако охранник на въезде на территорию офиса сказал, что не видел чтобы она выходила за его пределы до того момента, пока не услышал крик Белясникова с парковки. Тем не менее, вновь открывшаяся перед ним информация для данного дела не имела никакого значения, поэтому он промолчал, не став отвечать на вопрос Неволина. Зато задал свой.

– Ты можешь мне рассказать с самого начала, что произошло в компании, когда к вам перевели Белясникова и Мосолкина.

– Это моя любимая история, – вроде шутливо, но совсем без намека на это в мимике лица, произнес Алексей. – С чего начать… В общем, мы работали как всегда. Мои, как вам сказали, слабые результаты, продолжались и в феврале. Этот месяц, в целом, считается самым плохим в торговле, потому что у людей кончаются все деньги после новогодних праздников и им нечего тратить. И у меня, как назло, показатели были хуже всех. Но если вы думаете, что уволили меня только из-за них, то вы глубоко ошибаетесь. Я в каждом слове этих своих боссов чувствовал какой-то подвох, как-будто все, что они делают направлено в мой адрес.

– Что ты имеешь ввиду? – спросил Кондрашов. – Приведи пример.

Неволин начал рассказывать историю о том, как новое руководство собрало всех территориальных менеджеров в феврале, чтобы выслушать их доклады и посмотреть их презентации по результатам предыдущих месяцев работы. Договоренностей о том, как должны выглядеть презентации не было. Все делали их так, как могли. При этом к презентации Алексея они относились с наибольшей, как ему казалось, брезгливостью.

У каждого из "территориалов" был свой стиль в представлении итогов оговоренного периода. Кто—то сделал информативные чрезвычайно подробные слайды , кто—то больше говорил, чем показывал. Алексей сделал достаточное количество слайдов, с подробной, но не раздирающей мозг зрителей в клочья, информацией. Его речь была спокойна и обстоятельна. Он знал, что в результатах его территории было несколько сильных сторон, на которые он сделал акцент. Во—первых, такие показатели, как средний чек и конверсия покупателей, хоть и незначительно, но выросли. А количество персонала с момента его прихода в семи магазинах с недопустимого количества в двенадцать человек, выросло до двадцати трех. Такими результатами не мог похвастаться никто, но Андрея Мосолкина этот пункт особенно сильно напряг.

– Сколько должно быть в твоих магазинах персонала согласно регламента? – спросил он.

– Двадцать пять, – ответил Алексей.

– И ты думаешь, что это нормальный результат? – криком произнес директор региона.

Алексей не мог не заметить фальши в голосе Мосолкина. Он отметил с удивлением, что неожиданный крикливый возглас регионального не сопровождался переменой в выражении лица, как должно было быть у нормального человека, негодующего тем фактом, что все идет не так, как должно идти. Тем более, что кричать из-за того пустяка, как нехватка двоих человек в штате, явно не стоило подобных эмоций. Что же могло быть, если бы руководство поменялось, когда Алексей только получил свою территорию, где не хватало целых 13 человек.

– Мы по-прежнему в поиске, и к концу второй десятидневки февраля закроем штат полностью, – отчеканил Алексей.

На эти слова Андрей уже ничего не стал отвечать и позволил подчиненному продолжить свою презентацию. Воспоминания об этом и по сей день заставляли Алексея вздрагивать от неприятных эмоций. Неволин продолжал говорить, посвящая следователя в перипетии жизни менеджеров.

– Они играли в какую-то игру. Я так думал. Белясников приезжал в мои магазины, с умным видом делал положенную проверку, указывал на недостатки, советовал как расположить диваны и шкафы, проверял продавцов. Потом нарезал список всяких простых задач, которые я за неделю решал, а вместо проверки результатов, как нужно было, он молчал. Зато потом говорил, что я ничего не делаю, и так дальше продолжаться не может. Это был фарс!

Олег понимал, что серьезного влияния на расследование, рассказ Неволина не окажет, но останавливать его не хотел.

– Я еще спрашивал других территориальных, – продолжал Алексей, – ведет ли себя Белясников с ними также, а они отвечали, что нет. Понятно было, что он копает под меня, и мне нужно было раньше уволиться самому или сделать что-нибудь другое.

– Например? – оживился Олег.

– Я понимаю, о чем вы думаете. Но налетел я на этого Белясникова потому что подумал, что это позволит мне выбраться из ямы. Я думал о том, что случилось все время после увольнения. Из-за этого не мог найти другую работу, вся жизнь почти развалилась. Может вам это странно слышать, но я действительно был в депрессии.

– И ты подумал, что если побьешь его то, избавишься от нее и сможешь найти новую работу?

Алексей задумался и прикусил нижнюю губу. Считал ли он действительно так, как сказал следователь?

– Вы психолог или следователь? – спросил он у Олега, заставив того еле заметно улыбнуться.

Кажется, что разговора о том, что именно он мог похитить девочку больше не шло.

V

К вышедшему на улицу на перекур к Олегу присоединился Серый. Его звали Сергеем, но это имя в следственном отделе Центрального района звучало очень редко.

– Ну и как ты думаешь, куда он дел ребенка? – спросил Серый Олега.

– Думаю, что никуда.

– Ты думаешь он его убил?

– Я думаю, что он его не трогал, – глядя на клубы удаляющегося прочь табачного дыма, произнес Олег.

– Да брось, – Серый саркастически улыбнулся. – Он тебя дурит просто. Избил своего босса, вытащил ребенка из машины, куда-то его спрятал или убил, а потом пришел в участок и сознался, что просто избил начальника, а про ребенка ни слова. Хитрый, мудила.

– Не знаю, не знаю, – Олег вдохнул полной грудью. – Давай дождемся анализа следов в машине, проверим еще раз ее на всякие мелочи, вроде волосков и ниток. Может потребуется ДНК-экспертиза. Завтра нужно съездить к его родителям, допросить их, потом найти его девушку и от нее тоже разузнать все, что можно. Еще нужно будет выяснить есть ли у них всех какая-нибудь недвижимость, что-нибудь заброшенное – гаражи, сараи – в общем, все где можно спрятать человека. Нужно осмотреть их, и прошерстить территорию вокруг этой фабрики или завода. Понял?

– Понял, – кивнул головой Серый. – Как насчет обвинения?

– Подумаем об этом завтра, а пока пусть посидит в обезьяннике.

Они пожали друг другу руки и разошлись.

Алексей отчетливо вспоминал моменты после того, как закончились презентации, о которых он только что рассказывал следователю. Все менеджеры тогда разошлись, кроме двух. Их попросил остаться Белясников. Компанию Неволину тогда составил другой территориальный менеджер Виталий Поздняков – плотный парень, примерно 35-38 лет. Он зашел в кабинет Мосолкина вместе с Белясниковым, пробыл там всего минуты три и затем вышел с весьма задумчивым видом.

– Что они тебе сказали? – спросил встревоженным голосом Алексей.

– Сказали, что будут за мной следить. Им не понравилась моя презентация, и результаты не радуют, – шепотом произнес Поздняков.

– Это странно. Ты, конечно, не лучше всех, но презентация у тебя получше, чем у Маши была. Она даже графиков по конверсии не сделала. Да и результат у тебя… ты ж на третьем месте был в январе по продажам.

– Угу, но что-то во мне не так, видимо, – быстро произнес Виталий и засобирался к выходу. – Ладно, давай! Я пойду. Держись тут!

Он пожал руку Неволину, поправил воротник на дубленке, накинул шапку и вышел из кабинета. Алексей подумал, что тоже хотел бы уйти в тот момент. Он пытался гнать от себя плохие мысли, надеясь, что Александр выйдет и всего напросто озвучит ему очередной план действий или назначит новую большую проверку. За мгновение до того, как в двери показался Белясников, он даже успокоился, вспомнив главную истину фатализма – "Чему быть, того не миновать". Но его лицо все равно заполыхало и стало красным, может быть даже очень красным, но явно не настолько, насколько побагровевшим было лицо Александра, вышедшего из кабинета Мосолкина.

Его глаза забегали еще сильнее, чем прежде. При этом он не разу не бросил взгляда в сторону Алексея. В руках руководитель сектора держал бумагу, на которой крупными буквами было написано "Лист соответствия", а чуть ниже и более мелким шрифтом – "…занимаемой работником должности". Бумага покоробилась от вспотевших ладоней в тех местах, где он касался ее руками. На ней было написано много слов, но самыми главными были цифры в таблице по середине листа. Одна из них означала продажи всей территории, а другая – средний чек территории. Александр, неуверенно, очень тихо, так, что Алексею даже стало жалко его, произнес, что этих показателей нужно добиться всей его территории к двадцатому февраля. На листе было сказано, что "если данные показатели не будут достигнуты к обозначенному сроку, руководство может принять меры согласно Трудовому законодательству Российской Федерации". Алексей посмотрел на цифры и понял, что за десять дней достичь их нереально.

Воспоминания Алексея прервал Олег. Он снова сел напротив его, почесал лоб и положил обе руки перед собой на стол.

– Мы остановились на том, что ты подписал бумагу, согласно которой должен был выполнить ряд показателей, так? – спросил Олег, не потеряв после перекура своей прежней заинтересованности.