Степан Бандера и судьба Украины

Александр Иванович Успенский оставил в наркомате записку: «Ухожу из жизни. Труп ищите на берегу реки». Его одежду обнаружили на берегу Днепра. Водолазы сетями и крючьями обшарили весь Днепр и речной берег. Нашли утонувшую свинью, а Успенского не оказалось.

Бывший нарком скитался по стране, но через месяц его все-таки отыскали и через год расстреляли.

Когда Хрущев приехал в Москву, Сталин сказал ему:

– Я с вами говорил по телефону, а Успенский подслушал. Хотя нам объясняют, что подслушать ВЧ нельзя, видимо, чекисты все же могут подслушать, и он подслушал…

Есть и другая версия, видимо, более точная. Разговаривая по телефону с Ежовым, Успенский угадал по его обреченному тону, что дела союзного наркома плохи и надо спасаться, пока не поздно. Знал, что смена хозяина Лубянки влечет за собой и уничтожение прежней команды.

В декабре 1938 года на пленуме ЦК комсомола Украины Хрущев мрачно шутил:

– Товарищи, может ли кто-нибудь укрыться в наших условиях, чтобы его никто не увидел? Куда он укроется, особенно если это ответственный работник – все собаки его знают (смех в зале)… Я иной раз фамилию назвать не могу, потому что не знаю, кто сидит здесь, кто в тюрьме (смех в зале).

Настроения изменились. Глава республики уже не благодарил чекистов, а упрекал за ротозейство и благодушие, за неспособность разглядеть шпионов и предателей у себя под носом. 13 декабря на партийном собрании в республиканском наркомате внутренних дел Хрущев объяснил, почему сам велел арестовать начальника первого отдела НКВД Украины Дальского. Первый отдел – это спецчасть, которая доставляла все секретные документы. Никите Сергеевичу не нравилось, что вокруг него крутится слишком много чекистов, а вдруг кто-то из них замаскировавшийся враг:

– Если будет выстрел, это организовано первым отделом. Враг думает, что я поехал этой дорогой, а я другой поехал. Но первый отдел знает, когда и куда я хожу, и ему легче это сделать. Я бы хотел, чтобы этих людей больше не было. Они говорят, что они меня обслуживают. Ведь Дальский всегда за моей спиной стоял, я его дыхание всегда чувствовал. Я говорил товарищу Бурмистенко, так бы и в морду хотелось дать ему…

Михаил Алексеевич Бурмистенко был секретарем ЦК компартии Украины.

Нового наркома для Украины вместо Успенского долго не могли подобрать, пока не остановились на кандидатуре Ивана Александровича Серова, который в Москве руководил вторым (секретно-политическим) отделом главного управления государственной безопасности союзного НКВД. Подразделение занималось борьбой с антисоветскими элементами, на этом направлении чекисты достигли наибольших успехов.

В десятых числах октября 1938 года в Москве на заседании политбюро, посвященное постановке партийной пропаганды, вызвали идеологических работников с мест. Выступали руководители отдела печати ЦК компартии Украины В.М. Новожилов и отдела пропаганды и агитации Александр Андреевич Неботов. Ситуация в республике заинтересовала вождя.

– В районах газеты должны быть на украинском, – наставительно заметил Сталин. – Вы украинским языком владеете?

– Владею, – уверенно ответил Новожилов.

– А заведующий отделом пропаганды тоже владеет?

– Я читаю, – объяснил Неботов, – но говорить могу не так хорошо. Могу переводить.

– А как, украинская интеллигенция растет? – поинтересовался Сталин. – Мало ее, кажется?

Еще недавно Киев вовсе не жаловался на отсутствие интеллигенции и вялость интеллектуальной жизни. Но усилия партаппарата и чекистов дали свои плоды. Впрочем, под интеллигенцией Сталин понимал аппаратчиков, получивших дипломы о высшем образовании.

– Растет и крепко растет, товарищ Сталин, – успокоил вождя Новожилов.

– Марксистская? – допытывался генсек.

– Даже в отделы печати пришли новые украинские работники, окончившие украинские учебные заведения.

– Если привлекли, конечно, придут, – заметил Сталин. – Но они-то имеют марксистское образование, понимают что-нибудь в марксизме?

– Подготовленных марксистов не назову, – признался Новожилов.

Через два десятилетия после того, как большевики взяли власть, в партийном аппарате отсутствовали люди, понимающие государственную идеологию.

– Но желание готовиться у них есть?

– Желание есть, – заверил хозяина Новожилов.

– Теоретические журналы на украинском языке есть? – задал новый вопрос вождь.

– Выходит «Большевик Украины».

– Все больше перепечатки? – предположил Сталин.

В крупнейшей республике не решались (или некому было?) написать что-то от себя. Действовали проверенным методом: переводили на украинский московские директивные указания.

– В большинстве перепечатки, – подтвердил киевлянин. – Остальные журналы также перепечатывают…

2 сентября 1939 года, на следующий день после нападения Германии на Польшу и начала второй мировой войны, Иван Серов стал наркомом внутренних дел Украинской ССР. И его тут же произвели в комиссары госбезопасности третьего ранга.

В Киеве жизнь связала Серова с первым секретарем ЦК компартии Украины, первым секретарем Киевского обкома и горкома партии Никитой Хрущевым. Поначалу они повздорили. Серов даже жаловался Берии на недоброжелательное отношение первого секретаря Украины к чекистам. Но потом отношения наладились.

Через две недели после переезда Серова в Киев советские войска вступили в войну с Польшей. Западную Украину включили в состав Советского Союза, и органы НКВД ускоренными темпами проводили чистку новых областей от антисоветских элементов. Работу, которую чекисты на территории Советского Союза выполняли уже два десятилетия, на новоприсоединенных областях требовалось провести в сжатые сроки.

Директива, подписанная Берией, объясняла задачи чекистов. Первоочередные: занять все учреждения связи – телеграф, телефонные и радиостанции, почту, государственные и частные банки, казначейства и взять на учет все ценности. Затем: «в целях предотвращения заговорщической предательской работы» арестовать и объявить заложниками крупнейших помещиков и капиталистов, а также «князей и дворян». И, наконец, приступить к созданию агентурно-осведомительной сети в административном аппарате, редакциях газет и на продовольственных складах.

Для непосредственного руководства операциями Иван Серов из Киева перебрался во Львов, культурный и исторический центр Западной Украины.

24 сентября республиканский нарком докладывал Берии:

«Части Красной армии вступили во Львов в 14:00. На главной улице из некоторых домов раздались редкие выстрелы. Войсковые части, очевидно, не предупрежденные о том, чтобы не открывать огня, сразу открыли огонь ружейный и пулеметный. Началась паника на главной улице.

Все бойцы Красной армии стреляют, но большинство не видят цели. Многие стреляют по окнам домов. Не попадая в окна, пули поднимают пыль, и другой боец, принимая эту пыль за дым выстрела, открывал огонь. Никакого руководства со стороны командного состава стрельбой не было. Кто хотел, тот и стрелял.

Вместо того, чтобы заняться сбором боевого оружия сдавшихся поляков, войсковые части занялись устройством себя, предоставляя гражданскому населению растаскивать трофеи. Лица начальствующего состава проходили мимо этих безобразий, не обращая внимания».

Серов живописал Берии появление весьма раздраженных Хрущева и Тимошенко.

Командарм 1-го ранга Семен Константинович Тимошенко возглавил Украинский фронт, созданный для ведения военных действий против Польши. Первый секретарь ЦК компартии Украины Хрущев стал членом Военного совета фронта.

Тимошенко был крайне недоволен работой штаба группы войск комкора Филиппа Ивановича Голикова, не стеснялся в выражениях:

– Надо весь штаб группы расстрелять, видно, что тут сидят сволочи.

Распорядился сосредоточить танковую бригаду на западной окраине Львова. Но выяснилось, что из ста шестидесяти танков на ходу только сорок, остальные отстали. После этого Тимошенко совершенно рассвирепел.

А Хрущев накинулся на начальника особого отдела фронта капитана госбезопасности Анатолия Николаевича Михеева:

– Что вы по тылам болтаетесь? Вам нужно больше работать! Не видно вашей работы. Ни одного расстрелянного!

Михеев стал оправдываться:

– В Золочеве расстреляли двенадцать человек.

Хрущев переключился на наркома: