Смерть Сталина

С этим письмом студент Черток, гордый тем, что за него хлопочет сам Туполев, пришел к секретарю парткома Голубцовой. Когда она увидела письмо Туполева, улыбка исчезла с ее лица. Она спрятала письмо в сейф и тихо сказала:

– О Туполеве забудь. Он арестован. О письме не вздумай никому рассказывать. А если до декабря не сдашь экзамены, пеняй на себя.

Многие партийные секретари в ту страшную пору поступили бы иначе: поспешили сообщить в НКВД, что студент такой-то связан с арестованным врагом народа. И стал бы Борис Черток не академиком, а зэком…

Во время Великой Отечественной войны семью Маленкова, как и другие семьи начальства, эвакуировали в Куйбышев, где Валерия Голубцова с августа 1941 по июль 1942 года работала инструктором отдела машиностроительной промышленности обкома партии.

В 1943 году ее назначили директором Московского энергетического института. После войны она построила целый городок Московского энергетического института, благодаря ее энергии появились новые учебные корпуса, опытный завод, Дворец культуры, общежития и жилые дома для преподавателей. В голодное время под Москвой институту выделили подсобное хозяйство, чтобы улучшить питание в столовых. Она ввела для отличников и больных студентов талоны на усиленное питание.

После войны Голубцова проявила интерес к ракетным исследованиям. В 1947 году она вместе с президентом Академии наук Сергеем Ивановичем Вавиловым приехала в подмосковный НИИ-88, где создавались первые советские ракеты, с предложением помочь. В ее институте было создано Особое конструкторское бюро, которое под руководством академика Владимира Александровича Котельникова разрабатывало радиоэлектронные системы для ракетно-космической отрасли.

Она открыла у себя факультет электровакуумной техники и специального приборостроения и уговорила поступить туда сына Хрущева – Сергея Никитича.

Валерия Алексеевна руководила институтом одиннадцать лет. В 1951 году у нее случился тяжелый перитонит. Ее с трудом выходили. После этого она ушла с поста директора.

Приказом президента Академии наук академика Александра Николаевича Несмеянова она получила должность заместителя председателя Комиссии по истории техники отделения технических наук Академии наук. Несмеянов был в долгу у семейства Маленковых. После смерти известного физика академика Сергея Ивановича Вавилова, который шесть лет возглавлял Академию наук, Маленков пригласил к себе именно Несмеянова и предложил ему возглавить академию.

Между Сергеем Вавиловым и Александром Несмеяновым помимо крупных научных достижений было еще нечто общее: репрессированные братья. Брат Сергея Вавилова Николай Иванович, выдающийся биолог, погиб в заключении. Один из братьев Александра Несмеянова – Василий Николаевич, талантливый геодезист, был расстрелян в 1941-м.

Но это не имело значения. Сталин любил иногда назначать на высокие должности людей с темными (по советским меркам) пятнами в биографии. Ему казалось, что такие люди будут служить еще преданнее. Несмеянов сохранил чувство благодарности к Маленкову.

Когда Георгий Максимилианович стал главой правительства, Несмеянов попросился к нему на прием, чтобы получить разрешение создать собственный институт. Академик вернулся из Кремля окрыленный. Маленков поддержал Несмеянова и распорядился найти участок земли под строительство института.

Валерия Алексеевна Голубцова поступила в докторантуру, летом 1955 года стала заместителем директора Института истории естествознания и техники Академии наук и в том же году защитила докторскую диссертацию «История и перспективы развития электроизолирующих материалов электрических машин, аппаратов, проводов и кабелей». Под ее руководством в 1955-м вышел объемистый труд «История энергетики СССР».

А ее муж медленно поднимался по ступенькам партийной лестницы. Обладатель прекрасного почерка, он был фантастически аккуратен, во всех бумагах у него был идеальный порядок. Он был вежлив, спокоен и корректен, говорил мягко, но убедительно. Когда входил посетитель, обязательно вставал. Умел слушать.

Первым Маленкова приметил Каганович. Поскольку Лазарь Моисеевич по совместительству руководил Московским городским комитетом партии, то в 1930 году утвердил Маленкова заведующим отделом МГК. А через четыре года Маленков возглавил отдел руководящих партийных органов ЦК. Ему было тогда всего тридцать с небольшим. В партийном аппарате это была ключевая должность.

Маленков организовал кружок по изучению марксизма, куда приглашал лучшего марксиста того времени Николая Ивановича Бухарина и его сторонников. Когда Сталин решил покончить и с Бухариным, Маленков без колебаний выступил против учителя. Сталину это понравилось.

Помимо преданности у Маленкова обнаружились и другие ценимые Сталиным достоинства.

«Маленков был молчалив и без нужды не высказывался, – вспоминал Микоян. – Когда Сталин что-то говорил, он – единственный – немедленно доставал из кармана френча записную книжку и быстро-быстро записывал «указания товарища Сталина». Мне лично такое подхалимство претило. Сидя за ужином, записывать-было слишком уж нарочито».

Чистку и перестановку партийных секретарей Сталин осуществлял руками своего молодого подручного, который получил право прямого доступа к вождю.

Маленков, по сл овам Дмитрия Трофимовича Шепилова (он сам многие годы работал в ЦК), «был идеальным и талантливым исполнителем чужой воли и в исполнительской роли проявлял блестящие организаторские способности, поразительную работоспособность и рвение. Когда он получал какое-либо указание от Сталина, то ломал любые барьеры, мог идти на любые жертвы и затраты, чтобы выполнить это задание молниеносно, безукоризненно и доложить об этом Сталину. Поэтому в аппарате ЦК шутили, что Маленков всегда требует, чтобы всякое поручение Сталина было выполнено вчера».

В сентябре 1936 года наркомом внутренних дел стал Николай Иванович Ежов, который до этого ведал практически всеми партийными делами, в первую очередь кадровыми. Отправив Ежова на Лубянку (пока еще в роли наркома), Сталин стал искать себе в помощь человека столь же надежного, безотказного и преданного и нашел его в лице молодого Георгия Максимилиановича Маленкова.

Со временем Сталин поручил Георгию Максимилиановичу подготовить арест своего недавнего шефа Ежова. Тот организовал хитрую комбинацию.

14 января 1938 года пленум ЦК принял постановление «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». Доклад прочитал преемник Ежова на посту начальника отдела партийных кадров Георгий Маленков.

Маленков на пленуме критиковал первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана Мир Джафара Багирова:

– Ты расстреливаешь списками, даже фамилий не знаешь…

Тот быстро нашел оправдание:

– Окопавшиеся в аппарате Азербайджанского НКВД враги сознательно путали документы.

Выступавшие на пленуме призывали «не обвинять людей огульно, отличать ошибающихся от вредителей». Наивные люди полагали, что эпоха репрессий окончилась. На самом деле все эти документы должны были снять всякую ответственность со Сталина. Критика «перегибов», организованная Маленковым, для людей понимающих означала, что работой Ежова недовольны, что его эра заканчивается и что на него свалят вину за все репрессии.

В марте 1939 года на организационном пленуме после XVIII съезда партии Маленкова избрали секретарем ЦК и утвердили начальником управления кадров.

10 апреля Маленков вызвал к себе Ежова. Эпоха Николая Ивановича закончилась. Прямо в кабинете Маленкова после короткого разговора бывшего наркома арестовали. Георгий Максимилианович распорядился вскрыть сейф Ежова и доложить, что хранил у себя Николай Иванович.

Маленков вошел в состав высшего партийного руководства.

«У нас на квартире постоянно дежурил кто-нибудь из охраны, – вспоминал сын Маленкова. – Все телефоны прослушивались. Не только отец и мать, но и мы, дети, не могли выйти из дома без сопровождения офицера из органов. И тогда уже мы понимали смысл такой «заботы». У нас в семье выработался превратившийся почти в инстинкт обычай не вести никаких разговоров на политические темы, не называть никаких имен…»

21 февраля 1941 года на пленуме ЦК Георгия Максимилиановича избрали кандидатом в члены политбюро. Вместе с Николаем Вознесенским, к уничтожению которого после войны Маленков приложит руку…

Перед войной он возглавил управление кадров ЦК, состоявшее из сорока пяти отделов, то есть держал в руках весь партийный аппарат.

Коллеги снисходительно называли его «телефонщик».

«Он всегда сидел на телефоне: где что узнать, пробить, это он умел, – вспоминал Хрущев. – По организационно-административным делам, кадры перераспределить – это Маленков. Передать указания на места, договориться по всем вопросам. Очень активный, живой, обходительный. Но он никогда не руководил ни одной парторганизацией».

С предвоенных пор Маленков непременный участник всех совещаний в кабинете Сталина. Вместе с наркомом обороны маршалом Тимошенко и начальником Генерального штаба Жуковым Георгий Маленков подписал 22 июня 1941 года первую директиву войскам. Через несколько дней вождь включил его в состав Государственного Комитета Обороны, состоявшего всего из пяти человек. Собственно говоря, само постановление о создании ГКО написано рукой Маленкова. Ему вождь поручил контролировать производство самолетов и авиационных моторов, что через несколько лет станет причиной больших неприятностей…

Во время войны он по указанию вождя несколько раз выезжал на фронт, но в отличие от Берии, Булганина или Хрущева не стал членом Военного совета какого-нибудь фронта. Вождь привык к Георгию Максимилиановичу и не отпускал его надолго.

Осенью 1942 года Сталин отправил Маленкова вместе с Жуковым под Сталинград. В конце сентября вызвал их для доклада. Когда Жуков закончил свой доклад, Сталин строго спросил Маленкова:

– А почему вы, товарищ Маленков, в течение трех недель не информировали нас о делах в районе Сталинграда?

– Товарищ Сталин, я ежедневно подписывал донесения, которые посылал вам Жуков, – удивленно ответил Маленков.

– Мы посылали вас не в качестве комиссара к Жукову, а как члена ГКО, и вы должны были нас информировать, – строго заметил Сталин.

То есть вождь, доверявший мнению Маленкова, хотел, чтобы тот присматривал не только за фронтом, но и за Жуковым.

Михаил Смиртюков наблюдал Маленкова на Центральном фронте в 1943 году, где Георгий Максимилианович был представителем Ставки (Смиртюков рассказал об этом в интервью журналу «Коммерсантъ-Власть»). Командовал фронтом генерал армии Константин Константинович Рокоссовский. Поздно вечером Маленков по телефону ВЧ докладывал Верховному главнокомандующему обстановку. Улучив момент, попросил:

– Хорошо бы, товарищ Сталин, еще полчок самоходок на наш фронт подбросить.

Сталин, надо понимать, ответил, что самоходной артиллерии не хватает.

Маленков гнул свое:

– Это верно, товарищ Сталин, это верно, но это как раз то, что нам очень надо было бы, – полчок.

И стал доказывать, что Центральный фронт сумеет лучше других использовать самоходную артиллерию. Он приводил все новые и новые аргументы, пока Верховный не сдался. Разговор с Москвой Маленков закончил словами:

– Спасибо, товарищ Сталин.