Холодная война: политики, полководцы, разведчики

Генералы-летчики Хэп Арнолд и Куртис Лемэй вспомнили, как во время Второй мировой они доставляли грузы в Китай через Гималаи по воздуху. Воздушный мост показался Трумэну идеальным решением. Полеты Сталин запретить не сможет. Сбивать самолеты рискнет только в том случае, если хочет войны.

– Русские хотят войны? – спросил Трумэн.

– Не думаю, – ответил генерал Клей.

Через два дня после начала блокады в Западном Берлине приземлились первые самолеты с продовольствием.

Трумэн разрешил доставлять в Берлин ежедневно около четырех тысяч тонн продуктов, горючего и промышленного сырья. К зиме это количество возросло до двенадцати тысяч тонн в день. Кормили два миллиона человек и снабжали их углем. Западноберлинцы получали маленькие пайки. Но никто в городе от голода не умер. Электричество давали на несколько часов в день, и хозяйки вставали среди ночи, чтобы на электроплитке сварить что-нибудь на завтра.

Зима была очень холодной. Городские власти взяли на себя – вместе с союзниками – организацию лагеря для молодежи, где прилично кормили. Это был праздник для берлинских подростков.

Американские транспортные самолеты взлетали с аэродрома в Висбадене и садились в Западном Берлине на аэродроме Темпельхоф. Инициативу американцев поддержали английские и французские власти. Для воздушного моста открыли аэродром Тегель во французской зоне Берлина и аэродром Гатов в английской. Летчики успевали совершить три перелета в день. Самолеты садились каждые четыре минуты.

Думали, что воздушный мост понадобится на неделю-другую. А он действовал триста двадцать два дня, одиннадцать месяцев. Воздушный мост обошелся очень дорого, но явился одной из наиболее смелых и оригинальных акций в холодной войне. Хотя на него израсходовали не меньше средств, чем на какую-либо локальную войну с применением обычного оружия, однако обошлось без кровопролития. Погибли только несколько летчиков в результате авиакатастроф. Берлинцы были поражены тем, что союзники, для которых немцы еще недавно были врагами, рисковали ради них жизнью.

Во время берлинского кризиса Москва получала от высокопоставленной агентуры советской разведки огромное количество информации о том, что происходило в коридорах власти в Лондоне и Вашингтоне. Американцы сами сомневались в успехе, не сразу поняли, насколько успешным оказался воздушный мост, и эта неуверенность вдохновляла Сталина. Он решил, что Запад не выдержит, но недооценил берлинцев и американцев. Напрасно он считал их слюнтяями, которым не хватит мужества, решительности и готовности терпеть лишения. У самого Сталина не выдержали нервы, и он отказался от идеи блокады.

12 мая 1949 года первый грузовик из западной части Германии смог проехать по территории восточной зоны и въехать в Западный Берлин. Блокада закончилась. В Государственном департаменте Соединенных Штатов Дин Ачесон и Чарлз Болен раскупорили бутылку шампанского. Многое за эти месяцы переменилось в Западной Европе и Северной Америке. Раньше понятие «мы» включало и русских. Теперь вместо русских в понятие «мы» вошли немцы.

«Если бы советская дипломатия в 1945 году, – писал один из лидеров английской Либеральной партии Алан Кэмпбелл-Джонсон, – придерживалась стратегии мирного сосуществования, то вполне возможно, что в атмосфере демобилизационных настроений и неуверенности, царивших на Западе, вся Европа могла бы конституционным путем перейти к коммунизму.

Но сталинский «мозговой трест» оказался недостаточно гибким и зрелым для того, чтобы использовать представлявшуюся возможность. Вместо этого он избрал единственный курс, который мог мобилизовать ослабевшую волю демократий и объединить их разобщенные до этого усилия…

Не первый раз в истории Европы политика, основанная на использовании страха и силы, привела к результатам, прямо противоположным тем, на которые рассчитывали ее вдохновители. Реакция на советский шантаж в Берлине продемонстрировала волю и способность Запада к сопротивлению».

Сталин, видимо, не понял – и никто не решился ему сказать, – каким был главный вывод, сделанный европейцами из этой истории. А получилось так, что Советский Союз морил берлинцев голодом, американцы спасали и кормили. Немцы надолго это запомнили. Это была одна из главных битв холодной войны, которую Сталин безнадежно проиграл.

История, считает Мартин Уокер, в прошлом корреспондент британской газеты «Гардиан» в Москве и автор книги об истории холодной войны, показывает, что демократические правительства действовали более реалистично, чем авторитарные: точнее соотносили свои действия со своими интересами. Авторитарные режимы в большей степени склонны питать иллюзии.

Сталин не верил, что капиталистические страны сплотятся в желании сдерживать Советский Союз, потому что полагал, что капиталисты так жадны, что не в состоянии договориться о сотрудничестве. В результате Советский Союз оказывался в тупике, сталкиваясь с планом Маршалла, созданием НАТО и включением Германии в западный блок.

СССР и другие соцстраны представляли собой абсолютные монархии. В тоталитарной системе никто не решится сказать вождю, что он ошибается. Среди демократических лидеров тоже попадались не слишком умные. Но демократическая система не позволяет им преследовать иллюзорные цели и избавляется от таких лидеров.

Слуга всех господ

Он был одной из самых загадочных фигур послевоенной Европы. Он играл роль Джеймса Бонда задолго до появления этого киногероя на экране. Носил темные очки, не снимал шляпы, не позволял себя фотографировать. Его настоящая фамилия не произносилась. Даже ближайших сотрудников заставлял называть себя «господин доктор». Он был охвачен манией секретности и устраивал настоящие спектакли. Журналистов привозили к нему на конспиративную квартиру, три раза пересаживая из машины в машину. Райнхард Гелен наслаждался своей ролью первого начальника западногерманской разведки.

В результате нескольких крупных провалов советская разведка утратила свою агентуру на Британских островах и в Северной Америке – в самый разгар холодной войны, когда, пожалуй, более всего нуждалась в реальной информации о том, что происходит в мире. Но открытость политической жизни в демократических странах оставляла достаточно возможностей для анализа, было бы желание разобраться. Обратная ситуация сложилась для Запада, неспособного проникнуть в Советский Союз, почти полностью закрытый от внешнего мира. В попытке понять Кремль западные лидеры сделали ставку на спецслужбы.

Сразу после войны оккупированная Германия оказалась единственным окном в советскую жизнь. Оно стало шире с помощью перебежчиков из советской зоны и военнопленных, которые возвращались домой и рассказывали, что видели. Они стали едва ли не главным источником информации о происходящем за железным занавесом. Рассказывают, будто по химическому составу привезенного военнопленными самосада установили, что Советский Союз располагает собственными запасами урана и от импорта больше не зависит. Возможно, поэтому американцы так ценили начальника разведывательной службы Западной Германии Райнхарда Гелена, бывшего генерала вермахта.

Райнхард Гелен был человеком крайне честолюбивым и тщеславным. Он считал себя выдающимся разведчиком, хотя никогда не работал, как говорят профессионалы, «в поле» – не был оперативным сотрудником. Но ему хотелось видеть себя настоящим шпионом. Именно поэтому из всех фотографий для книги воспоминаний он выбрал ту, на которой изображен в черных очках.

Гелен, старательный и работоспособный, молодым офицером попал на службу в Генеральный штаб сухопутных сил вермахта и довольно быстро возглавил в военной разведке отдел «Иностранные армии Востока», ведавший изучением Красной армии. Сам Гелен не занимался вербовкой агентуры и сбором разведывательной информации. Но он был умелым организатором.

Задача отдела состояла в анализе разведданных и прогнозировании действий Красной армии. Строго говоря, Гелену и его помощникам похвастаться было нечем, как и другим спецслужбам Третьего рейха, работавшим против Советского Союза. Немецким разведчикам не хватало стратегического воображения. В основе анализа лежала убежденность в превосходстве вермахта. Разведчики Гелена не увидели опасности, которая ждет 6-ю армию Фридриха Паулюса, и не сумели предвидеть окружения армии под Сталинградом. И в сорок четвертом Гелен уверенно предсказывал вермахту спокойное лето – как раз накануне мощного советского наступления.

Отчего же после войны Соединенные Штаты поддержали весьма среднего по своим способностям офицера разведки и позволили ему создать собственную разведывательную службу?

Участники войны поспешили снять мундиры и вернуться к гражданской жизни. В оккупированной Германии решения принимали молодые американские офицеры, которые в войну не имели доступа к расшифрованным немецким документам и не представляли себе степень некомпетентности разведслужб Третьего рейха.

А бывшие руководители немецких спецслужб создали миф о своих грандиозных успехах, которых в реальности не было. Райнхард Гелен нисколько не сомневался в собственном мастерстве. Его самоуверенность вдохновляла и других.

Адольф Гитлер недолюбливал разведку и не желал читать разведывательные сводки. Фюрер считал, что в разведке просто нет необходимости: он добивался всего, чего хотел, с помощью вермахта, который одерживал одну победу за другой. Когда война приобрела затяжной характер и у Германии оказалось много сильных врагов, только тогда появился спрос на разведывательную информацию.

Третий рейх еще существовал, а генерал Гелен уже задумался о послевоенном будущем. Он приказал своим подчиненным изъять из архива важнейшие документы и припрятать. После разгрома вермахта его задержали американцы и отправили в 12-й армейский следственный отдел в Висбадене. Гелену повезло. Его делом занялись американские офицеры, которые очень заинтересовались архивами немецкой разведки.

Для западных спецслужб, которые ничего не знали о происходящем по ту сторону железного занавеса, это было время отчаяния.

К Аллену Даллесу, представлявшему политическую разведку, обратился подполковник военной разведки Джон Рассел Дин-младший, сын руководителя американской военной миссии в Москве. Дин-младший рассказал Даллесу о немецком генерале-разведчике, готовом передать материалы о России и Восточной Европе, собранные нацистской разведкой. Речь шла о генерале Гелене. Даллес считал, что он знает, как иметь дело с такого рода немцами – консерваторами из семей с давними традициями. Он был уверен, что манипулирует Геленом. В реальности все было наоборот. Если американский военный министр Генри Стимсон говорил: «Джентльмены не читают чужих писем», то Гелен думал иначе: «Только джентльменам можно доверить чтение чужой почты».

Сами американцы совершенно не были готовы к серьезной разведывательной работе против СССР, поэтому полагались на людей Гелена, что означало вовлечение старых нацистов в холодную войну. Райнхард Гелен получил возможность собрать бывших коллег, сбросивших нацистские мундиры и готовых действовать в интересах Соединенных Штатов. Чтобы ни русские, ни англичане не потребовали выдать им Гелена, его имя изъяли из списка военнопленных, находившихся в руках американских властей.

Гелену не пришлось делить с другими немцами тяготы послевоенной жизни. Американские офицеры снабжали его не только долларами, но и шоколадом, бензином, сигаретами и женской косметикой – товарами, которые можно было с выгодой сбыть на черном рынке. Американские военные считали организацию Гелена «самым надежным источником информации о состоянии Советской армии и ее намерениях». Позднее профессионалы из ЦРУ обнаружили то, на что не обращали внимания армейские офицеры: операции Гелена носили любительский характер. Это была пустая трата денег.

Весной 1950 года организация Гелена информировала ЦРУ, что один из ее агентов в Австрии может купить у советского офицера последние шифры. Австриец именовал себя графом Фридрихом Колередо-Вельсом и просил за шифры двадцать пять тысяч долларов, хорошую работу и дом на Западе. В ЦРУ засомневались. В те годы многие немцы и австрийцы неплохо зарабатывали на шпионских играх. Тем не менее отправили группу оперативников в Вену. Ночью одного из сотрудников ЦРУ обстреляли. В его машину всадили пять пуль. Австриец оказался агентом-двойником и ничего не знал о шифрах.

Райнхард Гелен, разумеется, не имел агентов в Кремле или среди советского военного начальства. Одним из первых он понял то, что другим станет ясно позже: четыре пятых информации можно почерпнуть из открытых источников, в первую очередь из газет. И только одна пятая приходит от секретных агентов. Его люди занимались тактической разведкой в советской зоне оккупации. Они, скажем, следили за переброской по железной дороге советских частей и военной техники. Гелен поражал умением составлять разведывательные сводки, учитывая каждый клочок информации.

Гелен наотрез отказывался сообщать американцам биографии своих подчиненных и агентов. В декабре 1948 года – после коммунистического переворота в Праге и советской блокады Западного Берлина – ЦРУ и перестало задавать эти вопросы. А когда с началом корейской войны понадобилась любая информация о Советской армии, наличие военных преступников в аппарате Гелена сочли его внутренним делом.

После войны военная контрразведка была самой многочисленной американской спецслужбой на территории оккупированной Германии и вообще в Западной Европе. Она отвечала за денацификацию. Но многие ее сотрудники считали, что бывшие офицеры эсэсовской службы безопасности СД и гестапо располагают полезной информацией о Советском Союзе и подпольном коммунистическом движении.

Если бы молодые контрразведчики знали, что совершили нацисты, с меньшим желанием обращались бы за помощью к этим мнимым профессионалам. Бывшие нацисты оказались мастерами изображать себя людьми, которые владеют массой полезной информации. Хотя это в основном были убийцы и дилетанты.

Клаус Барби (в нашей печати его на французский манер ошибочно именовали Барбье) родился в Бад-Годесберге в католической семье. Родители хотели, чтобы он изучал теологию. Но отец умер, Клаус бросил учебу и в сентябре 1935 года вступил в СС, еще через два года – в партию. Он служил в эсэсовской службе безопасности, СД, которой руководил Райнхард Гейдрих. Это была политическая полиция, занимавшаяся поиском и уничтожением врагов рейха. В 1940 году Барби присвоили звание оберштурмфюрера и отправили в оккупированную Гаагу, в сорок первом перевели в Амстердам. В ноябре сорок второго Барби утвердили начальником горотдела гестапо в оккупированном Лионе.

Клаус Барби избивал арестованных и заслужил прозвище «лионский мясник». Нескольких человек он застрелил лично. В Лионе гестаповцы разместились в гостинице. В одном из номеров ванну заполняли холодной водой. Задержанного раздевали, силой погружали голову под воду и держали, пока человек не терял сознание. Выжившие узники потом рассказывали, что самым страшным была обыденность этих пыток. Рядом веселились гестаповцы, кто-то жевал бутерброд, кто-то звонил жене.

Главная задача Барби состояла в том, чтобы подавить подпольные структуры Сопротивления. Жестокость Барби принесла ему успех. Летом сорок третьего участникам Сопротивления пришлось перебазироваться из Лиона в Париж. Как ни странно, там они чувствовали себя в большей безопасности, чем в городе, где хозяйничал Барби.

Германия не спешила подписывать мирный договор, поэтому французам пришлось оплачивать все расходы оккупационной администрации. Французы платили примерно двадцать миллионов рейхсмарок в день – на эту сумму содержались не только оккупационные войска, но и карательные органы – гестапо и полиция безопасности. Иначе говоря, гауптштурмфюрер СС Клаус Барби ловил и уничтожал руководителей Сопротивления за французские же деньги.

У Барби было два десятка осведомителей внутри Сопротивления. В июне 1943 года он арестовал нескольких руководителей подполья, среди них Жана Мулена, которого называли правой рукой Шарля де Голля. Мулен сумел объединить разрозненные отряды Сопротивления и приехал в Лион, чтобы встретиться с товарищами по совместной борьбе. Но попал в руки Клауса Барби. В лионском гестапо Жана Мулена избивали каждый день, раскаленные иголки загоняли ему под ногти. Когда он впал в кому, его искалеченное тело в назидание показали другим арестованным. Клаус Барби получил Железный крест.

Для борьбы с движением Сопротивления в Виши создали милицию. Эти полувоенные отряды в черном обмундировании охотились за теми, кто не смирился с оккупацией. Но в тот день, когда союзные войска вошли в Париж, французы ничего не хотели слышать о предательстве и сотрудничестве с немцами! Французы были совершенно несчастны из-за того, что проиграли войну да еще сотрудничали с оккупантами. Они жаждали утешения. И генерал Шарль де Голль пришел к ним на помощь. Он создал миф, будто французский народ как единое целое участвовал в Сопротивлении.

– Париж освобожден французскими руками, – торжественно говорил Шарль де Голль. – С помощью всей Франции, настоящей Франции, вечной Франции.

По случаю освобождения во Франции был устроен грандиозный праздник. Маршал Петен запрещал танцы. Французы четыре года не танцевали. А де Голль разрешил.

Из-за поражения нацистской Германии гауптштурмфюрер Клаус Барби лишился работы. А должен был лишиться свободы. И возможно, жизни – в первый послевоенный год приговоры нацистским преступникам выносились суровые. Но Барби был признан ценным специалистом. Ему сохранили жизнь, оставили на свободе. Его, как и многих бывших нацистов, спасла холодная война.

Противостояние с Советским Союзом привело к тому, что спецслужбы союзников перестали искать нацистов и заинтересовались германской компартией, коммунистическим подпольем и советской агентурой.

Англичане проверяли немецкую полицию, вычищали из нее коммунистов и им сочувствующих. Некоторые коммунисты призывали к радикальным, революционным действиям, но руководство компартии считало их провокаторами. В сентябре 1950 года британцы обыскали здание компартии в Дюссельдорфе, а через неделю приказали передать здание британским военным. Жизнь немецких коммунистов не была простой. В 1956 году Конституционный суд ФРГ запретил германскую коммунистическую партию, ее газеты закрывались, транспорт реквизировался. Впрочем, она вскоре возродилась (на деньги ГДР) под названием коммунистическая партия Германии…

Англичане пытались выявить в западной части Германии следы несуществующей подпольной военной организации компартии. А кто же лучше бывших сотрудников гестапо знает, как выявлять коммунистическое подполье?