Зачем Сталин создал Израиль?

В ночь на двадцать шестое июня по всей стране были взяты все, кто еще принадлежал к партии. Поалей-Цион прекратила свое существование.

К лояльным евреям, как и ко всем национальным меньшинствам, в первые годы после революции власть относилась более чем доброжелательно. Советская Россия была первым государством, где боролись против антисемитизма и где антисемитов наказывали. Правда, продлилось это недолго.

Евреи создавали театры, газеты и школы, где говорили, писали и учили на идиш. Появились еврейские колхозы и еврейские национальные районы. В двадцать восьмом году приняли решение создать еврейскую область на Дальнем Востоке – Биробиджан. Еврейские общины других стран давали деньги на развитие Биробиджана. Туда перебралось некоторое количество евреев из других стран, вдохновленных идеей свободной жизни на своей земле. Поехали даже из Палестины, где среди евреев царили упадочнические настроения – англичане по существу отказались от своих обещаний.

На одном из заседаний политбюро в двадцать восьмом году постановили:

«Разрешить переселение из Палестины семидесяти пяти евреев-земледельцев, поручив народному комиссариату земледелия вести об этом переговоры с представителем ЦК коммунистической партии Палестины в благожелательном духе, с тем, однако, чтобы от нас на это не требовалось никаких ассигнований».

Евреи были готовы ехать хоть за тридевять земель, чтобы обрести возможность работать на земле и чувствовать себя полноценными людьми, которых окружающие воспринимают как равных.

Левый публицист Отто Хеллер в книге «Гибель еврейства. Еврейский вопрос, его критика и его решение», вышедшей в Вене в тридцать втором году, восторженно писал:

«Евреи уходят в тайгу. Если вы спросите у них о Палестине, они рассмеются. Мечты о Палестине давно успеют кануть в историю к тому времени, когда в Биробиджане появятся автомобили, железные дороги и теплоходы, когда задымят трубы гигантских заводов…

В будущем году в Иерусалиме?

История давно дала ответ на этот вопрос. Еврейские пролетарии, голодающие ремесленники Восточной Европы ставят теперь иной вопрос: на следующий год – в социалистическом обществе! Что такое Иерусалим для еврейского пролетариата?

В будущем году в Иерусалиме?

В будущем году – в Крыму!

В будущем году – в Биробиджане!»

Но эксперимент не получился – место было выбрано неподходящее, мало пригодное для развития, да и евреев ничего не связывало с берегами Амура.

Советская разведка в какой-то момент заинтересовалась Палестиной: а нельзя ли и здесь поднять революцию?

В конце двадцать третьего года в Палестину по линии иностранного отдела (внешняя разведка) ОГПУ командировали знаменитого чекиста Якова Серебрянского. До революции он был эсэром-максималистом и начал свою карьеру соучастием в убийстве начальника минской тюрьмы. Он получил орден Красного Знамени за похищение лидера русской военной эмиграции, бывшего генерала Белой армии Александра Кутепова в Париже. А потом возглавлял спецгруппу при наркоме внутренних дел – диверсии и террор за границей.

Яков Серебрянский пробыл в Палестине два года и, разочарованный, вернулся домой. Революция в Палестине, которая казалась сонным и неразвитым местечком, была отложена до лучших времен, вернее, до появления там достаточного количества революционного материала.

Ближний Восток входил в сферу интересов Восточного отдела ГПУ, которым руководил Ян Христофорович Петерс. Потом этим регионом ведал Стилиан Дмитриевич Триан-дофилов, служивший в ВЧК с двадцать первого года. После него восточным сектором иностранного отдела ОГПУ руководил Георгий Сергеевич Агабеков, первый советский разведчик, бежавший на Запад в тридцатом году.

Палестиной занимался Эфраим Соломонович Гольденштейн, врач по специальности. Он был резидентом в Анкаре и пытался работать в среде палестинских коммунистов. По словам Агабекова, в Москву приезжали сионисты, которые просили оружие для борьбы с англичанами. Но в ОГПУ решили, что они английские агенты, и переговоры прервались.

В центральном аппарате разведки палестинскими делами ведал Моисей Маркович Аксельрод, известный арабист. Он окончил юридический факультет Московского университета и арабское отделение института востоковедения, работал в Саудовской Аравии. Аксельрод рассказывал Агабекову:

– В Египте мы, получая копии донесений английского верховного комиссара в Каире, всегда в курсе тамошних событий. О Палестине мы имеем сведения из тех же английских источников, о Сирии черпаем данные из докладов французского военного атташе в Константинополе. В Сирии и Палестине только недавно взялись за организацию нашей агентуры. Блюмкин вот уже шесть месяцев как объезжает эти страны. Он уже кое-кого завербовал, но сведений от них пока не поступало.

В октябре двадцать восьмого года нелегальным резидентом иностранного отдела ОГПУ в Константинополь отправили Якова Григорьевича Блюмкина, того самого, который шестого июля восемнадцатого года убил германского посланника при правительстве Советской России графа Вильгельма Мирбаха.

Легальным резидентом в Константинополе, работавшим под крышей советского полпредства, был Яков Григорьевич Минский, много лет служивший в разведке. Через турецкую резидентуру прошел еще известный боевик – Наум (Леонид) Исаакович Эйтингон, дослужившийся до генерал-майора и арестованный в пятьдесят первом году по обвинению «в принадлежности к сионистской организации в министерстве государственной безопасности». Но среди всех выделяют обычно Блюмкина, как самую известную фигуру.

Шестого июля восемнадцатого года в два часа дня сотрудники ВЧК Яков Блюмкин и Николай Андреев (он был фотографом отдела по борьбе с контрреволюцией) прибыли в германское посольство. Они предъявили мандат, на котором была подпись Дзержинского и печать ВЧК, и потребовали встречи с послом Мирбахом. Немецкий посол принял их в малой гостиной.

«Я беседовал с ним, смотрел ему в глаза, – рассказывал потом Блюмкин, – и говорил себе: я должен убить этого человека. В моем портфеле среди бумаг лежал браунинг. «Получите, – сказал я, – вот бумаги», – и выстрелил в упор. Раненый Мирбах побежал через большую гостиную, его секретарь рухнул за кресло. В большой гостиной Мирбах упал, и тогда я бросил гранату на мраморный пол…»

Это было сигналом к вооруженному восстанию левых социалистов-революционеров. Эсеры, которые были единственными политическими союзниками большевиков, возмущались подписанием мира с Германией.

Подпись Дзержинского на мандате, который Блюмкин предъявил в посольстве, была поддельной, а печать подлинной. Ее приложил к мандату заместитель председателя ВЧК Вячеслав Александрович Александрович (настоящая фамилия- Дмитриевский, партийный псевдоним Пьер Оранж), левый эсер, которого уважали за порядочность и честность.

В ВЧК Вячеслав Александрович руководил отделом «по борьбе с преступлениями по должности». Он был бескорыстным человеком, мечтал о мировой революции и всеобщем благе. Он был пружиной мятежа левых эсеров и убийства Мирбаха.

Дзержинский объяснял на допросе:

«Александрович был введен в комиссию в декабре месяце прошлого года по категорическому требованию эсеров. У него хранилась большая печать, которая была приложена к подложному удостоверению от моего якобы имени, при помощи которого Блюмкин и Андреев совершили убийство. Блюмкин был принят в комиссию по рекомендации ЦК левых эсеров».

В семнадцать лет, после февральской революции, Яков Блюмкин присоединился к левым эсерам. Через год, в июне восемнадцатого года, его утвердили начальником отделения ВЧК по противодействию германскому шпионажу. Он начал очень активно действовать, но ему как эсеру не доверяли, и меньше чем через месяц отделение ликвидировали. Блюмкин остался без работы.

Блюмкин так объяснил причины теракта:

«Я противник сепаратного мира с Германией и думаю, что мы обязаны сорвать этот постыдный для России мир…

Но кроме общих и принципиальных моих, как социалиста, побуждений на этот акт толкают меня и другие побуждения. Черносотенцы-антисемиты, многие из которых германофилы, с начала войны обвиняли евреев в германофильстве, сейчас возлагают на евреев ответственность за большевистскую политику и сепаратный мир с немцами.

Поэтому протест еврея против предательства России и союзников большевиками в Брест-Литовске представляет особое значение. Я как еврей и социалист беру на себя свершение акта, являющегося этим протестом».

Подавив мятеж левых эсеров, Александровича и еще двенадцать человек под горячую руку расстреляли. Блюмкин и Андреев бежали на Украину. Андреев заболел сыпным тифом и умер. Блюмкин принимал участие в неудачной попытке убить гетмана Скоропадского. Революционный трибунал приговорил его к трем годам лишения свободы. Весной девятнадцатого он пришел с повинной в ВЧК. Девятнадцатого мая президиум ВЦИК реабилитировал Блюмкина.

Он служил на Южном фронте, учился в Военной академии РККА и работал в секретариате наркома по военным и морским делам Троцкого. В двадцать третьем его взяли в иностранный отдел ОГПУ. У него было множество друзей в литературных кругах, среди работников Коминтерна, которые им искренне восхищались.

«Я знал и любил Якова Григорьевича Блюмкина, – писал агент Коминтерна Виктор Серж (Виктор Львович Кибальчич). – Высокий, костистый, мужественный, с гордым профилем древнеизраильского воина, он занимал тогда соседний с Чичериным ледяной номер в гостинице «Метрополь». Он готовился отправиться на Восток для выполнения тайных заданий».

Вокруг его работы в Константинополе ходит множество слухов, но резидентом внешней разведки Блюмкин пробыл всего год. Много сделать он не успел. По словам Агабекова, в Палестине у него был всего один агент – хозяин пекарни в Яффе.

Карьера Блюмкина закончилась, когда в Константинополе он тайно встретился с высланным из страны Троцким, согласился отвести в Москву письма и повидать прежних сторонников Льва Давидовича.

Приехав в Москву после долгого отсутствия, он не понимал сути происшедших в стране перемен. Для него Троцкий и его соратники были недавними руководителями партии, которые разошлись во мнениях с большинством, но не стали от этого врагами. За свою наивность Блюмкин был жестоко наказан. Он стал рассказывать близким людям о беседе с Троцким. В том числе – сотруднице иностранного отдела Елизавете Юльевне Горской. На следующий день она информировала начальство.

Во время следующей встречи с Горской на улице возле Казанского вокзала пятнадцатого октября двадцать девятого года Блюмкина арестовали. Сталин обошелся без суда.

Пятого ноября политбюро приняло решение:

«а) Поставить на вид ОГПУ, что оно не сумело в свое время открыть и ликвидировать изменническую антисоветскую работу Блюмкина.

б) Блюмкина арестовать.

в) Поручить ОГПУ установить точно характер поведения Горской».

Встреча с Троцким была признана преступлением куда более опасным, чем убийство германского посла…

Елизавете Горской эта история не повредила. Напротив, в ОГПУ высоко оценили ее поведение. Ее первый муж, чью фамилию она носила, служил в лондонской резидентуре. Во второй раз она вышла замуж тоже за сотрудника госбезопасности, Василия Михайловича Зарубина, дослужившегося до генеральских погон.

Заодно сменили руководство Восточным отделом внешней разведки. Тридцать первого октября освободили от должности Яна Петерса. Шестого ноября отдел возглавил Торичан Михайлович Дьяков. Меньше чем через год, десятого сентября тридцатого, Восточный отдел расформировали и влили в состав особого отдела ОГПУ с задачей контрразведывательной работы. Вся разведка сосредоточилась в иностранном отделе.

Пятого февраля тридцатого года политбюро приняло первое развернутое постановление о работе иностранного отдела ОГПУ, обозначив главные направления работы советской разведки. Ближний Восток в этом перечне отсутствовал.