Россия и Китай. Дружили, воевали, что теперь?

Лексика дацзыбао носила весьма угрожающий характер:

«Разобьем господство ревизионизма и все коварные интриги и темные планы, полностью уничтожим всю нечисть, всех контрреволюционных ревизионистов хрущевского типа!»

Летом 1968 года Мао обратился к молодежи: «Осудите своих учителей за то, что они отравляют вас буржуазными идеями». Он распорядился прекратить занятия по всей стране. Через несколько дней, 18 июня, толпа студентов вытащила на площадь преподавателей Пекинского университета – их заставляли вставать на колени, мазали их грязью, надевали им на голову шутовские колпаки.

29 июня группа школьников в Пекине вывесила дацзыбао и подписалась так – «красные охранники» (хунвэйбины). Они поклялись охранять Мао Цзэдуна. Главный лозунг хунвэйбинов: «Мы втопчем врагов Мао в землю и раздавим их!» Появились значки с изображением Мао, их выпустили почти пять миллиардов штук. Всем вручали «Маленькую красную книгу» – сборник цитат из произведений Мао.

Харбинские хунвэйбины телеграфировали вождю:

«Если председатель Мао прикажет, мы сумеем достать черепаху со дна океана, подняться в небо и поймать дракона! Мы готовы сразиться с прогнившим Парижем, сравнять с землей Нью-Йорк, освободить Лондон, доставить в Пекин кремлевскую звезду, захватить и привезти в Пекин мавзолей с Лениным! Установить его на площади Тяньаньмэнь! Окрасить новый мир в багряный цвет своей крови!»

Зачем все это понадобилось самому вождю?

Самая распространенная версия: Мао после фиаско с «большим скачком» временно ушел в тень. Власть оказалась в руках технократов – Лю Шаоци и Дэн Сяопина. Они пытались остановить безумные новации Мао, вернуть страну к нормальной жизни. «Культурная революция» стала возвращением Мао на политическую арену. Он показал согражданам, что революция не закончена.

Он устроил большую чистку в стране, на манер тех, что устраивал Сталин. Все, кто выступал против Мао, превращались во врагов народа. С ними расправлялись.

– Я люблю большие драки, – говорил Мао.

Он видел, что в Советском Союзе государственное управление экономикой привело к невиданному разрастанию бюрократического аппарата, крайне неэффективного. Возможность перехода к рыночной экономике он отвергал с порога. И решил, что нужно ударить по бюрократии. Молодежь охотно подхватила этот лозунг. Она врывалась в учреждение и заявляла, что «ваши начальники – враги».

В современном Китае полагают, что «культурная революция» – это стихийное возмущение низов против всемогущего аппарата, бюрократизации, закостенения. Но если бы не борьба за власть, что было главным для Мао, этого бы не случилось.

Мао никого не приказывал убивать и мучить. Это была инициатива масс. Желающих нашлось превеликое множество.

«При Мао, – считают историки, – никому не позволялось участвовать в политическом процессе, и страна буквально кишела неудовлетворенными активистами. Они были лишены обычных почти для любого общества возможностей: например, сесть в кружок и поспорить. Теперь у них вдруг появился шанс».

А Мао устроил многочасовой заплыв в реке Янцзы. Он показывал стране, что в свои семьдесят два года здоров и полон сил для новой борьбы. 1 августа он сообщил «красным охранникам», что полностью их поддерживает. 5 августа в пекинской школе для девочек появилась первая жертва культурной революции. Женщину, директора школы, которой было пятьдесят лет, избивали и поливали кипятком. Она умерла.

18 августа Мао с площади Тяньаньмэнь обратился к отрядам хунвэйбинов со словами:

– Я решительно поддерживаю вас.

Больше он ничего не сказал. Но этого было достаточно.

По всей стране была объявлена война «старому миру» и началась атака на «старую культуру».

Молодежь срывала таблички с названием улиц, заменяя их новыми. Девушкам запрещали носить длинные прически; юбки и туфли на высоком каб луке заставляли снимать прямо на улице. Все должны были ходить в пиджаках и брюках военного образца, в руках – цитатник Мао, и у мужчин кожаный ремень с пряжкой, чтобы избивать врагов. Женщин избивали и стригли им длинные волосы. В этих акциях охотно участвовали не только профессионалы – хунвэйбины и цзаофани (в переводе с китайского – бунтари, еще одна категория гвардейцев «культурной революции»), но и обычные прохожие, охваченные безумием разрушения.

Писатель Лао Шэ немало горьких строк посвятил китайской толпе, жестокой, кровожадной, жаждущей отвратительных зрелищ: «Нация умеет умирать, но при этом и сама любит посмотреть на казни. Народ страны ритуалов любит смотреть, как убивают… Получив власть, любой из них смог бы вырезать город и сложить гору отсеченных женских грудей и ног, и с удовольствием! Не имея же такой власти, они не прочь посмотреть, как забивают свиней и баранов или казнят людей, чтобы отвести душу».

Именно так травили и самого писателя во время «культурной революции» (подробнее см. книгу В. Усова «Дэн Сяопин и его время»)…

Хунвэйбины врывались в дома, жгли книги, разрезали картины, ломали музыкальные инструменты, разбивали грампластинки. Летом того года только в Пекине незваные гости побывали в тридцати с лишним тысячах домов. Они забили до смерти тысячу семьсот человек. Министр общественной безопасности Се Фучжи освободил убийц от всякой ответственности:

– Следует ли наказывать хунвэйбина, который убил человека? На мой взгляд, если человека убили, значит, он мертв, и только. Нас это не касается. Если ненависть масс к вредным элементам не знает предела, зачем же пытаться ей мешать?

Из столицы изгнали сто тысяч человек – в деревню. Это было серьезное наказание. Крестьянам запрещалось уезжать из деревни, перебираться в город и менять профессию. Вот почему китайцы так боялись ссылки в деревню: это означало не только полуголодное существование и тяжелый труд, это и детей обрекало на такую же жизнь. Поколение, отправленное в годы «культурной революции» в деревню, не получило образования и впоследствии с трудом приспосабливалось к экономическим переменам. «Культурная революция» разрушила китайскую систему высшего образования, после Мао придется отправлять молодежь на учебу за границу…

После первого акта начался второй. 15 сентября министр обороны маршал Линь Бяо на площади Тяньаньмэнь сообщил хунвэйбинам, что настало время разоблачить тех, кто обличен властью, но идет по капиталистическому пути. Для этого сформировали новые группы – цзаофани, они атаковали руководителей страны. Это уже было уничтожение тех, кто проявил непослушание, кто пытался поднять экономику наперекор Мао. Первой жертвой 21 января 1967 года пал министр угольной промышленности, который был противником большого скачка. Ему разбили голову пряжками ремней.

Самой известной жертвой «культурной революции» стал председатель Китайской Народной Республики Лю Шаоци и его жена Ван Гуанмэй. Из всех руководителей Китая только Лю Шаоци сочувствовал крестьянам.

«Народ очень беден, – доказывал Лю Шаоци. – Он отчаянно нуждается в лучшей жизни… Крестьяне хотят иметь новую одежду, покупать носки, носить обувь, пользоваться зеркалами, мылом и носовыми платками и чтобы их дети ходили в школу».

И Лю Шаоци, и его жену публично оскорбляли, избивали прямо на людях. Лю Шаоци лишили медицинской помощи. Он умер в заключении от невероятных страданий. О его смерти не сообщалось, и хунвэйбины продолжали поносить его как живого. Точно так же издевались над героем войны маршалом Пэн Дэхуаем.

Пэн Дэхуай восстал против Мао, понимая, каково приходится крестьянам. Пэн был против культа личности и считал правильным сократить расходы на военную промышленность. Пэн Дэхуай родился, как и Мао, в провинции Хунань, но пятью годами позже. Он вырос в бедности и очень заботился о бедняках. Будучи офицером, тайно вступил в компартию в 1928 году и увел с собой к коммунистам всю свою часть. Он стал первым министром обороны коммунистического Китая.

Летом 1959 года на расширенном пленуме ЦК в Лушане министра обороны Пэн Дэхуая обвинили в «антипартийных действиях» и «тайных сношениях с заграницей». Пэн Дэхуая избивали палками, сломали ему ребра. Он сидел в одиночке. О его смерти 29 ноября 1974 года также не сообщили.

«Придя на рабочее место, – пишет доктор исторических наук Виктор Усов, – люди выстраивались перед портретом вождя и троекратно кланялись, мысленно испрашивая указаний, которые помогут справиться со стоящими перед ними задачами. Ритуал повторялся вечером – в форме доклада о достигнутых за день результатах. На городских вокзалах портрету трижды кланялись отправляющиеся в путь пассажиры – в противном случае их просто не пускали в поезд».

В разгар «культурной революции» Дэн Сяопину пришлось на митинге в Пекине каяться в проведении буржуазной линии:

– Мои ошибки – не случайность, а проявление определенного стиля в работе.

Самокритика не помогла. Дэн Сяопин лишился всех постов. Его младший брат, не выдержав издевательств со стороны хунвэйбинов, покончил с собой. Хунвэйбины измывались и над Дэном. Но его не уничтожили. За пределами Китая не понимали, почему Мао не расстреливал врагов, а лишь заставлял их каяться. Дело в том, что если китаец теряет лицо, он теряет больше, чем может себе представить европеец.

Дэн Сяопина с женой держали под домашним арестом. А их детей выселили, вода – во дворе, общественная уборная – на улице. Они, как все, стояли в очередях, чтобы отоварить талоны на продовольствие и уголь. Осенью стало холодно.

«Мы натягивали на себя толстые ватные курки, – рассказывала дочь Дэн Сяопина, – ватные штаны, ватные туфли. Сжавшись в комок, сидели у нашей печурки».

От дочери и сына Дэн Сяопина хунвэйбины требовали разоблачить отца.

Старшего сына – Пуфана, студента физико-технического факультета Пекинского университета, хунвэйбины доставили в свой штаб и стали пытать. Дети Дэн Сяопина называли этот штаб «фашистским концлагерем». Пуфан не выдержал издевательств и выпрыгнул из окна. У него был перелом трех позвонков. Ему нужна была срочная операция, но одна больница за другой отказывались принимать сына Дэн Сяопина. Время было потеряно, и его парализовало, юноша стал инвалидом…

В октябре 1969 года Дэн Сяопина с женой отправили (подробнее см. книгу В. Усова «Дэн Сяопин и его время») на перевоспитание физическим трудом в провинцию Цзянси. Жили они под присмотром сотрудников госбезопасности… Встречаться и разговаривать с кем-либо им запретили. В ноябре им нашли работу – в мастерских по ремонту тракторов. Дэн слесарил, как когда-то на заводе «Рено» во Франции. Его жену определили в бригаду электромонтеров. Дэн помалкивал и старался сохранить здоровье, чтобы пережить опалу. Катастрофически не хватало денег, ведь приходилось содержать пятерых детей, один из которых лежал в больнице – за это тоже надо платить.

«Дэн Сяопин перестал пить чай, – пишет доктор исторических наук Усов, – считая его слишком дорогим. Из спиртного покупал только самую дешевую местную водку «Три цветка», выпивал по маленькой рюмочке после работы за обедом. Ему покупали один блок сигарет без фильтра в бумажной упаковке на месяц. Каждую пачку он растягивал на три-четыре дня. По утрам и на работе он не курил, курил только вечером, строго придерживаясь установленной нормы».

Над его искалеченным сыном Пуфаном продолжали измываться. Его выкинули из больницы и мучили, пока, наконец, кто-то из высшего начальства не распорядился отправить несчастного юношу к родителям. Они не виделись пять лет…

Дэн трогательно ухаживал за ним, переворачивал каждые два часа, чтобы не образовались пролежни, обтирал его полотенцем, потому что в провинции Цзянси жарко и влажно… Дэн много читал. Часами ходил по двору и думал. Видимо, тогда в нем созрели идеи, которые потом помогут Китаю ожить…

Постепенно группы хунвэйбинов стали враждовать друг с другом, находя презренных консерваторов и реакционеров уже в собственном кругу. Они перемещались из города в город в поисках новых жертв. «Культурная революция» была куда увлекательнее скучной работы. Китайцы переставали работать. Экономика несла большие потери. Даже военная промышленность остановилась. Специалистов-профессионалов просто выгоняли. Начинался хаос. Система управления была парализована. Транспорт не работал. Это происходило по всей стране.

Только армия оставалась относительно свободной от «культурной революции». Некоторые воинские части пытались подавить выходки обезумевших хунвэйбинов. Мао категорически запретил армии вмешиваться. На большом совещании маршал Е Цзяньин обрушился на Чэнь Бода:

– Вы внесли смуту в партию. Внесли хаос в правительство, в работу заводов и фабрик. Этого вам недостаточно. Вы непременно хотите внести сумятицу в жизнь армии! Что же вы замыслили?

В конце концов Мао испугался полного развала. Он распорядился ввести армию в города и разогнать студентов. Потом вернул старых руководителей, способных наладить экономику. Но «культурная революция» привела к голоду и краху экономики.

Десантники над Пекином?

В Москве подозревали, что Китай готовится к большой войне, и думали, как одолеть столь многочисленного врага. В Китае ждали нападения со стороны Советского Союза. Боялись ядерного оружия. По всей стране строились бомбоубежища.

В январе 1968 года Военный совет ЦК компартии Китая отправил в приграничные округа секретную директиву – подготовиться к ведению боевых действий, разработать оперативные планы с задачей: «вступил в бой, должен победить».