Так, с шутками-прибаутками, Середа, Калинов и Дима работали до конца рабочего дня. Когда Дима собрался идти переодеваться, в бокс вошёл пожилой мужик, внешне похожий на Середу, но заметно старше и на голову ниже ростом. Это был Николай Невершицкий, водитель «Маза».
Это был еще один из тех немногих индивидов, что симпатизировали Диме. Невершок (рабочая кличка Невершицкого) был человеком сильного характера и острого ума, что было большой редкостью для контингента автоколонны. Приземистый, крупный, широкоплечий, с жесткими чертами лица и надменно-шутливой манерой общения, Николай вызывал симпатию не только у своих коллег по работе, но и имел авторитет у начальства.
Подойдя к юному специалисту, Невершицкий с душевной улыбкой поздоровался с парнем, взял его тоненькую ладошку в свою мясистую лапу и, тепло сжав её, сказал: – Дима, завтра с утра будем радиатор снимать. Добро?
– Добро.
– С утра подходи к моему «Мазу». Хорошо?
– Хорошо. До завтра. – Парень, широко улыбаясь шоферам, сделал прощальный жест ручкой, и вышел из помещения. Идя в бытовку, он знал, что его настроение вмиг улетучится, и мысленно готовил себя к этому.
Зайдя в бытовку, Дима увидел то, что и ожидал. Полторухин, Боцманов и Тевенев, будучи в состоянии сильного алкогольного опьянения, развлекались посредством диалогов, сдобренных матерным диалектом, плоскими шутками и резкими жестами. Григорий сидел на стуле возле своего шкафчика, стягивал с себя непослушный свитер. Его промасленная рабочая куртка и кожаная кепка валялись на полу. Боцман, уже переодетый в свою чистую одежду, сидел на скамейке у окна. Тевень, переодеваясь, что-то доказывал Боцманову. Тот, не обращая внимания на слова товарища, задумчиво смотрел в окно, и негромко ругался на начальника и механика по ремонту, которые уже в который раз обещали его уволить за пьянку. Увидев Диму, Алексей оживился и, подойдя к нему, спросил: – Дима, сколько ты получил за март?
– Точно не помню. А что?
– А что, а что! Ты хоть половину из этих своих денег отработал?!
Дмитрий сделал виноватое лицо, подождал, пока озлобленный Боцман отвернется, и вышел из бытовки. Подойдя к административному зданию, он присел на скамейку. Тут же из конторы вышел Василий Кузьмич.
– Дима, чего домой не идёшь? – спросил механик, присаживаясь рядом со своим подопечным.
– Рановато ещё.
– Рановато?.. Без десяти четыре, а ты ещё даже не переоделся…
– А я думал, полчетвёртого.
– Ты думал, полчетвёртого… А что ты думал, когда на работу сюда устраивался?
– Не помню.
– Не помнишь, – Усмехнулся Кузьмич. – А сейчас что думаешь? Не надоели тебе ещё эти чудики?
– Вы кого имеете в виду?
– Ну, Григория Павловича, например, – Не сразу ответил Василий Кузьмич, удивляясь вопросу молодого работника. – Тебе ведь не нравится, как он ведет себя?
– Он так ведет себя, потому что уже стареет и уже порядком устал от работы. Он как-то говорил, что уже почти два года не был в отпуске. Ему бы на недели две на море съездить… – Дмитрий поймал насмешливый взгляд механика, и, смущенно усмехнувшись, добавил: – Или хотя бы просто отдохнуть на своей даче.
– После курорта он перестанет ненавидеть начальство, начнет хорошо относиться к тебе, не будет ругаться с шоферами, да? – После недолгого раздумья спросил Кузьмич.
– Да, ведь он же на самом деле не такой, – С невинной улыбкой ответил юный слесарь.
– Значит, по-твоему, если отправить всех наших балбесов на курорт, они переменятся в лучшую сторону? – Озадаченный Василий Кузьмич заставил себя улыбнуться.
– Я думаю, им достаточно будет просто отдыха на природе… И, наверное, не обязательно две недели. Вполне может хватить одной.
– Сколько ты уже у нас, Дима?
– Где-то полгода.
– Объясни мне, пожалуйста, почему ты думаешь, что они все не такие, какими себя преподносят.
Глядя на широко раскрытые глаза паренька, механик с трудом подавил желание усмехнуться, посмотрел в сторону. Затем Кузьмич окинул изучающим взглядом всего Димку. И не холодно ему в этом… Одет парень был не по погоде. На термометре два градуса ниже нуля, зябко, ветер, а на Димке джинсы, вельветовая рубашка и потрепанная толстовка нараспашку, на ногах потертые кожаные ботинки. В такой одежде, пожалуй, было бы холодно даже поздней осенью.
Механик поежился от порыва ветра и как-то странно посмотрел на своего подчиненного. Его удивило, что парень, одетый не по погоде, сидит расслабленно, будто холодный ветер обходит его стороной. Неужели он так задумался, что промозглый ветер и два градуса ниже нуля ему нипочем?.. От этой мысли Кузьмичу стало смешно. Он улыбнулся уголками губ и тут же сморщился – от очередного порыва противного ветра.
Задумчивости Дмитрий придавался где-то с минуту. Слова для ответа у него были приготовлены, но не отвечал он так долго, потому что просто вспоминал подробности одного совсем неважного события. Он вспомнил фрагмент, который служил для него самого доказательством того, что его старший коллега по работе принадлежит к числу людей с чистой совестью и светлой душой.
Как-то раз Дмитрий ездил на дачу Полторухина. Цель поездки – помочь Григорию Павловичу в разгрузке дров.
После того, как все дрова из самосвала были выгружены и уложены возле гаража, Григорий Полторухин предложил своему младшему помощнику посмотреть его дом. Перед тем, как ответить, Дмитрий скорчил гордо-снисходительную гримасу и обвел взглядом фасад дома.
– Неплохой домик. А внизу гараж, да?
– Да, внизу гараж, Дима. Пойдём внутрь зайдем.
Они поднялись по деревянной лестнице, прилегающей к торцу дома, и вошли в помещение.
– Ну, как у меня в доме? – спросил сияющий Григорий, присаживаясь на диван, обшитый потертой кожей. – Уютно, просторно, правда?
– Угу, просторно, – Бесцветно ответил парень, разглядывая иконы, висящие на деревянной стене.
Помещение было не маленьким – примерно шесть на восемь. Его стены были покрыты полинялыми обоями, на одной из стен висело несколько икон. По правую сторону окна стоял стол, покрытый поблеклой скатертью, небольшая скамейка и две табуретки. Бегло осмотрев иконы, парень посмотрел на своего старшего коллегу. Пожилой автослесарь прочитал в рассеянном взгляде своего юного товарища уважение, и довольно улыбнулся.
– Я, Димка, его своими руками строил.
– Хм… Ты, Григорий Павлович, еще и домостроитель ладный. – Мечтательно проговорил Дима. Затем он присел на корточки, отвернул край циновки и постучал пальцами по полу. – Пол можно резьбой украсить.
– Это да. – Согласился Григорий. – Пол можно резьбой украсить. Бог даст – в выходные так и сделаю.
– Он тебе и так уже много дал.
Слова Димки заставили Полторухина задуматься. Он долго и напряженно размышлял. Потом сказал своему юному другу: – Да, это ты верно заметил. Бог все дает, только делать самому надо. Правда?.. Правда, не хрен там задумываться. Вот, тебя дал бог – это добре… Это добре, но если бы ты эти четыре бревна не помог Ваське покласть – черта с два они бы сами поклались…
Дмитрий в очередной раз утвердительно кивнул. Григорий прыснул смехом.
– Но если бы боженька тебе не помог, ты бы и эти четыре бревна не поклал бы. Так?
– В принципе так. – Ответил Дима, беспечно улыбаясь Полторухину. – Только не «черта с два», а «ни фига» не получилось бы!
Снова Григорий превратился в мудрого и отрешенного старца. Через минуту лицо его снова приобрело свой привычный глуповато-пренебрежительный вид.
– Ты молодец, Димка-грымка. – Сказал Григорий Павлович, нежно обнимая парня за плечи. – Ты и в бога веришь, и не сквернословишь, и людям по-божески помогаешь. Да?
Дмитрий стыдливо отвернулся от хитрых глаз Полторухина, но тот, смеясь, подошел к нему с другой стороны и пристально посмотрел в глаза. Дима повернулся в другую сторону, но Григорий был настырным – он подошел к парню с другой стороны и, еле сдерживая смех, снова спросил: – Так?
– Так, так.