Синдбад

Эмир поперхнулся вином и зашелся в кашле. Лицо его налилось кровью, а глаза вылезли из орбит. Пиала вывалилась из его пальцев и завертелась по дастархану.

Синдбад протянул руку и услужливо похлопал эмира по спине.

Эмир, перестав кашлять, потряс головой, словно одуревший баран, уставший ломиться в закрытые крепкие ворота, и уставился выпученными глазами на Синдбада, вытерев рукавом халата рот. Влетевший в комнату хлопальщик по спине – и такая удивительная, как оказалось, имелась при дворе профессия! – непонимающе уставился на своего повелителя, потом спиной, потихоньку, на цыпочках удалился восвояси.

– Ты! – наконец выдавил из себя эмир сквозь трясущиеся от гнева губы. – Это ты?!

– Я, – подтвердил Синдбад, как ни в чем не бывало прихлебывая вино из пиалы. – Вы знаете, у этого вина удивительно богатый букет! – довольно прицокнул он языком.

– Сын порока! Растлитель непорочных дочерей! Бездельник! Оборванец!

– Ну, я же вам уже сказал: это я! Только вот обзываться не надо, – немного обиженно произнес Синдбад и протянул эмиру пустую пиалу. – А можно еще вина?

– Что?! – опешил эмир от подобной наглости. – Да ты!.. Да я!..

– Успокойся, глубокоуважаемый Нури, а то тебя ненароком хватит удар, а это будет огромная потеря для всех нас, – медленно и чуть смешливо проговорил Сорви-голова.

– Ты знаешь, кто этот паршивый пес, которого ты пригрел на своей груди? – взъярился эмир, взмахнув широкими рукавами халата так сильно и порывисто, что мух, кружащих над пролитым сладким вино, сдуло на раз-два.

– Знаю. Все знаю, – просто ответил Сорви-голова и протянул эмиру еще и свою пиалу. – А и правда, налей нам еще вина.

Тот надул щеки и взялся за кувшин. Синдбаду из принципа он налил на донышке, но тот продолжал требовательно держать пиалу в вытянутой руке, и эмиру волей-неволей пришлось наполнить ее как полагается.

– Этот молодой человек… – начал Сорви-голова.

– Нахален, как хорек, – перебил его эмир, грохнув кувшином об пол.

– Прост, – поправил его Сорви-голова.

– Непочтителен и своенравен, как осел…

– Молод и наивен.

– Дерзок!

– Напорист.

– Развратен!

– Влюблен!

– Бесстыден!

– Ну, знаете!.. – не выдержал Синдбад.

– Его нужно немедленно казнить!

– Его нужно наградить. Он спас меня и вас, между прочим, уважаемый Нури, – пылко возразил Сорви-голова.

– Когда это?

– А только что, когда вы задыхались.

– Тьфу, у вас на все найдутся отговорки, почтеннейший Сорви-голова, – обиделся эмир, сложив руки на груди. Потом вдруг схватил свою пиалу и быстро выпил.

– Шашлык для дорогих гостей, о великий эмир! – возвестил слуга, внося в комнату лаган[11 - Лаган (вост.) – широкое плоское блюдо с низкими краями, в котором подают плов, манты и прочие кушанья.] с изумительно пахнущим шашлыком, посыпанным лучком и приправленным виноградным уксусом. Поверх шашлыка лежала свежая румяная лепешка.

– Где ты видишь тут дорогих гостей, ишак! – вскинулся Нури ибн Кабоб, срывая злость на слуге. Тот от неожиданности в ужасе отшатнулся к двери, из которой появился, и чуть не перевернул богато украшенное глиняное блюдо. – О, простите, уважаемый Сорви-голова! – опомнился эмир.

– Ничего, я понимаю вас. Эй, слуга, мы долго будем ждать угощение? Оно скоро остынет и станет невкусным!

Слуга спешно опустил тарелку в центр дастархана, испуганно косясь на своего повелителя, быстро поклонился и убежал прочь.

Синдбад и Сорви-голова осушили свои пиалы и взяли по палке шашлыка, впившись зубами в сочное, хорошо прожаренное мясо, истекающее соком и жиром. Эмир поморщился и отодвинулся чуть дальше, когда мясной дух достиг его носа.

– Поведай мне, о почтеннейший Сорви-голова, как этот молокосос мог спасти тебя от смерти? – ехидно спросил эмир. – А может быть именно он все и подстроил?

– Это не так! – возразил Сорви-голова, на секунду отрываясь от поедания шашлыка.

– Так как же было дело, а? – усмехнулся эмир, вновь наполняя пустые пиалы вином.

– Э-э, – растерялся Сорви-голова, переглянувшись с Синдбадом. Тот только дернул плечами и продолжил как ни в чем не бывало уплетать шашлык, закусывая его колечками лука.

– Значит, я купался в море, – неуверенно начал Сорви-голова и запнулся.

– И у вас свело ногу, – подсказал Синдбад, придя ему на помощь.

– Да! – ухватился за его выдумку Сорви-голова. – Нет! На меня напала акула.

– Так акула или ногу свело? – уточнил Нури ибн Кабоб.

– И то и другое. Вы что, сомневаетесь в моих словах? – зыркнул в сторону эмира Сорви-голова.

– О, что вы, многоуважаемый Халид! И в мыслях не было, – но по его хитрому лицу было видно, что он сильно сомневается в словах бывшего принца.

– У меня действительно свело ногу, а потом на меня напала еще и эта мерзкая акула. Я закричал, моля о спасении, а проходивший мимо Синдбад, не раздумывая, отважно бросился мне на помощь и вытащил меня из воды, когда эта отвратительная рыбина уже собралась мной позавтракать, – Сорви-голова поднял пиалу. – Выпьем же за моего спасителя!

Эмиру вовсе не хотелось пить за Синдбада, но он вынужден был согласиться.

В главные двери постучали, и эмир, отставив пиалу, быстро крикнул:

– Войдите! – и радостно добавил, позабыв про Синдбада и все остальное: – Это, наверное, стража вернулась.

В дверях действительно появилась стража. С трудом неся за железные ручки свою, видимо, довольно тяжелую ношу, двое стражников быстро приблизились к эмиру и опустили перед ним на пол небольшой деревянный ларец, украшенный драгоценными камнями.

– Это… оно? – не веря собственным глазам, спросил эмир у Сорви-головы.

Тот коротко кивнул и протянул эмиру небольшой ключик, вынутый из-за пазухи.